И уже там, под насыпью, лежа в липкой грязи, Анатолий и Вера увидели, как горят охваченные языками пламени вагоны.
— Вера, Вера, бежим! — задыхаясь, кричал Анатолий. Он вскочил, схватил Веру за руку, поднял ее рывком, и они побежали, сами не зная куда, проваливаясь в какие-то ямы, продираясь сквозь кустарник, ничего не видя перед собой, с одной лишь мыслью: бежать, бежать как можно дальше от этого ужаса.
Но они не долго бежали. Снова над их головами раздалось все усиливающееся гудение, и этот страшный, никогда не слышанный ими ранее звук заставил их упасть на землю, лицом вниз, потом раздалась дробь пулеметной очереди, а еще минутой позже все стихло.
Анатолий поднял голову. Вера лежала рядом, а в двух шагах от нее — еще какая-то женщина. Она упала лицом вниз, на ней был халат, при падении он задрался, и при свете луны были видны ее голые, толстые, с крупными темными венами ноги.
— Вера, вставай, они улетели! — уже громче, чтобы ободрить ее и себя, сказал Анатолий. — Нам надо идти. Они могут снова прилететь.
Он посмотрел на лежащую в двух шагах от них женщину и повторил:
— Вставайте, все кончилось.
Но женщина не двигалась. Очевидно, она все еще не могла прийти в себя от страха.
— Вставайте! — снова сказал Анатолий и дотронулся до ее плеча.
Он почувствовал что-то липкое, теплое, в ужасе отдернул руку и крикнул:
— Вера, она… убита!
Превозмогая страх, Вера дотронулась до головы женщины. Пальцы ее ощутили теплую и мягкую кровавую массу.
В этот момент откуда-то издалека опять донесся гул самолета.
И тогда они оба — Анатолий и Вера — снова вскочили и побежали…
…Они остановились лишь тогда, когда Вера, будучи уже не в состоянии бежать, упала. Анатолий уговаривал ее пересилить себя и идти дальше, но Вера сказала, что больше не может.
Анатолий опустился возле нее на колени и стал вытирать платком ее мокрое от грязи и слез лицо.
Они находились на опушке небольшой рощицы. Поезда отсюда уже не было видно, но на небе все еще полыхали отблески пожара.
Стало тихо. Они не слышали больше ни взрывов, ни ввинчивающегося в уши гула, ни криков людей.
— Это был налет авиации, понимаешь, налет! — тяжело дыша, сказал Анатолий.
Вера молчала. Она тоже не могла перевести дыхание и все еще не отдавала себе отчета в том, что произошло.
Прислушалась к словам Анатолия. Налет? Да, конечно, это был налет. Она видела в кино, как это бывает. Но то, что случилось, не было похоже ни на какой кинофильм.
Тихо, точно боясь, что ее голос может услышать где-то затаившийся враг, Вера спросила:
— Что же нам делать, Толя?
— Не знаю… Надо идти, пока не встретим кого-нибудь. Может быть, здесь вблизи деревня.
— Я не могу идти, — жалобно сказала Вера, — у меня ноги точно чужие.
— Мы немного отдохнем, и тебе станет лучше.
— Я вымокла до костей…
И только в эту минуту оба они поняли, что у них ничего с собой нет, ведь их чемоданы остались в вагоне.
— Да, дело плохо, — растерянно сказал Анатолий, — я тоже весь вымок.
— Ты снова заболеешь, — тревожно сказала Вера.
— А, чепуха! Разве об этом надо сейчас думать!
Анатолий уже стал приходить в себя, оправляться от шока. Он осмотрелся. Ночь была уже на исходе. Если бы небо внезапно не заволокло тучами, то через час уже было бы совсем светло.
Но сейчас их окутывал сумрак. Анатолий посмотрел на часы — стрелки показывали половину второго.
Они сидели на мокрой от росы траве. Неподалеку виднелась роща, вся из белых, тесно растущих тонких березок. Где-то квакала лягушка. Зарево в той стороне, где находился поезд, погасло.
— Послушай, Толя, — нерешительно сказала Вера, — а может быть, нам вернуться туда… к поезду? Все-таки там люди… И вещи наши, может быть, уцелели…
— Ты с ума сошла, — резко ответил Анатолий, — они снова могут прилететь! Нам надо отдохнуть и идти дальше. Просто сейчас еще очень рано. А через час или два настанет утро, и мы наверняка кого-нибудь встретим. В конце концов, мы не на необитаемом острове, а недалеко от Ленинграда.
Некоторое время они оба молчали.
— Толя, как же это, — не то спрашивая, не то размышляя вслух, сказала Вера, — как же они… долетели сюда? Ведь фронт где-то там, далеко?
— Не знаю, — после паузы ответил Анатолий, — может быть… — его голос стал звучать глуше, — может быть, за эти сутки что-нибудь изменилось?
Они снова умолкли, подавленные этим страшным предположением.
— Вот что, — сказал наконец Анатолий, — давай пойдем туда, к деревьям. А то мы сидим здесь… как на ладони.
Вера покорно встала. Они направились к роще.
Анатолий шел впереди, с трудом передвигая ноги. На ботинки его налипли комья грязи. Насквозь промокшие брюки липли к ногам. Вера молча шла за ним. Каблуки ее туфель были сломаны, она шла босиком, держа туфли в руке. Они уже подходили к опушке рощи, как вдруг услышали чей-то голос, раздавшийся из сумрака:
— Кто идет?
Анатолий вздрогнул и остановился. Голос доносился из-за деревьев, но откуда-то снизу, точно из-под земли.
— Это мы… — растерянно ответил он и в этот момент увидел скрытого густой травой человека. Тот приподнялся, опираясь на руку, и тогда Вера и Анатолий узнали Кравцова. На нем по-прежнему был тот самый синий габардиновый плащ, только теперь его покрывала грязь, прилипшие листья и травинки.
Вера сделала несколько быстрых шагов к Кравцову и воскликнула облегченно, даже радостно:
— Это вы? Вы?
— Я, — спокойно ответил Кравцов, снова опускаясь на траву. — Сломай-ка мне палку, — сказал он, обращаясь к Анатолию.
— Что? — не понял тот.
— Палку, — резко повторил Кравцов, — ну, сук какой-нибудь. Потолще. Ясно?
Еще час назад Анатолий дал бы достойный отпор этому человеку, если бы тот обратился к нему подобным тоном, да еще на «ты».
Но сейчас он был рад любому указанию, от кого бы оно ни исходило. Анатолий не знал, зачем этому человеку понадобилась палка, да и не раздумывал об этом. Он быстрым шагом пошел в глубь рощи и через несколько минут вернулся, таща за собой большой сук.
Он увидел, что Кравцов по-прежнему лежит, а Вера, стоя на коленях, склонилась над ним.
Однако не это удивило Анатолия. Его поразило, что рядом с Кравцовым лежал тот самый, запомнившийся ему небольшой чемодан. То, что этому человеку удалось сохранить свой чемодан в такой катастрофе, казалось Анатолию необъяснимым.
Увидя его, Вера сказала:
— Товарищ Кравцов ранен. В ногу.
В темноте леса Анатолий не мог разглядеть рану, только видел, что штанина на одной ноге Кравцова была завернута.
— Чепуха, — сказал Кравцов. — Палку принес?
— Да, да, — поспешно ответил Анатолий, протягивая ему сук.
— Этой хворостиной быков погонять, — недовольно сказал Кравцов, — мне палку надо было. Ну, посох, опираться — понял?
И, видя, что Анатолий растерянно молчит, добавил:
— Ну ладно. Обломай его наполовину. Сойдет. — И неожиданно спросил: — У кого из вас есть спички?
— Спички? Закурить? — услужливо откликнулся Анатолии. — К сожалению, нет. Ни спичек, ни папирос. Некурящий.
— Вашу рану надо перевязать, — сказала Вера, — только у нас ничего нет. Все там осталось, в вагоне. Впрочем, может быть, в вашем чемодане…
Она протянула руку к маленькому дерматиновому, обитому металлическими угольниками чемодану.
— Не тронь, — неожиданно резко сказал Кравцов, и Вера в испуге отдернула руку.
— Я просто хотела там найти, — смущенно сказала она, — платок носовой или рубашку… Вы не бойтесь, я медик, сумею.
Кравцов усмехнулся.
— Ну, раз медик, давай лечи, — сказал он с несвойственной его холодно-равнодушной манере говорить иронией. — Подвинь чемодан… Вера.
Она подтянула к нему чемодан и попыталась было его открыть, но Кравцов отстранил ее рукой и, приподнявшись, склонился над чемоданом.
В полумраке щелкнули замки.
— Вот, — сказал Кравцов. Он снова захлопнул крышку и протянул Вере что-то белое.
Она развернула аккуратно сложенный белый прямоугольник и сказала:
— Рубашка. Совсем новая!
— Плевать. Рви, — сказал Кравцов.
Но у нее не хватило сил разорвать рубашку. Ей помог Анатолий.
— Надо бы обработать рану, — сказала Вера, снова склоняясь над ногой Кравцова, — только нечем. Может быть, у вас есть одеколон?
— Нет, — коротко ответил Кравцов.
— Тогда хорошо бы промыть. Вокруг раны. Тут грязь налипла. Но воды тоже нет.
— Есть вода! — поспешно сказал Анатолий. — Тут в десяти шагах какая-то канава. Или пруд. Я видел.
— Пруд? — переспросил Кравцов. — Глубокий?
— Я… я не знаю, — растерянно ответил Анатолий.
— Толя, пойди и намочи это, — сказала Вера, протягивая лоскут разорванной рубашки.
