— Очень. Мы так давно не виделись.
— Не думаю, что нам представится возможность вспомнить старые времена или сыграть в шахматы.
— Ты ему нравишься, Капа. Ты произвел на него впечатление.
— И это может тебе помочь?
— Конечно.
— Хорошо. Узнаю старого солдата: используй всякий подручный материал.
— Ты возражаешь?
— А что мне возражать? Я пообедаю с вами при одном условии.
— При каком?
— Если он будет платить по счету.
— Заплатит как миленький.
— Хорошо. Уж я тогда поем от пуза. Надо надеяться, что Джоан и Диди тоже не будут обращать внимания на правую сторону меню.
Но вышло не совсем так, как я рассчитывал. Хозяин ресторана узнал меня и отказался брать с нас деньги. Я взял себе на заметку упомянуть в «колонке» о его треклятом заведении на следующей неделе или дней через десять.
Ко времени окончания обеда я был сыт по уши генералом. Он долго и громко хохотал над каждым своим словом, и, поскольку говорил больше всех, смех не умолкал весь вечер. Он рассказывал длинные, путаные, неостроумные и скабрезные анекдоты и беспрерывно рыгал. Тягостно было смотреть, как Чарли пресмыкается перед генералом. Он раболепствовал и заискивал. Ему действительно ужасно хотелось получить звезду, и он старался добыть ее во что бы то ни стало. У них были билеты на «Сапоги на кнопках». У меня не было никакого желания выслушивать реплики Холли по поводу балета Мэка Сеннета, и, выйдя из ресторана, я покинул компанию, пообещав встретиться с ними позднее в «Латинском квартале».
Я не собирался там появляться, но вышло так, что к четверти первого закончил свой обход. У меня в карманах накопилось достаточно заметок для очередной «колонки», и я пошел по направлению к Сорок седьмой улице.
Найти веселую компанию не составило никакого труда. «Латинский квартал» — обычно довольно шумное место, но я уверен — стоило бы мне просто встать у дверей с закрытыми глазами и прислушаться, и я сразу же уловил бы в общем шуме раскатистый хохот Холли Хэллорена. Смеялся он, разумеется, над собственными остротами. Чарли говорил, что знает почти всех метрдотелей в городе. Очевидно, он был знаком и со здешним, потому что им предоставили самый лучший столик. Возможно, Чарли был здесь и ни при чем. Весь облик генерала Хэллорена говорил, что он великий мот. Я пробрался между столиками, пододвинул стул и подсел к компании.
— Где ты был, Гарри? Мы уже обогнали тебя на пару бутылок шампанского! — заорал Холли.
— Даже не буду пытаться вас догнать, — ответил я.
— Хорошо, — согласился Холли. Он повернулся к Джоан и обнял ее. Она улыбнулась. Это был привычный рефлекс.
— Ты знаешь, крошка, этот парень — крупный бродвейский журналист. Я каждое утро за завтраком читаю его статьи. Что ты на это скажешь?
Джоан улыбнулась мне.
— Послушай, Гарри, — сказал Холли, сняв руку с талии Джоан и положив ее мне на плечо. — Послушай, Гарри. Я хочу, чтобы ты поместил это в свою статью. У этой девушки чертовски приятный голос. Не смущайся, крошка, воспользуйся рекламой. Можешь написать так: «Джоан Маршалл обладает нежнейшим голоском, какого не слышали мои старые усталые уши уже много лун». Ну как?
— Сейчас запишу, — сказал я. — «Старые усталые уши». Вот это образ! Честное слово, Холли, у тебя блестящий литературный талант! «Уже много лун». Это же почти поэзия!
Генерал Холли Хэллорен был в ударе. Он опять повернулся к Джоан.
— Можешь еще написать, что Джоан... Как ты сказала, крошка, твоя фамилия?
— Маршалл, — ответила Джоан.
— Маршалл? Так вы с Диди сестры, что ли?
— Мать и дочь, — вставил я.
— Правда? — изумился Холли. — Вот это да!.. А... ты шутишь. Ну и ну — мать и дочь. Здорово!
— Еще бы, — согласился я.
Чарли бросил на меня умоляющий взгляд.
— Можешь написать, — продолжал Холли, — что мисс Джоан Маршалл — лучшая... чем ты занимаешься, крошка?
Я не проронил ни слова.
— Я манекенщица, — сказала Джоан.
— Что мисс Джоан Маршалл — лучшая в мире манекенщица. Можешь поднести ей орхидею, или крикнуть «браво», или что там еще полагается делать пишущей братии.
— Я просто напишу, что обе апробированы генералом Холли Хэллореном.
— Гарри шутит, генерал, — поспешил вмешаться Чарли.
— Что значит шутит? Чем плохо, черт возьми, — «апробированы Холли Хэллореном»? — За этим снова последовал взрыв хохота.
— Я считаю, что твои статьи, Гарри, только выиграют, если там появится мое имя. Правильно, девочки?
Девушки дружно, как по команде, рассмеялись.
— А ваша жена не читает вместе с вами эти статьи, Холли? — спросил Чарли.
— А, Сэл? Ты хочешь сказать, что неизвестно, как отнесется к этому моя жена? Черт возьми, Сэл неглупая баба...
Его живот затрясся от хохота. Я постарался взять себя в руки.
— Хоть Сэл неглупая баба, но такой бабник, как я, и обойдет любую бабу. Неплохо?
— Неплохо.
— Слушай, Гарри. — Он перестал хохотать. — Тебе надо вставить пару добрых слов о постановке, которую мы сегодня смотрели. Ей-богу, она этого заслуживает. Можешь написать так: «Генерал Холли Хэллорен целиком и полностью одобряет «Сапоги на кнопках». Это чертовски хороший спектакль. Шик!»
— Обязательно вставлю, Холли. А теперь, с вашего разрешения, я вас оставлю. Мне еще надо написать статью.
— Сиди и не рыпайся, Гарри, — сказал Холли. — Держись с нами, мальчик, и мы дадим тебе материал для «колонки» недель на шесть. Правда, девочки?
— Не сомневаюсь, — согласился я. — А теперь извините меня. Мне надо позвонить по телефону.
Я встал из-за стола и направился в вестибюль. Чарли последовал за мной. Я вошел в мужской туалет — и он за мной.
— Довольно мрачная картина, — заметил он.
— Чарли, — сказал я. — Если ты чувствуешь, что тебя потянуло к самоубийству, даю тебе полную волю.
— Неужели ты в самом деле уходишь, Капа?
— Да, черт возьми, ты угадал: ухожу. И вот что, Чарли: если тебе хоть капельку жаль бедных, замученных ньюйоркских проституток, накачай этим доморощенным шампанским своего друга Холли и дай возможность Диди и Джоан спокойно уйти домой.
— Страшный тип, правда?
— Твой друг — генерал — это самый сильный аргумент против войны, какой мне приходилось видеть. Стоит провести один вечер с генералом Холли Хэллореном, и я готов по примеру покойного Чемберлена свернуть зонтик и отправиться в Мюнхен. Все что угодно, только не допускать его к командованию чем бы то ни было, кроме пары наемных блондинок.
— Он сегодня проболтался.
— Открыл какой-нибудь секрет?
— Получает вторую звезду.
— Пути военные неисповедимы.
— Понимаешь, что это значит, Капа?
— Нет, Чарли. Объясни.
— Это значит, что он может протолкнуть и мою звезду, если захочет.
— Если весело проведет сегодняшний вечер, то, наверно, захочет.
— А ты ему понравился. Ну так как же?
— Почему, черт возьми, люди обязаны поступать так, как тебе хочется? Я хочу убраться отсюда ко всем чертям и поехать домой. Не желаю оставаться ни минуты в обществе генерала Хэллорена. Но только потому, что это может принести тебе какую-то пользу, я должен опять сесть с ним за стол и хлопать себя по ляжкам всякий раз, как он раскроет рот.
— И даже включить его фамилию в свою завтрашнюю «колонку»!
— Ну, знаешь ли, Чарли. Всему есть предел...
— Что тебе стоит написать, что он прибыл в город по сугубо секретному заданию.
Я усмехнулся.
— Здорово соврал, — сказал я. — Ей-богу, здорово. Превосходно!
— Так как же?
— Сделаем. Холли Хэллорен не первый трепач, который попадает в «колонку».
Мы вернулись к столу и просидели, пока шло эстрадное выступление. Холли выступал в главной роли, вместе с комиком выкрикивая окончания острот, прежде чем тот успевал рот открыть. По этому, кстати, можно судить об уровне острот комика. Генерал лично прикончил еще две бутылки шампанского и лихо сплясал шимми с кордебалетом. Ему бурно аплодировали другие пьяницы из всех уголков ночного клуба, и он исполнил на бис нечто похожее на чарльстон. Чарли усиленно пытался увести компанию после представления. Но старине Холли было мало. Он заказал еще шампанского и встал из-за стола.
— Прошу прощения, — сказал он, — но мне надо в гальюн.
Он наклонился, обнял меня за плечи и заорал в самое ухо: «У моряков так называют сортир». Потом разразился хохотом и, пошатываясь, прошел через зал к мужскому туалету.
— Твое счастье, — сказал я Диди, — что тебе достался Чарли.
— Вы так думаете? Старый краб распустил свои клешни на нас обеих. Он уже нарисовал мне всю картину...
— Теперь у тебя есть возможность смыться.
— Спасибо, — сказала Диди, — но я останусь. Я нанялась на срок.
— Вот истинно американский дух, который помог нам выиграть войну, — сказал я.
— Послушайте, — вмешалась Джоан. — Мы два часа проторчали в библиотеке — все читали о Вест-Пойнте, армии и Вашингтоне.
