Сергей встал с мягкого матраса и осмотрелся — длинная полотняная вроде рубаха до колен. И больше — ничего.
— Это с кем же я так Новый Год встретил? А?
Голос гулко разнёсся по комнатке, заставив даже присесть от неожиданности. На подгибающихся ногах доковылял до двери. Без всякой надежды толкнул её и замер от удивления — дверь с окошком, забранным мелкой сеткой была не заперта и послушно отворилась. Помедлив Фёдоров осторожно, ожидая удара по затылку от спрятавшегося санитара, выглянул — никого. Длинный пустой коридор с такими же дверями. Яркий приятный свет из длинных потолочных светильников. И никого… А ещё — какое то непонятное ощущение чистой детской радости.
— Эй, люди! Есть кто живой?!
В одно мгновение раздались крики и вопли, двери стали раскрываться одна за другой и на пороге появлялись односельчане Серёги. Все, и мужчины и женщины в таких же одинаковых рубаха до колен, дети, старики, старухи… Почти все. Не было Абрамовича, местного воротилы, владевшего всеми четырьмя окружными киосками и монопольной торговлей палёной водкой. Не было и пресловутых кавказских охранников. Семья таджиков, поселившаяся недавно в деревне, так же отсутствовала. Не видел Серёга и местного участкового, председателя сельского совета и его клерков. Впрочем, всех отсутствующих объединяло одно — они принадлежали к нации действующего президента Россиянии. Сельчане торопливо выясняли, кто из них есть, а кто отсутствует. Родители искали своих детей, семьи сбивались в кучу. Внезапно свет мигнул, а потом неизвестно откуда раздался голос:
— Внимание! Всем немедленно разойтись по помещениям карантина! Свидания окончены. Ожидать пищу у себя в комнате. После обеда прогулка. Всем немедленно разойтись…
Сообщение было повторено несколько раз. Затем, видя что никто не обращает внимания на произносимые слова, поскольку народ был взбудоражен, включилась сирена, невыносимо пронзительным скрипом заставив всех разбежаться по комнатам, и только там вой стихал до терпимого уровня. Едва сельчанин оказывался в комнате, неважно, в своей или чужой, дверь за ним автоматически закрывалась. Как только все разбежались, в дальнем конце коридора появилась дверь, доселе невидимая за тщательностью подгонки, и одетые в костюмы бактериологической защиты люди повезли пищу. Еда была в герметически закупоренных тарелках. Впрочем, очень вкусной. Серега смутно помнил вкус такой еды из глубокого детства, когда земля ещё не была отравлена пестицидами и нитратами. Удивлял вид санитаров — все как один, рослые, крепкие. И двое мужчин, и одна молодая женщина. Их было видно очень хорошо через прозрачную плёнку костюмов. Чёрные брюки. Белые рубашки. Женщина была тоже в брюках и рубашке, но зеленовато-голубого цвета. А ещё… Серега похолодел — у одного из санитаров в лацкане рубашки был небольшой круглый значок со свастикой…
Что-то было не так. Совсем не так! Фёдоров знал, что даже за простое упоминание об этом знаке россиянину грозил не один год тюрьмы. А тут санитар ОТКРЫТО носит такой значок. И что вообще значит этот карантин?! Эпидемия? Да властям открыто наплевать, даже если вся деревня передохнет! Председатель сельсовета не раз это говорил прямо в лицо, добавляя, что они ЭКОНОМИЧЕСКИ невыгодны государству. Правда, не уточнял — какому…
…Серёга торопливо осмотрелся — это было не та комната, в которой он очнулся вначале, но поскольку никаких личных вещей с ним не было, то волноваться особо не стоило… Но всё-таки — как он сюда попал? Вновь открылась дверь, и на пороге появился один из санитаров. Молча вошёл внутрь, не обращая внимания на хозяина комнаты, положил на кровать непрозрачный пакет, затем указав на принесённое тщательно выговаривая слова, произнёс:
— Одежда. Через двадцать минут — прогулка.
Федоров не выдержал:
— Где я? Это — психушка?
Но санитар молча вышел…
…Через двадцать минут прогулка? Знать бы, когда истекут эти проклятые минуты… Словно прочитав его мысли, над дверями вспыхнуло табло. Часы. Минуты. Секунды… Только вот цифры не привычные чёрные или зелёные, а какие-то оранжевые. Странно. Затем пришлось поломать голову над одеждой. Точнее — пакетом. Никак тот не хотел ни открываться, ни рваться. Наконец обнаружилось кольцо в почти невидимом кармашке. Серёга дёрнул, и ларчик открылся. Лёгкие, но плотные брюки и куртка. Рубашка. Нижнее бельё. Носки. И ботинки армейского типа. Настоящие берцы. Только вот лёгкие до изумления, несмотря на толстенную, почти трёхсантиметровую подошву. А ещё — значок. Плоский металлический прямоугольник с цифрами. Всё одного цвета. Чёрное. Помедлив, Федоров переоделся, тем более, что и время уже поджимало. Чуть прошипело, и дверь открылась. Рявкнул динамик:
— Выходи на прогулку!
Отказываться, как понял Серёга, не стоило… По полу бежали алые стрелки, указывая направление выхода. Он послушно пошёл туда, куда они вели. Мать моя женщина! Где же это я? На дворе то зима была, Новый Год народ праздновал, а здесь — пальмы над головой, небо — синее, до неестественности! Дорожки, как по стрелочке, мелким гравием посыпаны. Живые изгороди… Да ГДЕ ЖЕ я, в конце концов?! По лицам сельчан было видно, что и они задаются таким же вопросом… Фёдоров, увидев своего кореша, с которым дружили с детских лет, подошёл к нему:
— Ваня, где это мы?
— А хрен его знает, Серый… Ты значок у санитара видел?
— Ага. Похоже, влипли мы, по самое некуда…
— Заметил, здесь только наши. Ни хачей, ни этой шушеры председательской…
— Усёк сразу. Но знаешь… У меня ощущение, что мы где-то далеко. Как бы не инопланетяне нас стырили…
Друг задумался, но только на мгновение:
— Не-а, это точно Земля. Только мы где-то от дома далеко.
Подошла местная шлюха, «Наташка Восьмиламповая», получившая прозвище за очки на носу.
— Слышь, мужики, нас тут не на органы решили пустить?
Страх на её лице говорил о том, что та не шутит. И Серега решительно оборвал её:
— Скажешь глупость! Нас бы тогда не здесь держали, а где-нибудь в тюрьме, и не гулять бы выводили всей толпой, а сразу, на операционный стол…
Оберштурмфюрер Кемпке оторвался от экрана огромного монитора и включил систему связи:
— Докладывает Дитрих Кемпке. Переселенцы начинают волноваться. Строят гипотезы.
— Поведение?
— Пока — спокойное. Думаю, можно приступать к фазе два.
— Хорошо. Даю разрешение.
Дитрих щёлкнул клавишей на пульте управления, и поселенцы вздрогнули, когда из невидимых динамиков раздалась торжественная музыка Гимна Тысячелетнего Рейха. А затем бодрый голос диктора начал лекцию:
— Уважаемые граждане Россиянии! Вы все закончили школу, и знаете, что ваша страна, называемая СССР, воевала с нацистской Германией. Война продолжалась долгих четыре года и сопровождалась массовыми жертвами с обеих сторон. И это было роковой ошибкой, в результате которой могучая страна распалась, а вы теперь СУЩЕСТВУЕТЕ на её жалком огрызке, именуемой Россиянией. Более того, так называемое мировое правительство приняло план, по которому на территории вашей страны должно остаться не более пятнадцати миллионов человек. И вы, славяне, подлежите уничтожению в ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ. Некогда великий немец, Адольф Гитлер, сказал пророческие слова, что Западная Цивилизация и мировое еврейство не успокоятся до тех пор, пока в могилу последнего славянина не будет вбит кол. И геноцид развязан на всю мощность: вас оболванивают с экранов телевизоров и страниц средств массовой информации! Дибилизируют сладкие обещания политиканов, захвативших власть, и высасывающих из страны её богатства. Вас травят геномодифицированными продуктами, вызывающими бесплодие и мутации в организме, и убивают в больницах безграмотные врачи, купившие за взятки дипломы, и фальшивые лекарства, которые на вас испытывают. В вашей стране вас и ваших потомков ждёт только смерть. Рано или поздно…
…Серёга вздрогнул и сжал кулаки при последних словах, но крыть было нечем — всё это горькая правда, которую шёпотом шептали между своими, и за которую тут же пришивали статью о разжигании национальной розни и загоняли туда, куда Макар телят не гонял. Его младшую сестру увезли с воспалением лёгких в райцентр, и она уже не вернулась — врач сделал ей укол, от которого произошёл мгновенный отёк лёгких. Дело мгновенно замяли, а ему просто пригрозили расправой, если будет шебуршиться, бритые молодчики с золотыми цепями, приехавшие на шикарном джипе в деревню… Между тем удивительная лекция продолжалась:
— Но ВАШ мир всего лишь один из многих миров. И в НАШЕМ мире история пошла по другому. Здесь Россия и Германия стали верными союзниками в борьбе против так называемой Западной Цивилизации и демократии. Борьба была долгой и жестокой. Мы принесли многие жертвы, но ПОБЕДИЛИ! И со временем образовали ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО на всей планете! Конечно, нам ещё многое предстоит, и многое надо успеть, но мы НЕ МОГЛИ пройти мимо того, что горстка нелюдей захватила власть над арийским народом и уничтожает его! После долгих размышлений, наше правительство и лично Верховный Фюрер Иван Геринг принял решение освободить арийцев от иудейского ига. Вы — первые, кого перебросили в наш свободный мир! И именно от вас зависит, каким путём пойдёт отныне история в ВАШЕМ мире! Вымрут ли ваши потомки в ближайшем будущем, или взовьётся над планетой гордое знамя СВОБОДНОГО человечества!..
