— А, черт, — выругался он и взялся за отвертку.
Одни во вражеском тылу, без связи со своими разведчики лишались возможности выполнить самую важную часть задания. Было над чем задуматься.
— Постарайся все же устранить неисправность, — спокойно сказал Сафронов радисту. — Я буду наблюдать.
Не торопясь, он заточил карандаш, достал из планшетки чистый лист бумаги; кусочком замши, который всегда носил в маленьком брючном карманчике, тщательно протер бинокль. И только после этого приник к щели в крыше.
Совсем рядом, во дворе соседнего дома, укрытая со всех сторон высокой каменной оградой, расположилась вражеская минометная батарея. «Цель № 1», — записал Сафронов на листке и указал ее координаты.
С чердака дома, на котором расположились разведчики, пригород просматривался во всех направлениях. Почти каждый дом был превращен немцами в огневую точку. А что это за кочки торчат на перекрестке вон тех улиц? Да это же башни врытых в землю танков!
Исписав один листок, Сафронов начал второй. Юрий толкнул его в бок и, улыбаясь, показал большой палец, дескать, все в порядке. Лейтенант тепло похлопал радиста по плечу и снова приложился к биноклю.
Уже полдень. Пора передавать координаты огневых точек. А их засечено немало: девять легких и одиннадцать крупнокалиберных пулеметов, пять минометных батарей, девятнадцать врытых в землю танков, три самоходных орудия, две батареи стопятимиллиметровых пушек.
В эфир полетели закодированные данные.
Передана последняя цифра. Теперь можно немного отдохнуть. Страшно хочется пить, но где-то ночью, когда ползли, оторвалась от пояса фляга с водой, Сафронов жадно облизывает сухие, потрескавшиеся губы.
…В рации вспыхнул зеленый глазок. Самойлов крепче прижал наушники, затем передал их лейтенанту.
— Через пять минут начнем пристрелку. Корректируйте огонь. Как поняли?
— Понял все отлично, — ответил Сафронов.
Точно в назначенное время ухнул первый разрыв, за ним второй, третий…
— Первый плюс, второй минус вправо ноль десять, третий влево ноль восемь, пятый — цель, — говорил Сафронов в микрофон, не отрывая бинокля от глаз.
Потом чей-то суровый голос сказал:
— Начинаем артподготовку. Берегите себя, уходите в укрытие.
Грохот потряс все вокруг. Из слухового окна вылетели стекла. Чердак наполнился пылью, дымной гарью.
Немецкие огневые точки напоминали развороченный муравейник.
Всюду метались серо-зеленые шинели, застигнутые врасплох огневым шквалом. Кое-где взметнулись языки пожаров.
Снаряды все рвались и рвались, уничтожая боевую технику врага, сея смерть в его рядах. Торжество разрушительной силы звучало нежной музыкой в ушах разведчиков. Ведь это их руками всесокрушающий смерч стали и огня направлен на вражеское логово. Это они помогли своим войскам.
Крупный снаряд разорвался совсем рядом. Воздушной волной сорвало с крыши несколько железных листов. Другой снаряд обвалил у крыши весь восточный угол. Осколки градом сыпались на крышу, легко пробивая ее. Рухнула наружная лестница…
«Почему наши бьют так настойчиво по дому?» — мелькнуло в голове Сафронова. И тут же он вспомнил: «Цель № 1 — минометная батарея в соседнем дворе». Они вызвали огонь почти на себя.
Оставаться на крыше становилось опасно. Разведчики подползли к чердачному люку. Сержант слегка приоткрыл его, и в образовавшуюся щель лейтенант увидел лестничный пролет и сбегающих вниз, к выходу, немцев. Отбросив люк, Сафронов швырнул вниз две гранаты. Послышались стоны раненых.
Через минуту разведчики были в коридоре второго этажа. Какой-то фриц, выскочив из боковой двери и наткнувшись на них, истошно крикнул: «Рус!» и бросился обратно. Сафронов дал короткую очередь, и фриц свалился на пол. Из-за двери хлопнул одиночный выстрел. Пуля обожгла правое ухо Сафронова. В комнату полетела граната и все смолкло. Как видно, в доме больше никого не было.
Артподготовка закончилась. На северной окраине пригорода ожесточенно застрочили пулеметы, яростно затрещали автоматы.
— Наши атакуют, слышишь, Юрий? Наши!
Не сговариваясь, выбежали из особняка. Увидели: группа немцев залегла в конце улицы. На площади несколько солдат устанавливали орудия для стрельбы прямой наводкой.
— Давай на соседний двор! — крикнул Сафронов и первым кинулся к распахнутой настежь калитке.
Минометной батареи больше не существовало. Валялись куски исковерканного металла, разбитые ящики из-под мин, трупы убитых. Но один миномет все-таки уцелел. Вытряхнув из стальной трубы землю, лейтенант установил ее на опорную плиту, направил в сторону площади, где располагались немецкие противотанковые пушки.
Мина скользнула по трубе вниз, миномет со свистом выплюнул ее обратно. За ней полетела вторая, третья, четвертая…
Из-за забора донесся лязг гусениц. Оставив миномет, Сафронов осторожно выглянул на улицу. К ним приближался фашистский танк. Паучья свастика чернела на башне, а рядом был нарисован леопард с поднятой лапой. Во дворе валялось немало немецких гранат. Не прошло и минуты, как восемь штук их было стянуто проволокой в одну связку. С этим смертоносным грузом Сафронов притаился у каменного забора, невидимый для врага. И как только танк поравнялся с ними, тяжелая связка мелькнула в воздухе. Ахнул взрыв. Правая гусеница разметалась по булыжной мостовой. Танк беспомощно завертелся на месте и стал…
В Прагу входили части Советской Армии.
* * *
Не задерживаясь, советские войска устремились вперед, к Варшаве.
К исходу дня Сафронов с Самойловым, догоняя свою часть, наткнулись на батарею советских противотанковых орудий. Весь ее личный состав был перебит. Что здесь произошло, какая трагедия разыгралась? Думая об этом, разведчики еще не знали, что им предстоит продолжить подвиг товарищей.
Словно что-то толкнуло Сафронова в спину. Он быстро оглянулся и замер. Прямо на них из-за высотки выползали немецкие танки. Один, два, три… двенадцать.
Вспомнили ли о смерти в эти минуты два советских воина? Едва ли. Их мысли были заняты другим — задержать врага, чего бы это ни стоило.
— Вот из этого будем бить, — сказал Сафронов. — Когда-то я был, говорят, неплохим наводчиком. А ты заряжай. Вот так. Только замок сильнее захлопывай.
Ствол орудия плавно опустился вниз и переместился чуть влево. Грохнул выстрел. Второй снаряд поджег головной танк. Вскоре у другого заклинило башню. Еще один зачадил дымным факелом. Враг никак не ожидал, что одинокая пушечка вступит с ним в единоборство. Десятки снарядов обрушились на смельчаков. Их обдавало комьями горячей земли, воздушной волной сбивало с ног. Но они снова и снова поднимались и продолжали неравную схватку.
С глухим стоном повалился на землю Юрий. Что-то обожгло правую руку Сафронова. Глянул — и помутилось в глазах: кисть руки оторвана, из раны хлещет кровь. Покорежило и левую руку. С огромным трудом заложил он в казенник последний снаряд.
Навел орудие… Вспыхнул пятый танк.
Не выдержали нервы у гитлеровцев. Последнее, что успел заметить Сафронов, — это повернувшие вспять танки…
* * *
Мы сидим с Тимофеем Петровичем на крыльце его дома. Он в кителе. На груди, повыше орденских планок, горит Золотая Звезда.
Много лет минуло с того дня, как Михаил Иванович Калинин вручил ее отважному разведчику. Но не потускнел дорогой сердцу пятиугольничек, по-прежнему ярко пламенеет он всеми своими гранями, неподвластный времени.
1960 г.
И. Филиппов
СОКОЛИНАЯ СЕМЬЯ
Герой Советского Союза
Семен Алексеевич Сибирин
Перед вылетом командир эскадрильи капитан Сибирин сказал своему заместителю лейтенанту Запаскину:
— Поглядывай за меньшим.
В это время «меньшой» — молодой летчик Иван Столяров натягивал шлем и, посмеиваясь, говорил технику:
— А знаешь, мы с капитаном почти земляки.
— Да ну! Вот этого я, лейтенант, не знал!
— Я из Куйбышева, а он из Оренбурга. Он родился в селе Петропавловке Екатериновского района, окончил школу ФЗО при паровозоремонтном заводе, учился в планерной школе…
— Ну раз земляки, то летай спокойно. Капитан Сибирин в обиду никого не даст, — сказал техник.
Тяготы и радости фронтовых будней сблизили и породнили малоразговорчивого, угрюмого на вид, но доброго сердцем Семена Сибирина с его боевыми друзьями: тихим, краснеющим при похвале, но злым и дерзким в воздухе Владимиром Запаскиным; горячим, но сдержанным на слова Николаем Пинчуком; веселым шутником и балагуром Владимиром Баландиным; остроумным, знающим себе цену Дмитрием Лобашовым; скромным, настойчивым и трудолюбивым Иваном Соболевым. Недавно прибыл в эскадрилью Иван Столяров, но и он быстро стал для всех другом.
