Дело в том, что на участке 1-го Белорусского фронта в течение лишь двадцати минут было израсходовано полмиллиона снарядов и мин. Оборона противника подавлялась в глубину на десять километров. В это же время ночные бомбардировщики 16-й воздушной армии нанесли удары по вражеским штабам, артиллерийским огневым позициям, а также по третьей и четвертой траншеям главной полосы обороны противника.
От множества взрывов над земной поверхностью в атмосфере поднялось довольно плотное туманообразование — из дыма, пыли и гари. Видимость была не более ста-ста пятидесяти метров. Поэтому не могу сказать, насколько значителен эффект подобного средства в наступательном бою.
Наконец, танки, непосредственно поддерживающие пехоту, выходят на рубеж атаки стрелковых подразделений. Первыми поднимаются коммунисты и комсомольцы. Среди них полковой комсомольский вожак старший лейтенант Жиляков, капитан Пятков, старший сержант Масленников, сержанты Лебединский и Трацевский, рядовые Некталов, Карпов и другие. Прокатилось громкое «ура!». Здесь и там слышалось:
— Вперед, за Родину!
1-й батальон гвардии майора Шевцова быстро занимает первую и вторую траншеи противника и с ходу врывается в населенный пункт Заксендорф, 2-й батальон гвардии капитана Черкасова успешно завязывает бои на его южной окраине. Только теперь фашисты очнулись, пришли в себя и начали активно противодействовать, открыли артиллерийский и минометный огонь.
Левый сосед — 220-й полк подполковника Мусатова — тоже успешно занял первые траншеи, но дальше продвинуться не смог, поэтому наш левый фланг оказался открытым. Фашисты, быстро воспользовавшись этим, перешли в контратаку силами пехотного батальона и десятью танками.
Командир батальона Черкасов вынужден был развернуть левофланговую роту капитана Исакова фронтом на юг, чтобы во взаимодействии с подразделениями 220-го полка отразить контратаку фашистов. Противник попал в полуокружение и, оставив на поле боя 7 подбитых танков, более 100 убитых и 10 пленных, отошел на запад.
Овладев населенным пунктом Заксендорф, 227-й полк вышел на открытую местность, в приодерскую пойму, раскинувшуюся до самого подножия Зееловских высот. Остатки подразделений 712-й пехотной вражеской дивизии цеплялись за каждый бугорок и завязывали бой. Иногда дело доходило до рукопашных схваток, неоднократно это повторялось в ротах Акулинцева и Кудрявцева.
Наблюдательные пункты командира полка и командиров батальонов находились на минимальном расстоянии от боевых порядков атакующих. Дело в том, что командир дивизии подпирал нас своим пунктом управления, а командиру полка приходилось, в свою очередь, подталкивать комбатов.
Во второй половине дня наши подразделения вплотную подошли к отрогам Зееловских высот и начали штурмовать высоту ярус за ярусом. В данной обстановке командир полка гвардии подполковник Семиков немедленно передвинул свой наблюдательный пункт, остановившись в трехстах метрах от передовых подразделений, и стал уточнять местонахождение командиров батальонов. Они оказались позади него. Пришлось Шевцову и Черкасову приблизить свои НП к атакующим до двухсот метров.
Зееловские высоты на участке полка доходили крутизной до 45 градусов и перемежались многими ярусами с востока. Отсюда был хороший обзор до самой реки Одер. А впереди — местность пересеченная, с железнодорожными насыпями. Рокадные (параллельно фронту) дороги создавали фашистам благоприятные условия для маневра и обороны.
После тяжелых и кровопролитных боев гвардейцам удалось пробиться к самому верхнему ярусу. В 14 часов роты Кудрявцева и Акулинцева установили на высоте красные флаги. Безостановочно бросая гранаты, они продвинулись еще на 200—300 метров в направлении Дольгелина. Началось разрушение так называемого берлинского замка.
Семиков теперь выдвинул свой НП на самый верх, откуда хорошо можно было наблюдать противника и руководить операцией. Ярко, до подробностей помнятся эти незабываемые дни. Поле боя издали похоже на муравейник. Там идет противоборство двух противостоящих сил. На земле и в воздухе — сплошной гул моторов, гром выстрелов и взрывов.
К вечеру фашисты оставили на месте сражения сотни трупов, бросили раненых. А оглушенные солдаты выходили из траншей и поднимали руки, бесконечно повторяя одни и те же слова: «Гитлер капут. Рус гут». Оборона немцев упорно и неумолимо сжималась, но силы противника так же неумолимо таяли.
В первый день наступления мы овладели восточной частью одной из Зееловских высот, продвинулись на три-три с половиной километра в глубину вражеской обороны. Героически погибли в тот день многие наши товарищи, в их числе разведчики Володя Леонов и Николай Меркушев. Им было по восемнадцать лет. Леонова поразило осколком через орден Славы прямо в сердце. Тогда же были ранены солдаты Леонид Семиков, Мавмет Баширов и в шестой раз — санинструктор Шура Юдина.
Наступила темнота. Ночь на 17 апреля мы использовали для уточнения задачи, организации взаимодействия с соседними полками и средствами усиления, в том числе с танковым полком подполковника Иванова. По решению командования 8-й гвардейской армии артиллерийская подготовка была назначена на 9 часов 45 минут. Это давало войскам два-три часа светлого времени.
В 10 часов 15 минут снова начали штурм Зееловских высот в направлении Дольгелина. Если в других крупных сражениях, как правило, танковые части 1-й гвардейской танковой армии вводили в прорыв и они выходили на оперативный простор, обгоняли пехоту, то в берлинских сражениях — в полосе 8-й гвардейской армии — танкисты вели бои вместе с общевойсковыми частями. Это объясняется особым характером обороны на подступах к Берлину — сплошные инженерные сооружения, минные поля.
Несмотря на 30-минутную артиллерийскую подготовку с плотностью артиллерии и минометов 270 стволов на один километр фронта с дополнительной авиационной обработкой, бои 17 апреля приняли упорный и жестокий характер.
Вражеская сторона была укреплена исключительно сильными неуязвимыми огневыми точками. Закопанные и полузакопанные в землю «тигры» и «пантеры» имели лобовую броню толщиною в 100 миллиметров, «королевский тигр» — 180, а самоходная артиллерийская установка «фердинанд» — 200 миллиметров. Все это не поддавалось нашей артиллерии и «катюшам».
Когда мы начали атаку, фашисты оживились. И тут мы почувствовали силу гитлеровских огневых точек — «дьяволов», как их называли солдаты. С ними вели борьбу штурмовые группы. Многие отличились в тот день. Саперный взвод старшего лейтенанта Михаила Вайсмана вывел из строя три танка. Один «тигр» уничтожили инженер полка гвардии капитан Кучин со своим ординарцем Николаевым. Только на участке нашего полка противник оставил 7 разбитых танков, 14 крупнокалиберных зенитных пулеметов «дарданелл», 160 убитых. К исходу дня гвардейцы завязали бой за Дольгелин.
Вечером фашисты предприняли контратаку из района кладбища, в полутора километрах южнее Дольгелина. Тяжелые танки полка гвардии подполковника Иванова без промаха поражали вражеские боевые машины прямой наводкой. Контратака противника закончилась большими потерями для него. Бои продолжались всю ночь, и только в 12 часов дня 18 апреля мы овладели восточной половиной Дольгелина.
Командир полка А. И. Семиков все время порывался уйти с командного пункта в боевые порядки подразделений. Но обстановка требовала от него общего руководства батальонами, ему приходилось постоянно поддерживать связь с артиллерией, танками и даже авиацией.
Являясь заместителем командира полка, я почти постоянно находился в батальонах. Примерно в 13 часов — телефонный звонок. Семиков говорит, что намерен прибыть в батальон. Я настойчиво не советовал этого делать: идет воздушный бой, к тому же противник обрушил сильный огонь из тяжелой артиллерии, да и наступление наше развивается вполне нормально. Однако, Семиков, очень подвижный по своей натуре, всегда стремился быть там, где идет горячий бой. Моего совета не принял и, перебивая меня, настойчиво сказал:
— Иду к вам.
Время от времени я интересовался, не появился ли командир вблизи передовой линии. Но проходит час, два, а Александра Ивановича нет в батальонах. Беспокойство нарастало все больше. Звоню начальнику штаба полка капитану Провоторову. Он отвечает, что командир тяжело ранен в живот и в руку. Только что отправили его в госпиталь.
За проявленный героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками, за мужество и умелое руководство полком гвардии-полковник А. И. Семиков удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
В сложном, тяжелом и кровопролитном бою, не ожидая приказа сверху, командование гвардейским полком я взял на себя. К исходу дня мы полностью овладели крупным опорным пунктом противника Дольгелином. О жестокости этих сражений можно судить по тому, сколь велики были потери в полку. За три дня в некоторых подразделениях они доходили до 70 процентов.
