— Какой отличный матрац, упругий и все такое прочее. И она без трусиков! Задница весело усмехается под лохмотьями, как у свиньи, ищущей хряка во время течки. Лакомый кусочек. В самый раз по мне.
Лейтенант Ольсен подскочил. Взглянул на Старика.
— Что вы сделали с ней?
Старик молча обратил на его твердый взгляд голубых глаз.
Ольсен смутился.
— Прости меня, Байер. Естественно, ничего не произошло, раз ты был там.
И с неловким видом протянул Старику руку. Тот с кривой улыбкой пожал ее.
Марию допросили.
Сперва ей угрожали. Но выжженная на лбу свастика была достаточно красноречивой. Причин сомневаться в ее рассказе не было.
Она часто умолкала. Рассказ занял полтора часа.
— Где сейчас партизаны? — спросил лейтенант Ольсен.
Мария указала на восток.
— В лесу.
— Много их? — спросил Старик.
— Много, — кивнула Мария. — Уходите побыстрее. Не мешкая!
— Да, — сказал Ольсен. — Снимаемся!
Мария села между Портой и Малышом. На ее лоб была надвинута русская пилотка. В ней она походила на юного солдата.
Юлиус Хайде дал ей автомат.
Когда она почувствовала в руках холодную сталь, на лице ее появилась злобная улыбка.
— Я отомщу. Пристрелю этого Игоря. Убить его должна я, — сказала Мария на ломаном немецком.
Порта пожал плечами.
— Тебе совсем ни к чему встречаться с ним, моя девочка, особенно теперь, когда ты с нами. Умирать тебе придется очень долго. Не меньше двух недель.
Мы час за часом двигались по узкой лесной дороге. На каждом привале Мария рассказывала нам, что с ней произошло. От ее рассказа мы приходили в ярость.
Лейтенант Ольсен раз за разом прерывал ее рассказ и заставлял нас двигаться дальше. После того как по нам прокатилось русское наступление, он стал совершенно другим человеком. И неустанно подгонял нас.
— Хочет получить Железный крест, — проворчал Порта.
Но он ошибался. Лейтенант Ольсен не испытывал желания быть героем.
— Его поторапливания сводят меня с ума, — прорычал Юлиус Хайде. — Объяснить их можно только тем, что он стремится получить железку на шею.
Во время нашего недовольного разговора лейтенант подошел, сел рядом. И, словно услышав, о чем шла речь, заговорил:
— Возможно, вы думаете, что я хочу стать героем, получить награду. Нет, я только хочу выйти из этого чертова леса. Меня гонят вперед только тоска по дому и желание выжить. — Достал из нагрудного кармана бумажник и показал нам фотографию. — Это Инге и Гунни, мои жена и сын. Ему семь лет. Я три года не видел его. — Плюнул. — Так что, видите, поторапливаю я вас из чистого эгоизма. В одиночку из этой страны не выйти никому.
Мы сидели молча. Казалось, он хочет что-то услышать от нас.
Хайде очень негромко запел:
Как долог наш путь в родные края,
Как долог, как долог, как долог…
— Я нужен вам так же, как вы мне, — продолжал Ольсен. — У нас есть выбор: умереть в бескрайней тайге или помочь друг другу вернуться домой. Никаких высоких слов о сражении за фюрера и за великую Германию. Мы хотим только вернуться. Гибнуть в этом проклятом лесу совершенно бессмысленно.
Порта поднял взгляд.
— Полагаю, жить хотят все! И мы, и наши противники, но уцелеют очень немногие.
— Это потому, что мы скоты, рождены скотами и предназначены на убой, — сказал Легионер. — Только у нас более сильный инстинкт самосохранения, чем у наших четвероногих собратьев. Мы похожи на волков, лязгающих зубами на ножи, которыми их режут.
— Наверно, ты прав, — сказал Юлиус Хайде. — Мы — стадо норовистых скотов. Слишком трусливых, чтобы сдаться.
— Нет, — выкрикнул Ольсен, — именно в этом и заключается опасность! Мы должны сосредоточить чувства и помыслы так, как эсэсовцы на Гитлере, а энкавэдэшники на Сталине. Только объектом наших чувств и помыслов должна быть железная воля выжить при любых обстоятельствах. Мы должны быть готовы зубами прогрызать себе путь через горы и леса, чтобы вернуться домой!
Он утер пот со лба и пинком отшвырнул каску.
Старик глубоко вздохнул.
— Не хочу вас обескураживать, но думаю, никто из нас не вернется. Меня ждут столярная мастерская, жена и трое детей, но я знаю, что они меня больше не увидят.
Лейтенант Ольсен схватил Старика за грудки и притянул к себе. Чуть ли не умоляюще зашептал:
— Старик, ты не должен так думать. Ты должен верить в глубине души, что мы вернемся домой. Война почти окончена. Она должна окончиться. Русские гонят нас, как зайцев. Наши новобранцы никуда не годятся. У нас нехватка оружия. Боеприпасов. Бензина. Продовольствия. Нам приходится грабить, чтобы набить животы. Полиция вермахта охотится на нас, как на крыс, в Германии бомбят дома, в Италии наши войска отступают так же, как мы. Через несколько недель или месяцев весь хлев рухнет.
— Да, и тут за дело примутся безжалостные убийцы, — усмехнулся Легионер. — Победители будут жестко мстить нам, солдатам. Не заблуждайтесь, думая, что мы уцелеем только потому, что война окончена. Нас посадят за колючую проволоку и станут морить голодом, пока мы не начнем жрать друг друга.
— Нет, — воскликнул Ольсен, — этого не будет! Они не пойдут на такое!
— Кто им помешает? — спросил Хайде.
— Мы можем пригодиться им, — с отчаянием произнес Ольсен.
— Нет, — возразил Легионер. — Измотанные, голодные наемные убийцы никому не нужны. Мы — бросовый материал. И чем скорее протянем ноги, тем лучше, потому что разучились работать.
— Неправда! — выкрикнул Ольсен. — Я завтра же готов вернуться в контору. Я так же хочу этого, как Старик — вернуться в свою столярную мастерскую.
Легионер пожал плечами и сдул с автоматного затвора несколько пылинок.
— Оставайтесь в армии, как я. Там будут стол, одежда, крыша над головой, деньжата, чтобы напиваться в свободное время, и самое главное — мгновенная смерть, кладущая конец всему этому.
— Бррр! Армия не для меня, — лаконично произнес Порта. — Мне определенно не нужна эта гнусная организация, чтобы держаться на плаву. — Он щелкнул языком, поднял палец и оглядел нас так, словно собирался поделиться большим секретом. — Отловлю свору шлюх, как охотники за головами отлавливают дезертиров. Потом загоню их в первоклассный публичный дом и стану управляющим. Представляете, какие можно зарабатывать деньги на этих суках? — Вытер рот тыльной стороной грязной ладони и сдвинул на затылок цилиндр. — Вот это, ребята, будет жизнь! Я уже чувствую шевеление в брюках.
— Скотина, — сказал Ольсен. И плюнул.
— Почему, герр лейтенант? — недоуменно спросил Порта, отгоняя цилиндром комаров. — Девочки ничего не имеют против, так почему же не делать деньги на удовольствии, тем более хорошие деньги? Мало кто из женщин откажется испытать себя в этой профессии. Просто у них нет смелости и возможности.
— Черт возьми, — воскликнул Малыш. — Порта, возьмешь меня к себе вышибалой? Я много не запрошу, лишь бы иметь возможность попользоваться товаром, когда захочется.
— Это будет очень часто, не так ли? — спросил Хайде.
— Само собой, — кивнул Малыш и облизнулся. — Если б я знал наверняка, что, к примеру, в Сибири много девок, на брюхе бы туда пополз.
Порта совершенно серьезно начал давать всякие должности в своем будущем заведении всем нам — за исключением Старика и Ольсена.
Через два дня мы наткнулись на полицейских вермахта.
Первым их увидел Хайде. Он пошел в лес с Малышом и Марией. Они искали партизан. Интуиция нам подсказывала, что там кто-то есть.
Малыш состроил зверскую гримасу и приготовил удавку из стальной проволоки, но Хайде жестом велел ему замереть.
Когда мы подошли туда во главе с лейтенантом Ольсеном, охотники за головами — их было трое — сперва удивились нашему появлению в лесу. Потом обнаглели. Они сменили мундиры, поэтому сразу не было видно, что это полицейские. Их можно было принять за обычных пехотинцев.
Один из троих, обер-лейтенант пятидесяти с лишним лет, рослый, грузный, потребовал путевое предписание у лейтенанта Ольсена. Тот буквально задохнулся от такой наглости.
Наступило молчание. Потом офицер полиции вермахта снова раскрыл рот.
— Потеряли дар речи, лейтенант? Или плохо соображаете? Я хочу взглянуть на ваши документы, чтобы понять, какое право вы имеете бродить по этим лесам.
— Черт возьми, тебя, должно быть, искусала бешеная собака! — взорвался Хайде.
— Заткнись, грязный подлец! — зарычал обер-лейтенант полиции, зловеще выпятив челюсть. Ствол его автомата смотрел прямо в грудь Ольсена.
В этот миг лесную тишину нарушил резкий голос из кустов позади охотников за головами:
— Бросить пульверизаторы!
Охотники за головами побросали автоматы так, словно оружие жгло им руки.
— Поднять лапы, живо! — продолжал тот же голос.
