В этот момент закричал наводчик:
— Командир, похоже, Игорь убит!
Павел с командирской башенки нырнул вниз, на пол рубки. Водитель лежал на рычагах, а перед ним, в люке, зияла пробоина.
— Попал, гад, в самое уязвимое место — в люк угодил!
Вдвоём с наводчиком они вытащили механика-водителя в рубку. Снаряд, пробивший люк, ударил механика в грудь, и сразу — наповал.
Танк или самоходка — не автомобиль, потерявший управление, он так и будет идти по прямой вперёд, ломая деревья, переваливаясь через преграды, пока не кончится топливо.
Павел перелез на липкое от крови сиденье убитого водителя, потянул на себя левый рычаг, довернув самоходку, и сразу выжал оба бортовых фрикциона. Самоходка замерла.
— Толик, огонь!
Останавливаться можно было только на несколько секунд, неподвижная машина в бою — лёгкая мишень.
Грянул выстрел. Через пробоину в люке Павел увидел, как немецкий танк окутался дымом, потом внутри него рвануло, и башня слетела в сторону.
— Готов, собака!
Рядом грохотали выстрелы других самоходок.
Павел тронулся. С места механика-водителя обзор плохой. Он сидит низко, смотровые приборы разбиты снарядом, только и можно разглядеть что-то впереди себя через пробоину от снаряда.
— Остановка!
Павел остановил самоходку. Раздался очередной выстрел, и Павел сразу дал ход — стоять было нельзя.
Слева мимо него на полном газу проскочила самоходка Куракина. На глазах у Павла в её направляющий каток по правому борту ударил снаряд. Гусеницу сорвало, самоходка резко повернулась на месте и замерла. По ней тут же ударил ещё один вражеский снаряд.
Из откинувшихся люков стали выбираться члены экипажа. Один, едва спустившись на землю, упал; второй, по пояс выбравшись из люка, бессильно повис на нём.
Павел подъехал к подбитой самоходке.
— Василий, помоги! Толик, смотри за танками!
Наши самоходки, стреляя с коротких остановок, прошли дальше.
Павел выбрался через люк и подбежал к самоходке Куракина. Сам Куракин лежал на земле.
Павел вместе с подоспевшим на помощь Василием взобрались на моторное отделение и, вытащив из люка повисшего наводчика, спустили его на землю. Затем они забрались в подбитую самоходку.
Заряжающий и механик-водитель были мертвы. С их телами пришлось повозиться, прежде чем они с великим трудом вытащили их из самоходки.
Всех членов экипажа уложили на моторное отделение своей самоходки — пусть медики разберутся, кто жив и только ранен, а кому помощь уже не требуется. Затем оба забрались в самоходку и, развернувшись, направились в полк. Надо было доставить раненых на полковой медицинский пункт, мёртвых похоронить, а самоходку — в ремонт. Но в первую очередь необходимо было позаботиться о раненых.
Когда они сгружали их у медпункта, оба пришли в себя и стонали от боли. Штанины комбинезонов пропитались кровью. Санитары помогли занести обоих внутрь здания. Затем Павел и Василий бережно сгрузили мёртвых с моторного отсека и с трудом вытащили из рубки тело Игоря. Вроде при жизни он был щупловат и роста среднего, а показался тяжёлым.
За полковым медпунктом, на танковом брезенте уже лежали тела семерых погибших самоходчиков. Рядом положили своих, стянули шлемофоны. Похороны будут, когда вернутся в полк все машины, и дай-то Бог, чтобы скорбный ряд тел на брезенте не пополнился.
Машину погнали в ремонтную службу. Инженер осмотрел повреждения.
— Дело плёвое. Сменим люк — и все дела. Вы не уходите.
— Там, на поле боя, ещё самоходка куракинская. Повреждена, но не горела. Разбит направляющий каток, гусеница сорвана и пробитие в борт.
— А экипаж? — спросил техник.
— Двое наповал, двое ранены — в медпункте.
— Сегодня нашим здорово досталось. Пойду, распоряжусь насчёт тягача. А на вашу машину сейчас переставят люк.
— Откуда?
— Вон, притащили самоходку. Весь моторный отсек вдребезги, а экипажу повезло — ни царапины. Вот с неё и снимем, всё равно на танкоремонтный завод отправлять.
Василий с Анатолием забрались на моторный отсек самоходки. От мотора шло тепло, да и броня была тёплая, грела.
— Не повезло Игорю! — вздохнул Василий.
— Это как посмотреть! — возразил Анатолий. — Лёгкая смерть, небось и не почувствовал. Сразу наповал, не мучился.
Парни скрутили самокрутки, закурили.
Забравшись на моторный отсек, рядом уселся Павел.
— Дайте-ка и мне…
— Ты же не куришь, командир! — изумился Толик. Но сам свернул самокрутку, протянул её Павлу и поднёс зажигалку, сделанную из винтовочного патрона.
Павел выдохнул дым, закашлялся.
— Это с непривычки. А табачок хороший, моршанский.
— На польской земле упокоится Игорек, — философски заметил Василий.
— И что из этого следует?
— Хоть не на немецкой. Мы-то их кладбища у себя разорили, кресты снесли.
— Думаешь, и они потом так же?
Василий лишь молча пожал плечами.
После похорон экипажей и салюта из личного оружия самоходчики пошли в ремзону, где успели отремонтировать самоходку. Они приняли её и перегнали к дому, где стояли на постое, а вечером устроили поминки по Игорю. Где Анатолий и Василий взяли самогон, непонятно, наверное, выменяли на что-нибудь — те же консервы из НЗ. Молча напились. Но то ли бимбер, как звали поляки самогон, оказался слабым, то ли просто не брал. Вроде к смертям на войне привыкли, но было обидно и непонятно: утром все ели кашу из одного котелка, незлобиво подшучивая друг над другом, а вечером один уже лежал в сырой польской земле, на остальных же — ни царапинки. Как-то несправедливо, непонятно. Молодой ведь парень, ему бы ещё жить да жить, да видно не судьба.
С утра, едва умывшись и позавтракав, Павел пошёл к комбату. Экипаж некомплектный, и надо было просить механика-водителя — тем более что «безлошадные» в полку были. День вчера выдался тяжёлый, полк потерял безвозвратно три самоходки, и ещё четыре были подбиты, но подлежали ремонту.
— А, Сазонов! — встретил его комбат. — Проходи. Что у тебя?
— Механик-водитель в экипаж нужен, Игорь Литвинов у меня погиб. Машина уже на ходу.
— Будет тебе механик, сегодня же будет. Ты счёт увеличил?
— Один T-IV и самоходка «Веспе».
— Так и запишу в журнал, — комбат карандашом сделал пометки в блокноте.
Павел откозырял.
Через час заявился новый механик-водитель. Был он невысокого роста, плотен и раза в два старше Павла и других членов экипажа.
— Бездугин Иван Иванович, — солидно представился он.
Члены экипажа, в свою очередь, отрекомендовались.
Видел Павел своего нового механика-водителя на пункте питания, в столовой, когда полк получал самоходки. Серьезный был дядька, до войны механиком на МТС работал. Молчалив оказался, всё свободное время в самоходке ковырялся. Но неисправностей, как при Игоре, вроде слабо натянутой гусеницы, на самоходке не было.
Нашими войсками был уже освобождён Краков, пала Варшава, Вроцлав. 19 января войска РККА перешли германо-польскую границу. До Берлина оставалось полторы сотни километров, но каких!
В один из январских дней полк САУ бросили в атаку — сопровождать «огнём и гусеницами», как тогда говорили, атаку танков. В первой линии шли тяжёлые ИС-2 — из отдельного тяжёлого танкового полка, за ними — самоходки.
Павел первый раз увидел вблизи тяжелые советские танки. Огромные, длинноствольные, с дульным тормозом и мощной бронёй, они производили сильное впечатление. Но, как и все тяжёлые танки, они были не столь быстры и маневренны, как Т-34.
Бой начался с артподготовки. Потом в атаку двинулись танки, за которыми бежала пехота. С дистанцией метров триста за ними двигались самоходки с десантом на броне.
Немцы встретили их сильным артиллерийским огнём, замаскировав батарею зенитных 88-миллиметровых пушек. Такие же пушки, только в «танковом» варианте, ставились на «Тиграх».
И вот запылал один танк, с разбитой ходовой частью беспомощно замер другой. У самой передовой траншеи танки напоролись на минное поле. Ахнул один мощный взрыв, другой, и замерли ещё две боевые машины.
Танки и самоходки стреляли почти непрерывно. Едва обнаруживалась цель, по ней били иногда с нескольких танков и самоходок одновременно.
Зенитную батарею подавили огнём, а пушки раздавили. Зенитчики стали разбегаться, но попали под автоматный огонь танкового десанта.
Как только самоходки подошли к немецким траншеям, десантники спрыгнули с брони и стали выбивать немцев из траншеи автоматным огнём.
Танки и самоходки давили блиндажи и доты, обрушивали и заваливали траншеи. Павел успел заметить, как гранатой подбили самоходку из их полка.
Пехотинцы с боем взяли первую линию траншей и бросились ко второй. Танки и самоходки перемешались.
