— Но дело-то богоугодное! — вмешался в разговор осетин Алик, считающий себя активным бойцом за православие. — Я бы рискнул!
— Как? У снайпера-янки наверняка есть прибор ночного видения! Эти америкашки без оборудования никуда не лезут! Могут быть такие приборы и у других снайперов, а то и у пулеметчиков! — Вадим продолжал сомневаться. — Мы здесь успели изучить тактику снайперов-босняков, а как поведут себя хорватские спецы, нам неизвестно! Их не арабы, а немцы и америкосы готовили!
— Я все продумал! — заявил Славан. — Сейчас по ночам сыро, и к утру поднимается туман. В течение часа почти ничего не видно, ни один прибор ночного видения в такой пелене не поможет! За это время мы доберемся до «китайской стены». Там мы сможем отловить всех снайперов. Постепенно прочешем все здание. Надо хотя бы одного взять в плен, а то по всей Европе и Америке средства массовой информации трезвонят про сербских снайперов, якобы стреляющих по мирному мусульманскому сараевскому населению…
— А что, сербских снайперов нет? — с невинным видом поинтересовался я. — Американцы любят об этом писать. Говорят, даже фильмы, состряпанные в Голливуде, показывают, как их спецы из США приезжают защищать несчастное мусульманское население от сербских злодеев-снайперов. Причем эти американские «рэмбо» валят коварных сербов пачками! Янки все под силу! А ты говоришь, нет снайперов!
— Скорее всего, есть, — пожал плечами Славан. — Но их значительно меньше, чем у усташей и воинов Аллаха. За всех не ручаюсь, сволочей везде хватает, но по мирным жителям они стрелять не должны. По врагам — да, но это ж в бою! А пока ни одного нашего снайпера не подстрелили! Раненые были, но убитых пока нет!
— Видишь, какие они крутые! А чего ты их не позвал с усташевскими снайперами бороться? Мы-то — не снайпероловы! Нет, я, конечно, в Афганистане и Приднестровье с ними вынужденно боролся, но у меня мой взвод разведки был в распоряжении, а там тоже снайперы были, а тут я один. Доктор — хороший специалист, но не по ловле снайперов, а по медицине, а у Алика удар тяжелый, но со снайперами с помощью «рукопашки» не расправишься, — Вадим продолжал допекать Славана. — Или задействовали бы ваших крутых наиспециальных специальнее? Как их там их зовут? «Црвены беретки», вроде бы?
— Во-первых, я никого из них не знаю, во-вторых, это не так-то просто, в-третьих, нам же надо кого-то и в плен взять! — терпеливо принялся объяснять Славан. — Да и наши вышестоящие продажные начальники не разрешат. Они и так нам даже толком атаковать не дают! А ты про снайперов и про спецов! Никого нам не выделят! Нет, на это никакой надежды нет!
После очередного стакана сливовицы Алик уже рвался ловить снайперов, так что приходилось его удерживать, Вадим почти перестал сомневаться, а я решил — будь что будет, пойду вместе со всеми. Чего только за компанию не сделаешь. Я и воевать в Сербию поехал за компанию, хотя за братьев-славян действительно стало обидно.
Подвиги совершать я сейчас не рвался, но медикаментами перед предстоящим предприятием запастись было необходимо, за друзьями — искателями приключений придется присмотреть. Медицина — прежде всего, клятву Гиппократа забывать нельзя. Точнее клятву врача Советского Союза, которого теперь больше не существует, но я-то себя от обязательств врача не освободил. Здесь в Сараево, правда, приходилось сочетать таблетки с автоматом, бинты — с гранатой.
Хорошие врачи, разумеется, тут я скромничать не буду, всегда нужны, так что медицинской практикой меня сразу загрузили по полной программе.
Но и от неожиданных нападений, перестрелок, различных диверсий и провокаций здесь на Балканах никто не застрахован, а пули не различают, доктор ты или вояка.
Все наши слышали историю про русского доктора Тептина, попавшего в мусульманский плен. Бошняки долго издевались над ним. Пытали зверски. А моджахеды это умеют. И он не выжил. И не имел на это шансов.
Не дай Бог такую судьбу! Они ведь знали, что издеваются над доктором, который не воевал, а лечил раненых! После этого, прослышав о судьбе коллеги, я и стал заниматься не только лечением, но и участвовать в боевых операциях. Думаю, мои казачьи предки одобрили бы мое решение. Я ими всегда гордился. Надеюсь, им за меня не будет стыдно.
— В доме мирные жители есть? — этот вопрос меня интересовал более всего.
Если кто-то остался в своей квартире, то это сильно ограничит свободу наших действий.
Не хотел бы я стать причиной случайной гибели какого-нибудь гражданского, виновного лишь в том, что оказался не в том месте не в то время.
— Боюсь, что да! — подтвердил мои сомнения Славан. — Если бы их не было, то можно было бы этот дом обстрелять из танков или пушек, но этого делать нельзя. Там могут быть жители всех национальностей. И бошняки, и сербы, и хорваты, словене, македонцы, да мало ли кто еще?
— Этакий макет былой Югославии в миниатюре, — философски заметил я.
Истматом, диаматом нас старательно загружали во время учебы в институте. У меня, кстати, по всем философиям всегда были «пятерки».
— Как мы среди них будем снайперов отыскивать, если они винтовку в шкаф положат да в гражданскую форму переоденутся?
— Они нас там не боятся, поэтому всегда будут при оружии! Я имею в виду усташей и их приспешников! — с жаром заявил Славан. — Так что врагов мы всегда сможем заметить, главное — успеть среагировать!
— Сколько там может быть гражданских? — спросил я.
— От пятидесяти до ста, — ответил Славан. — Или даже больше!
— Авантюра все это! — покачал головой я. — Как мы там со всеми будем разбираться?
— Авантюра, — согласился Вадим.
— Авантюра, — подтвердил Алик.
Славан испуганно смотрел на нас, решив, что все его старания напрасны.
— А мы, братцы, разве не авантюристы? — продолжил я, глядя на помрачневшего Славана и понимая, какие мысли пришли сербу в голову.
— Авантюристы, — без возражений согласились Вадим и Алик.
— Попробуем? — спросил я соратников.
И чего это меня понесло? Ведь только что думал не ввязываться в это неперспективное дело.
— Попробуем, — серьезно сказал Вадим. — Покажем братьям-сербам, на что способны русские добровольцы! Повоюем за них, раз они сами этого делать не умеют!
Вадим больше всех из нас переживал, что Россия в этой войне не поддерживает Сербию. Правда, и сербское правительство ведет себя не лучшим образом. Нашим странам не слишком везет на правителей. Славан, обрадованный нашим согласием, пропустил мимо ушей едкие замечания по поводу боевых качеств сербов.
— Сколько там осталось до твоего предутреннего тумана? Через сколько быть готовыми к вылазке? — спросил Вадим Славана.
— Часа два еще.
— Тогда наливай!
Славан поспешил выполнить просьбу.
На улице изредка раздавались единичные выстрелы, да пару раз протарахтел пулемет. Противоборствующие стороны развлекались. Вадим с Аликом тоже раза два выходили на улицу и выпускали по автоматной очереди в сторону мусульманских позиций. Вадим уверял, что он таким образом проводит рекогносцировку, отмечая, откуда отвечают выстрелами враги. Может, это и имело какой-то смысл.
— Пулемет в «китайской стене» на чердаке, где второй — не знаю. Стреляет в нашу сторону только один. Этот пулемет, скорее всего, на чердаке и останется, — рассказывал Вадим. — С высоты простреливаются все окрестности. Зачем им менять местоположение? Это ж не снайперы в поисках добычи, которым положено маневрировать.
Мы стали собираться.
У меня на вооружении был очень приличный немецкий пистолет «вальтер» да испытанный АК-47 с десятком запасных рожков. К «вальтеру» было всего две запасные обоймы. К разгрузочному жилету я прикрепил три «лимонки».
У моих соратников были точно такие же автоматы, пистолеты различных марок и фанаты. У Вадима имелся отличный десантный нож со стреляющими лезвиями. У меня — кавказский кинжал, такой же кинжал когда-то носил мой дед — терский казак.
Как и полагается доктору, мне пришлось захватить медицинскую аптечку. Будем надеяться, что пользоваться ею мне сегодня не придется.
Время шло.
Туман медленно заполнял улицу.
— Пора! — сказал Славан.
Противно ползти в холодном сыром тумане, когда ничего не видно. Главное в темноте, — огибая обгорелые остовы машин, различные обломки и рытвины, — не потерять направление. Нам предстояло преодолеть всего сотню или чуть больше метров, но ползком это быстро не проделаешь.
«Китайская стена» приближалась слишком медленно. Грузный Алик, которому труднее всего было ползти, тихонько матерился. Лучше бы бежать, минута-другая — и у цели, но это мы позволить себе не могли. Нельзя, чтобы нас заметили или услышали. Пока все шло спокойно. Появилась надежда, что мы благополучно достигнем девятиэтажки. Скорей бы! До здания оставалось метров двадцать, как вдруг бабахнуло, тут же тихо застонал Алик, сдерживая крик. Сверху полоснул очередями хорватский пулемет. Или бошняковский? Стреляли наугад — на звук взрыва. Пули прочвакали где-то совсем рядом.
