— Ты на меня дуешься? — продолжала Бэби. — А я, между прочим, говорила девушкам: жаль, что нет с нами Элфи. В субботу после обеда могла бы зайти к нам в общежитие. Уложила бы волосы, захватила бы с собой лак и сделала маникюр. Заработала бы по пятерке с носа, набралось бы двадцать — тридцать форинтов… Как ты думаешь?
— Ничего не выйдет, — отпарировала Элфи. — Я уже не хожу в парикмахерскую. Учусь петь.
Она выпалила это одним духом, лишь бы только вызвать зависть у Бэби и избавиться от ее приставаний.
— Да ну? — вырвалось у Бэби. — Ты?
— А кто же еще, вацский епископ, что ли?
— Вот здорово! Шикарно!
Бэби сказала ей это без всякой задней мысли, не желая обидеть. Она всегда так говорила с ней наедине. Но все же Элфи оскорбил ее тон. Она досадовала на себя за ложь, и не сейчас, а уже тогда, когда она сорвалась у нее с языка, и даже на какое-то мгновение до того, но тем не менее ложь вырвалась у нее. Теперь уже поздно: ложь слышали все, она тоже добром не кончится. Точно так же, как и та, другая ложь, из-за которой бабушка прогнала ее. Но теперь все равно не исправишь!
— Через месяц меня будут пробовать на радио, — вызывающе и нагло лгала она.
Нашлись такие, кто поверил каждому ее слову.
Невысокая, полная девушка, по имени Вица, с благоговением смотрела на Элфи крохотными голубыми глазками. Вица живет в общежитии вместе с Бэби, но она работает на настоящей стройке, целыми днями толкает тачку с раствором. Когда они работали неподалеку отсюда, заново перестраивали магазин, Элфи даже видела ее выпачканной с головы до пят в растворе, в непомерно широком дырявом комбинезоне. Но и в таком виде она весело улыбалась. А вот девушка по имени Янка не поверила.
— Что ты задаешься, — лениво, растягивая слова, проговорила она. — Таких молодых туда не берут.
Янка рослая и коренастая девушка с крупными руками и ногами. Ей еще нет шестнадцати лет. В этом, как она считает, причина всех ее бед, ибо в силу такого недостатка Янка не может устроиться продавщицей. Сейчас она работает на каком-то предприятии курьером, но это ей явно не по душе. У нее всегда скверное настроение, и ребята не любят с ней танцевать — слишком она высокого роста. В отличие от Вицы, Янка всегда кислая и в любую минуту готова расплакаться, ни во что не верит, ко всему, что красиво и приятно, относится с подозрением. Зачем она ходит в школу танцев? Тоску нагонять на себя и других могла бы и дома.
Поверила ли сказанному Бэби, сказать трудно. Известно одно: все, что сказала Элфи, она разболтала всем. Начались танцы. Как всегда, юношей было гораздо больше, чем девушек. Элфи сразу пригласил невысокого роста кудрявый паренек, с которым она почти незнакома, даже имени его не знает. Не прошли они и десяти шагов, как он и говорит:
— Вы в самом деле учитесь петь?
Элфи промолчала, как бы давая понять, что во время танца не принято разговаривать.
Юноша усмехнулся и не настаивал. Ловко танцует этот кудрявый, один из лучших танцоров, только уж очень кривляется. На галстуке у него нарисованы бабочки. Элфи уже не раз танцевала с ним. Этот парень приглашает ее потому, что большинство девушек выше его ростом, а он старается подобрать девушку пониже, под стать себе.
После кудрявого ее пригласил Пуби, кавалер Бэби. Разумеется, он тоже сразу спросил:
— Актриса, в каком заведении вы поете?
— А почему вас интересует это? — попыталась резко оборвать его Элфи.
— Просто так. И спросить уж нельзя…
— Вы ошиблись, если думаете, что я пришла сюда болтать с вами! — отчеканила Элфи.
— Подумаешь, какая высокая особа! — ухмыльнулся Пуби. — Знаете, что я уже взял вас на заметку? В моем списке вы значитесь четвертой. Скоро и до вас очередь дойдет, ждать уже недолго.
— Ждите сколько влезет, — бросила Элфи.
С Пуби ей редко приходилось танцевать, потому что «его благородие», как он величал себя, недолюбливал «зеленых лягушек». Общеизвестный факт, что он, например, ни разу еще не пригласил Вицу. Этим приглашением Элфи обязана лишь длинному языку Бэби, разболтавшей всем, что она учится петь. Больше никому! Как ни любит Элфи танцы, она скорее откажется от них, чем станет танцевать с таким партнером, как Пуби. С этим типом танцы теряют прелесть, так крепко прижимает к себе партнершу, бесстыдник. Правда, без партнера нельзя танцевать, так уж заведено, но ведь ведут же себя пристойно большинство юношей: они смотрят на девушек как на неотъемлемую принадлежность танца.
Один из них, вот хотя бы Густи, во время танца даже видит носки своих туфель и держит девушку на почтительном расстоянии. С этим Густи и в самом деле хорошо танцевать, нужно только привыкнуть держаться, и все пойдет как по маслу. Даже такой не особенно ловкий танцор, как Арпад, и то лучше этого Пуби. Арпад серьезно относится к делу. Вот уж кто старается танцевать как следует!
Да, но его все не видно. Теперь уже ясно, что Арпад не придет. Ну и пусть! Она ведь не ради него пришла сюда. Здесь ребят хватает. Многих она вообще не знает, в лучшем случае некоторых только по имени, зато ей хорошо известно, кто как танцует: легко ли водит, как держит руку. Лучше всего танцевать с теми, кого совершенно не знаешь: они молчат и всегда задумчивы, как она сама. Кажется, что они просто занимаются спортом.
Все бы ничего, но этот противный Пуби, чтобы ей насолить, то и дело ее приглашает. С ехидной усмешкой раскланивается: «Разрешите?» — а сам уже подхватывает и ведет. И без умолку болтает.
— У меня есть идея: пойдемте в гостиницу «Беке».
В гостинице «Беке», в пять часов подают чай. Элфи уже слышала о ней. Бэби и другие девушки бывают там.
— У меня тоже есть идея: не приставайте ко мне! — резко одернула его она.
Однако на все ее грубости и колкости Пуби отвечал снисходительной улыбкой, словно они доставляли ему удовольствие. Она злила не Пуби, а только себя. Кончилось тем, что она не выдержала и выбежала из зала, хотя до перерыва было еще далеко. Было четыре часа с минутами, она танцевала всего один час, — для нее это был сущий пустяк, но она почувствовала, что изнемогает от жары и что на сегодня с нее хватит.
На лестничной площадке она остановилась, прижалась спиной к холодной стене и стала обмахиваться носовым платочком. Внизу у ворот громко смеялись три подростка. Затем затеяли возню, с хохотом толкали друг друга. Один заломил другому руку за спину. Тот взвыл от боли, ответил ударом. Остальные продолжали смеяться. Наверное, говорили о девушках. Ребята тоже стесняются девушек. Этих Элфи еще никогда не видела здесь. Они, должно быть, не решались подняться в зал, подтрунивали и подшучивали друг над другом. Быть парнем тоже, как видно, не очень-то хорошо. Нередко в шестнадцать-семнадцать лет ребята застенчивы, как дети, не знают, как вести себя, смущаются не меньше девчонок. Арпад не такой. Он солиднее, и с ним почему-то чувствуешь себя увереннее и спокойнее.
Арпад! Плевать ей на него! Она просто так вспомнила о нем и уходит отсюда не потому, что он не пришел, а чтобы избавиться от Пуби, он надоел ей своими приставаниями, очень уж воображает и думает, что все глупее его. К тому же она собирается навестить бабушку. Только сначала надо немного остыть, нельзя идти такой разгоряченной.
Она припудрила нос. Пудреница с зеркальцем — тоже подарок мамы — из чистого серебра, но уже не модная, потому что слишком мала.
Раньше она носила пудру в платочке.
Подростки, не переставая хохотать и препираться, вышли из ворот. Они, видимо, передумали подниматься наверх. Остановились на улице, переговариваясь между собой.
Чета дворников уже покинула свое излюбленное место под окнами дома. Тем лучше. Когда она вошла во двор, то увидела через открытое окно, что бабушка дома. Может быть, у нее даже гости — тетя Йоли с мужем и детьми? Это совсем ни к чему… Нет, их не было — бабушка сидела у радиоприемника с книгой в руках и очками на носу. Дедушка тоже был дома, чинил клетку попугая.
— Здравствуйте…
— Ты посмотри только, кто пожаловал к нам! — сказала бабушка, и в голосе ее одновременно можно было уловить и ласковые и насмешливые нотки.
Да-да, она обрадовалась, но не проявляла открыто своей радости и старалась замаскировать ее чуть насмешливым тоном.
Затем как ни в чем не бывало принялась разглядывать платье, заставляла Элфи повертываться, чтобы проверить, хорошо ли оно сидит на ней, потому что шила она его без примерки, на скорую руку. Элфи смутилась и молчала, не могла заставить себя произнести даже самое обычное «спасибо». Почему? Именно потому, что оно так избито и ровным счетом ничего не выражает. А бабушка чересчур уж добра, она, как старое развесистое дерево, в ветвях которого ютятся всевозможные птицы. Чего только не умеет такая бабушка! Какая неиссякаемая сила заключена в покоробленном временем стволе! А Элфи стоит перед ней, как слабое деревце, которое гнет и раскачивает из стороны в сторону даже легкий ветерок. Разве бабушка нуждается в ее «спасибо»? Разве оно уменьшит ее неоплатный долг перед бабушкой? Ведь она и так знает, что Элфи пришла поблагодарить ее, что здесь, в прохладной комнате, с этими стариками, ей сейчас лучше, чем в школе танцев, откуда она убежала.
