Обещанные французский ром, сосиски с капустой и публичный дом мало подействовали на кучку бывших бандитов, воров и прочих тюремщиков, подавшихся в полицию. Им нужна была более весомая приманка. И Гуляйбабка тут же бросил ее:
— Тот из вас, кто дольше всех пролежит в снегу, — воскликнул он, — получит от германского командования незамедлительно дойную корову и ордер на вечное поселение на хуторе!
— А как насчет коней?! — выкрикнул кто-то из второй шеренги.
— Все получите, господа. Все, что полагается. Будут вам и коровы и кобылы… А теперь к делу. Я буду немногословен. На морозе трудно говорить, захватывает дых, — Гуляйбабка опустил уши шапки. — Прошу слушать вводную. Обстановка такова. Отряд партизанских бандитов под названием "Смерть фашистам!" в ноль ноль часов ноль пять минут внезапно напал на батальон полиции и пытался разбить его. Но нападение не удалось. Партизаны лишь вывели из строя один дот. Первый номер крупнокалиберного пулемета ими связан, и ему вставлен кляп в рот. Прошу проделать это. Пулеметчика связать и заткнуть ему чем-либо рот. Да живей, живей, господа! — прикрикнул Гуляйбабка на двух полицаев, кинувшихся ретиво исполнять приказание. — А второму что же? И второй номер связать и кляп, кляп ему в рот. А замок пулемета давайте сюда. Мне! Да не весь пулемет. Куда весь прете?! Ах, олухи! Только замок давай. Партизаны (по моей вводной) захватили только замок от пулемета. Да вытрите же его. Не могу же я совать в карман замок в смазке.
Щуплый, немощный полицаишка вытер полой шинели замок пулемета и протянул его Гуляйбабке. Тот сунул заиндевелый кусок металла в карман полушубка:
— Нападение партизан блестяще отбито. Первая и вторая роты, одержав победу, отправились в теплые хаты пить самогонку и заедать жареными гусями. Вашей третьей роте не повезло. Она попала под адский огонь партизан и залегла на этой высоте. Все ваши попытки прорваться в район теплых хат с гусятиной не увенчались успехом. Доставить вам боеприпасы, самогон и гусей невозможно. Окопаться в снегу также нельзя. Партизаны не дают поднять и носа. Что же остается вам делать в данной ситуации, господа? — обратился Гуляйбабка к приунывшим полицаям.
— Нам остается так что лежать! — выпалил один из полицаев. — Лежать и ждать выручки, так что подкрепления.
— Вы гений! — сказал Гуляйбабка. — С таким знанием вопросов тактики, если вас не кокнут партизаны, пойдете далеко.
— Рад стараться! — рявкнул полицай.
— Старайтесь! — сказал Гуляйбабка вытянутому столбом полицаю. — И, пожалуйста, повторите то, что вначале сказали. Да погромче, чтоб все слыхали.
— Слушаюсь!
— Повторяйте.
— Нам остается так что лежать! — закатив глаза к небу, гаркнул полицай. Лежать и ждать выручки, так что подкрепления!
— Все слыхали, что сказано? — спросил Гуляйбабка.
— Все! — ответила «рота».
Гуляйбабка отыскал в строю глазами одноглазого щеголя в кожаной тужурке:
— Начальник курса!
— Я, господин начальник!
— Растянуть роту в цепь и уложить в снег. Увлечь курсантов личным примером.
— Слушаюсь растянуть в цепь, уложить в снег и увлечь личным примером!
— Помните, вы под огнем партизан. Никаких хождений. Чтоб все как в бою! Лежать и отбиваться. Патронов не жалеть.
— А ежели приспичит? Как тады? — спросил кто-то с левого фланга.
— Этот вопрос не имеет никакого отношения к теме занятий и тем более к стратегии и тактике германской армии. Решайте его сами, применительно к местным условиям. Хайль Гитлер!
Начальник курса, крикнув "Хайль!", побежал рысцой укладывать роту в снег, а Гуляйбабка обратился к сидящему на облучке кучеру:
— Как ваше мнение, Прохор Силыч, есть ли расчет в нашем дальнейшем пребывании на этой чертом продутой высоте?
— Никакого, сударь, — ответил Прохор. — К чему тут торчать, коли все разжевано и пережевано, как беззубой бабке. Ну, другое дело, если б шли маневры: сто дивизий вправо, сто — влево, тогда куда б ни шло. Командующий будь при войске, ибо войско без командующего равно стаду овец без пастуха. А так чего же: командиришка у них есть, задачка ясна: лежи себе да пуляй.
— Идентичный взгляд и у меня, Прохор Силыч. Излишняя опека губит человека. Оставим господ полицаев на попечение лейтенанта Закукаречки да матушки-ночки. Разворот на сто восемьдесят — и в Смоленск.
Прохор тронул коней, но тут же натянул вожжи. К возку подбежал полицай в заячьей шапке и фуфайке с белой повязкой на рукаве, но без винтовки, а лишь с пистолетом на животе, видать, из младших командиров.
— Господин начальник! Дозвольте спросить.
— Разрешаю. Спросите, — смерив с ног до головы на диво смелого полицая, сказал Гуляйбабка и подумал:
"Экий фрукт! Спросил вроде бы робко, а смел, как волк".
— Не сочтите за трусость. Рад стараться! — опять выпалил полицай в фуфайке. — Но хочется знать, для объяснения подчиненным, когда подойдет подкрепление, сколь придется ждать?
— Будь я пророк, я прогрохотал бы вам с неба. Но я всего лишь преподаватель тактики, и посему извольте ждать. Фюрер выручит. Ау видер зейн!
Возок, взметнув вихрь пыли из-под конских копыт, рванулся с места, прочертил дугу перед цепью уложенной в снег полиции и растаял в завирушной ночи.
— Сдается мне, Сямен, обманят нас, не дадут нам по коню и коровке, повернул голову к лязгающему зубами соседу полицай, у которого под шинелью было одето что-то теплое.
— Пошел ты к чертям со своим конем и коровкой, — ответил сосед. — Я промерз до костей и, если через час нас не поднимут, боюсь, что моей жинке придется искать другого Семку.
— Чего ж ты приехал без теплых вящей? Надоть было пододеть что-либо под шинелишку. А так, брат, дубу дашь, как пить дать. Где твой кожух?
— Был у меня овчинный кожух, да сплыл.
— Куда ж он делся?
— Майору Капутке приглянулся.
— А-а. Вон чево-о…
Разговор двух полицаев в темноте оборвался. Ветер, смешанный с сухим снегом, налетел с новой силой и тоскливо завыл в дулах винтовок. Но минут через пять — семь разговор возобновился.
— А как ты петришь, Сямен: подойдет к нам подкряпление ен нет?
— Какое подкрепление, долбня?
— Как «какое»? Да то, что господин с возка обисчал. Разви ты не слышал?
— Я не знаю, как тебя в полицию взяли, дубину такую. Да ведь это учеба, просто вводная такая. И вообще, пошел ты со своими дурацкими вопросами. Тебе хорошо, тепло. А мне греться надо, греться. Ты по-ни-маешь?
Молчание возвестило о том, что полицай-дубина все понял. Однако пролежал он так недолго. Черт, севший ему на язык, снова подмыл его на разговор.
— Сямен, а Сямен?
— Чего тебе?
— А как ты петришь: чем занят сийчас фюрер? Думает он об нас ен нет?
— У-у, дубина! — проскрипел зубами Семен. — Еще один вопрос, и я сдеру с тебя кожух, как волк шкуру с овечки. Вот тогда ты узнаешь, что тебе делать, чем заниматься. То ли греться, то ль тревожить болтовней соседа.
— Ну, ну! Чево ты. Я ж подушевно.
— Молчи.
— Ну, ну, не кричи. Не из пужливых.
— О-о, скотина, — простонал Семен. — Жаль, что тебя конвоир не довел до дивизионного трибунала.
— Не больно жалкуй, а то и тебя могем, как твово конвоира.
Дубина, сбежавшая с поля боя и попавшая в полицию, демонстративно отвернулась. Вогнав в обойму пять холостых патронов, полицай начал пулять в белый свет, как в копейку. И в это время на него сзади налетел замерзающий Семен. Он схватил обладателя теплого кожуха за горло, но неудачно. Тот вывернулся и уцепился в горло Семена. Оба полицая, не сдаваясь, покатились под гору.
15. ГУЛЯЙБАБКА ПРОДОЛЖАЕТ ТАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ. СОГРЕВАЮЩЕЕ СРЕДСТВО ДЛЯ ЗАМЕРЗАЮЩИХ ПОЛИЦАЕВ
Отлично выспавшись в теплом номере гостиницы и плотно позавтракав, Гуляйбабка в темную рань прибыл на ту самую высоту, где двенадцать часов тому назад «рота» курсантов-полицаев начала «сражение» с «партизанами».
"Сражение" все еще продолжалось. Полицаи, как и было приказано, лежали в снегу и стреляли в метель. Но выстрелов… Как они поредели за ночь! С вечера велась сплошная пальба, а к утру раздавались лишь одиночные хлопки.
— Где лейтенант Закукаречкин? — спросил Гуляйбабка у полицая, лежавшего на левом фланге.
Полицай, натянувший на себя не то две, не то три шинели, увальнем подхватился со снега, вскинул руку к шапке:
— Смею доложить, они откукарекались!
— Что значит откукарекались? Докладывайте яснее.
— Смею доложить, они замерзли.
— Безобразие! — закричал Гуляйбабка. — Мокрые куры! Никакой закалки! Шелудивый поросенок и в Покровки замерз. Где помощник начальника курса?
