Они сидели друг против друга и пили чай. Настоящий краснодарский чай, а не морковный. Незнакомый поднялся и подошёл к большой карте, висевшей на стене, затем ткнул пальцем в одну точку.
— Вот здесь союзники просят предоставить им базу для своих самолётов. Будут бомбить Берлин, затем через Европу сюда. Заправка, отдых. Бомбы по новой подвесят, и назад, в Британию.
— Здесь же ещё немцы!
— Понимаешь правильно. Вопрос в том, что господа заокеанские буржуи уже не сомневаются, что Красная Армия может разгромить врага. И даже — без их помощи. Но дело в том, что они прекрасно знают и то, что война закончится в Берлине. А значит — под влияние СССР попадёт большая, а возможно и вся, Европа. Тогда империалисты лишатся плацдарма на материке, а Советский Союз усилится до такой степени, что победа социализма во всём мире станет только вопросом времени. И что господа капиталисты будут делать в таком случае?
— Организуют новую войну.
— Правильно! Но! Её же надо подготовить? А победив Гитлера, освободив завоёванные им страны, у нас будет потенциал, несравнимый ни с кем. Значит, уничтожать СССР будут, как обычно, изнутри. Пятой колонной…
— Простите, товарищ подполковник, как обычно?
— Ты дело «Промпартии» помнишь? А заговор Тухачевского, Якира, Путны и прочих?
— Так разное говорят… Кто — перегибы ежовщины. Кто — что наш Вождь товарищ Сталин конкурентов устранял…
— Пусть пока говорят так. Тут дело в том, что очень много пострадало невинных людей. А знаешь почему? Потому что давали ложные доносы те, кого взяли по делу. До последнего старались навредить Советской власти, выбирали, чтобы оклеветать самых умных, самых честных! А ситуация тогда уже была критической… Времени практически не оставалось. Вот и мели всех подряд… Сейчас то разбираемся, но скольких мы потеряли! Эх, скольких…
Они помолчали.
— Ладно, товарищ подполковник. А мне то что делать?
Незнакомый вперил в майора внимательный взгляд, и у того возникло чувство, что его просвечивают насквозь. Невольно передёрнул плечами, но тут СМЕРШевец усмехнулся:
— Не журись, хлопче. Слышал, кто изобрёл рентген?
— Да вроде как доктор Рентген…
— Ни фига! Иван Грозный! Это немцы у нас украли. А по свидетельству летописей царь-батюшка своим боярам частенько говаривал, мол, я, вас, блядей, НАСКВОЗЬ вижу!
Они рассмеялись, затем подполковник вновь стал серьёзным.
— Короче, Столяров, принимай полк. Будешь пока здесь, а когда время наступит, перебазируем тебя под Полтаву. Не подведёшь?
Владимир медленно встал, затем зачем то глянул на карту и вновь перевёл взгляд на сидящего СМЕРШЕВЦА.
— Будьте уверены. Если доживу.
— Доживёшь. Я тебя знаю. Короче, кого тебе надо?
— Мне бы моих ведомых, с которыми из Севастополя выбирался. Лискович, Власов.
— Сделаем. Ещё что?
— Комиссар полка кто?
— Нет у нас комиссаров. А замполитом у тебя будет наш человек. На национальность внимания не обращай. Помни одно — наш человек.
Столяров неприятно удивился:
— Из этих, что ли? Я из последнее время на дух не переношу… Особенно, после последнего инцидента…
— Это ты про Лопуховского? Нет, не переживай. Замполитом у тебя будет товарищ оттуда…
— Я кроме Ибарурри никого не знаю… И по ихнему ни бельмеса…
— Рубен Ибаррури пал смертью храбрых под Сталинградом, посмертно присвоено звание Героя Советского Союза… Я его лично знал… Хороший был парень… Нет. Дадим тебе немца — Андре Камерера. Можешь звать его Андреем. А по-русски он говорит не хуже нас с тобой. Что-нибудь ещё?
Внезапно Владимир почувствовал, что краснеет.
— А Гертруду разрешите?
Подполковник рассмеялся:
— Запала девочка? Я ждал, что ты спросишь! Хорошая она, только, вот, в жизни ей не повезло. Ну да ладно, будь по-твоему. Переведём. Но смотри у меня: обидишь — приеду сам лично и так тебе задам, что небо с овчинку покажется.
Столяров просиял и вскочил со стула:
— Разрешите выполнять задание, товарищ подполковник?
— Разрешаю. Предписание получишь у ординарца. И, удачи тебе, Володя…
Вновь по заснеженной степи грёб колёсами вездеход. Столяров сидел рядом с водителем и улыбался. Ещё бы! И новая должность, и друзей вскоре увидит, вот встреча будет! И девушка любимая рядом с ним… От приятных мыслей его отвлекло мяуканье Гитлера. Он повернулся, и, ухватив мешок, перекинул на колени. Кот прижал уши и зашипел. Внезапно майора обожгло — точно так же животное вело себя, когда над ними пролетали немецкие бомбардировщики! Столяров откинул окошко и высунулся наружу- точно! Далеко — далеко на горизонте показались чёрные точки.
— Воздух!
— Где? Я ничего не вижу, товарищ майор!
— Из машины! Бежим!..
Задыхаясь, они с водителем прогребли по целине метров на двести в сторону от дороги.
— Закапывайся!
— Что?
— Закапывайся, дурак!!!
Владимир торопливо нагребал снег на себя, кот, между тем уже не шипел, а орал сиплым мявом. Ухватив мешок Столяров выдернул кота из него и, сунув за пазуху, упал в вырытую в снегу яму, затем потащил засыпанный снегом полушубок на себя. Замер. Вот уже ухо различает заунывный гул моторов, затем возникает знакомый до боли рёв сирен, приделанных к разлапистому шасси, он нарастает, нарастает… Свист падающей бомбы… Взрыв! Внезапно Гитлер смолк и перестал вырываться. Гул удаляется…
Они молча стояли и смотрели на то, что пятнадцать минут назад было новеньким «виллисом». Скрученная неимоверной силой взрыва аммотола рама, клочья чудом уцелевших кусков тента на остатках каркаса… Почерневший снег…
— Ну что стал, сержант? Пошли. Никто за нами другую машину не пришлёт. Далеко ещё?
— Километров двадцать, товарищ майор…
— Дойдём. Двинули. Повезёт — попутку поймаем…
Майор закинул оба мешка за спину и широким шагом направился дальше, к Сталинграду…
— Наши! Ей Богу! Наши! Прорвались!!! Ура!!!
Столяров подкинул шапку к верху, не в силах выразить свои чувства при виде бегущих навстречу его танку советских бойцов. Они смогли! Они рассекли «котёл» на две части! Всё, остались считанные часы до того, как советские бойцы полностью уничтожат шестую армию Паулюса! Последние жестокие бои на бывшем тракторном заводе, хотя почему бывшем? Ещё восстановим! В мешанине ржавого искорёженного металла, среди обломков стен, исчирканных осколками. Среди вспышек огнемётов, разрывов гранат, очередей тяжёлых пулемётов, разрывающих тела на части… Эти немцы дрались до последнего. Эсэсовцы. Не мыслившие себя в плену, не сдающиеся никогда сами, и не берущие в плен. Отборные, элитные воины Гитлера… В следующий момент его стиснул в объятиях рослый боец, одним махом взлетевший по наваренным скобам на танк:
— Спасибо, ребята!
— Да что ты, какие тут могут быть благодарности…
Потом все пили спирт и водку. Закусывали, чем придётся, на радостях. Ещё бы! Такую работу сделать… Александр с трудом вырвался из круга празднующих пехотинцев и отошёл в сторону, отлить… Возле стены, на обнажившейся земле лежал труп немца. Ещё не раздетый, но уже покрытый инеем. Раскрытый в предсмертном крике рот, запрокинутые руки. Рядом валялись скрученные в беспорядочный рулон пулемётные ленты, обрывки каких то бумажек. Равнодушно скользнув по нему взглядом, Столяров сделал своё дело и вернулся к танку. Там шла гульба: наяривала гармонь, плясали люди. Кое-кто стрелял воздух, салютуя победе. Майор прислонился к заиндевевшей броне и потянулся за папиросами… На душе было почему-то легко и спокойно. Да и то сказать — ТАКОЕ дело сделать…
— Где командир? Кто видел командира танкистов?
Донёсся до него голос. Александр обернулся — спрашивая бойцов его искал какой-то франт в новенькой шинели с проволочными очками. Вставив в рот два пальца майор оглушительно свистнул, затем махнул рукой, подзывая неизвестного. Запыхавшись, тот подбежал и неумело отдал честь:
— Младший лейтенант Курочкин. Из политотдела 62-ой армии. Вы командир танкистов?
— Так точно. Майор Столяров. А в чём дело?
— Вам необходимо проехать со мной. Будете свидетелем.
— Чего? Каким свидетелем?!
— Увидите. Вот приказ Командующего. Оставьте дела на заместителя и идёмте. Это очень срочно, машина ждёт.
Младший лейтенант смотрел на майор умоляющими глазами, и Александр решился.
— Хорошо. Едем…
Лагерь представлял из себя всего два барака. Один — для охраны. Второй — лагерная амбулатория, как гласила вывеска на двух языках: немецком и русском. Сами пленные размещались в выкопанных руками в земле норах, вход в которые прикрывали потерявшие всякий вид шинели. Пол в норах устилали мертвецы. Со впавшими щеками, обнажившимися в оскале зубами. Их одежда ещё шевелилась от сплошного слоя вшей. Неподалёку, за колючей проволокой, был выкопан ров, в который сваливали трупы. Покрытые тонкой корочкой прозрачного льда они блестели на ярком зимнем солнце. Одетые и голые. Целые, и с отсутствующими конечностями, отгрызенными то ли одичавшими собаками, то ли волками. А может, и людьми? С обглоданными крысами пальцами, отъеденными ушами. Глаза у кого были, а у кого и нет. Вороны успели поживиться. Все трупы в последней стадии истощения… Александр видел, как двое бойцов осторожно вели под руки чудом уцелевшего. Он был абсолютно лыс, ноги опухли так, что было видно даже через тряпки, укутывавшие ступни. Морщинистые землистые щёки, впавшие тусклые глаза, чудовищный трупный запах, исходивший от вроде бы ещё живого существа… Назвать его человеком не поворачивался язык. Настоящий живой труп… Круглолицая молодая казачка, стоящая возле саней, на которые укладывали освобождённого, не сдерживала эмоции:
