— Ну, чего ждете? Бегите! Товарищ капитан, вы не против?
Кремнев кивнул головой, и его кивок явился как бы сигналом.
Первым сорвался с места Герасим. Словно матерый волк, вдруг почуявший залах пороха, он перемахнул через высокий выворотень и помчался по болоту. Дальше, дальше, вот уже до него пятьдесят, сто метров, вот... И вдруг он исчез, исчез мгновенно, будто его и не было на болоте.
Андрейчик, который старался не отстать от брата, замер, потом рванулся назад, снова ринулся вперед и вдруг завертелся на одном месте, не в силах оторвать от зыбкой земли свои короткие дрожащие ноги...
Скакун и Шаповалов покинули берег последними. Не сговариваясь, подошли к могиле Ахмета. Остановились, сняли шапки.
Стола возле могилы не было, его уже убрали в землянку. Не было и бревна, на котором сидели разведчики во время суда, — отнесли куда-то в сторону.
Шаповалов тихо, словно обращаясь к живому человеку, заснувшему после изнурительного труда, сказал:
— Слышишь, Ахмет? Мы покарали твоих убийц. Правда, еще не всех. Но и остальным не избежать нашей мести... — Он прикоснулся рукой к холмику, надел шапку и медленно пошел к своей землянке. Следом за ним направился и Скакун.
В землянке Шаповалов спросил Миколу:
— Ты же не в гости зашел к нам?
— Не в гости, — признался Скакун. — С просьбой большой. Понимаешь, очень надо, чтобы ты научил меня водить такую вот машину, что стоит возле твоей землянки.
Шаповалов пристально посмотрел в глаза партизану, сдержанно усмехнулся:
— Понимаю. Раз надо, научу.
— Я к технике способный, — обрадовался Скакун. — Бывший тракторист! Однажды даже «газик» вел километров двадцать. Некому было одну тетку в больницу отвезти.
— Хорошо, договорились, — усмехнулся Михаил. — Научу. Только занятия отложим до завтра. Я очень устал.
В последние дни Язеп Дубинец возвращался домой поздно. Жена его еще гостила у сестры, и Язеп подолгу оставался на службе. Когда у раненого Вальковского не было компаньона, он пил вместе с ним. Если приезжали гости к обер-фюреру Зейдлицу — готовил им ужин, прислуживал за столом. А чаще всего просто сидел на кухне и молча наблюдал за тем, как женщины чистили картошку, напевая грустные песни.
Сегодня он тоже вернулся домой поздно. Когда переступил порог, часы в хате отбивали полночь. Язеп закрыл дверь на крюк — зажег коптилку и остолбенел от неожиданности: у окна стоял... Скакун!
— Микола! — Растерянно воскликнул Язеп и, протягивая обе руки, пошел к Скакуну.
— Прости, товарищ Дубинец, снова я к тебе непрошеным гостем, да еще через запертые двери, — улыбнулся Скакун, пожимая Язепу руку. — Не выгонишь?
— Я тебя ждал, каждый день ждал! — сбиваясь, сказал Язеп. — Я так рад...
— Неужели?
— Правда. Мне надо тебе что-то рассказать...
Язеп вышел в сени, запер дверь на засов и, вернувшись, сел рядом с Миколой на лавку.
Помолчали. По холодной хате гулял ветер, где-то под кроватью и за печкой скреблись мыши. Микола пересел с лавки на кушетку.
— Ну, садись, рассказывай, — проговорил он, засовывая правую руку за пазуху.
Язеп сел, дрожащими от волнения руками свернул цигарку, закурил и, глубоко затянувшись, заговорил:
— Я хотел рассказать о себе...
Он говорил глухо, медленно, будто боясь пропустить что-то важное и значительное, и перед глазами Скакуна вставали мрачные картины батрацкой жизни.
— А сейчас я словно проснулся. Ты, Микола, сделал это, — тихо продолжал Язеп. — Я увидел своих врагов... — Язеп замолчал, снова прикурил потухшую цигарку. Потом рассказал, что с ним произошло недавно: — Не поднялась рука. Враги они мои, понимаю, но не смог...
Язеп опустил голову.
Исповедь повара взволновала Миколу. Он встал, прошелся из угла в угол. Остановился и, положив руку на плечо Язепу, спросил:
— Ты генерала фон Штауфена видел когда-нибудь?
— Фон Штауфена? Не один раз! Он каждую неделю наведывается в гарнизон.
— Правда? — удивился Скакун, и в глазах его сверкнули огоньки.
— Ей-богу! На этой неделе уже раза три был... Да и в тот вечер, когда тебя ранили, он тут гостил.
— А ты не заметил, кто еще с ним приезжает?
— С ним всегда два офицера с автоматами. Видно, адъютанты.
— Слушай, Язеп, — понизив голос, заговорил Микола. — А ты генеральского шофера хоть раз в лицо видел?
— Да его, проклятого, я как облупленного знаю! — оживился Язеп. — Погоди, — подхватился Язеп. — У меня его фотокарточка есть. Подвыпивши, Курт всем их дарит — на память.
— Ты смотри! Интересно... — Скакун долго вглядывался в лицо молодого фельдфебеля, потом попросил: — Дай мне эту карточку. Я потом верну ее.
— Да бери! На черта она мне! Если хочешь, я тебя с ним познакомлю. Он мне сказал, что в субботу снова сюда генерала привезет. Просил даже, чтобы я ему куренка раздобыл...
— Приедет? — С минуту Микола сидел и о чем-то думал, потом спрятал в карман фотокарточку и заспешил: — Ну, Язеп, пока, бывай...
— Так скоро? Ты хоть поужинай. Да скажи наконец, что мне делать?
— В следующий раз. Конечно, если разрешишь прийти.
— В любое время приходи. Буду рад тебе всегда!
— Добро, как-нибудь загляну. А сейчас попрошу тебя вот о чем: ты, если не трудно, узнавай, какой пароль на каждый день. К тебе будет приходить хлопчик — зовут его Витей, — так ты передавай ему этот пароль. Хорошо?
— Это не трудно. Пароль они каждый день мне сами сообщают.
— Так, договорились?.. До скорой встречи! Провожать меня не надо...
Скакун вышел. Язеп еще с полчаса посидел, потом лег и долго лежал с открытыми глазами. На сердце у него было легко, тяжелые мысли больше не тревожили. После этой встречи и разговора с Миколой он уже видел, что жизнь его вступила в новую полосу. Приближалось что-то неизведанное, и он радовался ему...
Миновав гумно Дубинца и войдя в густой кустарник, Скакун пошел спокойней, медленнее. Раздвигая здоровой рукой заснеженные ветки, он шел и обдумывал свой разговор с Язепом. Решив сегодня навестить Дубинца, Микола ставил перед собой только одну цель: помочь этому человеку.
Разговор с Дубинцом убедил партизана в том, что он был прав в своих предположениях. Более того, совершенно неожиданно он нашел в лице Язепа человека, который мог помочь ему осуществить задуманное. Окрыленный этим открытием, он спешно направился на «Таинственный остров» к Шаповалову.
На этот раз Язеп Дубинец ушел из гарнизона раньше обычного. Утром к нему забежал Витька и сообщил, что вечером, ровно в восемь, придет Скакун, и Язеп, сославшись на боль в животе, отпросился с работы.
Жены все еще не было. «Ну и хорошо, без нее будет спокойнее, — думал он. — Вот только в хате как в леднике, даже окна заиндевели».
Сбросив ватник, Язеп взял топор и вышел во двор. Через несколько минут чугунная печь гудела на всю хату, а жестяная труба раскалилась докрасна. Приятное тепло волнами поплыло по хате, и в комнате сразу стало уютно и хорошо.
Язеп посмотрел на часы — половина седьмого. «Колбасы что ли поджарить для гостя? — подумал Язеп. — Это не помешает».
Наконец и колбаса была поджарена. Больше делать было нечего, и Язеп решил отдохнуть. Едва он прилег, как его разморило и он задремал.
Проснулся Язеп от прикосновения чьей-то руки. Протер глаза и... вздрогнул от неожиданности. Возле него, опершись рукой на кобуру маузера, стоял какой-то немецкий фельдфебель. Прищурив глаза, фельдфебель добродушно улыбался.
— За... заснул я, — стараясь улыбнуться, бормотал Язеп и украдкой взглянул на часы. В груди у него похолодело: было точно восемь! «Что делать?! Сейчас сюда придет он!..»
— В-вам... В-вы ко мне? — заикаясь, спросил Язеп.
— Шнапс тринкен! — ответил фельдфебель и вдруг весело рассмеялся.
Язеп приподнялся и внимательно пригляделся к немцу. И захохотал сам.
— Ну и ну! — смеялся он, держась руками за живот. — И на кой бес тебе этот маскарад понадобился? Ведь за моей хатой никто не следит.
Веселый и довольный, Скакун сел на кушетку, рядом с Дубинцом, спросил:
— Похож?
— На кого?
— Ну, я. На Курта похож?
Дубинец снова засмеялся, покачал головою:
— Как воробей на курицу. Ведь Курт — два метра росту и сажень в плечах. Да и морда у него — решетом не закроешь.
Скакун недоверчиво посмотрел на повара, и довольная усмешка исчезла с его по-мальчишески озорного лица. Теперь он окончательно убедился, что похитить генерала ему не удастся. Невольно вспомнился разговор с начальником штаба. Оставался второй вариант задуманного им плана. И осуществить его можно было только с помощью Дубинца.
Он повернулся к Язепу и некоторое время молча смотрел ему прямо в глаза. Язеп выдержал взгляд, с тревогой спросил:
— Ты что-то спросить хочешь?
— Не спросить, а предложить, — тихо сказал Скакун. — Надо, Язеп, спалить это гадючье гнездо. Кроме тебя, этого сделать некому. Ты же в гарнизоне, — Скакун подмигнул Язепу, — свой человек...
