– Как же вы его упустили?
Бросив неприязненный взгляд на прикомандированных, Таманцев отвернулся и, помедля секунды, с неожиданной злостью сказал:
– По халатности, Павел Васильевич… Исключительно по халатности! Я должен был подставить свою голову, но, извините, не успел!
В семь часов утра, по настоянию Полякова, Егоров и Мохов отправились позавтракать и немного отдохнуть. Поляков обещал разбудить их в девять, про себя решив сделать это часом позже. Он знал, что наибольшее напряжение возникнет во второй половине дня и что, когда прибудет начальство из Москвы, выкроить хотя бы малость для сна или отдыха станет невозможно. Сам он, приняв со вчерашнего вечера уже третью таблетку «Колы», чувствовал себя превосходно и работал с увлечением, споро и производительно.
В девятом часу появился добиравшийся на попутных машинах Лужнов, бледный, с трудом державшийся на ногах от потери крови и тряской дороги. Он сообщил, что Павловский при задержании застрелился, что пришел он один, причем не со стороны леса – очевидно, откуда-то приехал.
Лужнова била дрожь, зубы у него стучали, и Поляков не стал его расспрашивать – вскоре должны были вернуться Алехин и Таманцев. Поляков напоил его крепким чаем из термоса с тройной порцией сахара и отправил в госпиталь.
В девять часов, захватив с собой папки с документами и чистой бумагой, он поспешил в соседний кабинет, чтобы доложить в Москву о ходе розыска.
Телефон ВЧ был занят инженер-полковником Никольским. Чтобы не терять времени на хождения взад и вперед, Поляков расположился за свободным столом, раскрыл папки и продолжал работать.
Поглощенный розыском и подготовкой войсковой операции, Поляков не вникал в подробности того, что называлось «радиотехническим обеспечением». Никольский с еще двумя пожилыми инженер-майорами, прибывшими поздно вечером из Москвы, помещались отдельно, в одном из кабинетов; они делали свое дело, а он, Поляков, – свое, и друг друга почти не касались: потребные для розыска точность и оперативность пеленгации и взаимодействие слежечных станций с мобильными поисковыми группами зависели непосредственно от сосредоточенных в районах выжидания «слухачей», а не от представителей Главного управления.
Теперь из разговора Никольского Полякову стало ясно, что проводятся крупнейшие приготовления по созданию активных радиопомех на случай выхода разыскиваемого передатчика в эфир.
Собственно, о возможности такого мероприятия он узнал мельком из разговора Егорова с Моховым еще на рассвете, но не придал тому значения и не стал, даже не пытался обдумывать. В это утро в Москве изучались и подрабатывались все возможные превентивные[52] действия по делу «Неман», возникали и, как правило, тут же отвергались различные проекты и намерения, слыша о которых Поляков шутливо говорил: «Не надо представлять себе неприятности, которые еще не произошли!» Теперь же создание радиопомех становилось реальностью.
– Вы что, собираетесь их глушить? – спросил Поляков, когда Никольский положил трубку.
– Непременно!
– Соедините меня с генералом Колыбановым, – приказал Поляков высокому горбоносому капитану, дежурному по ВЧ, и снова посмотрел на Никольского. – Если их станут глушить, они почти наверняка поймут, что запеленгованы, и тогда мы потеряем важнейшее преимущество. Они могут перейти на запасную волну, которая нам неизвестна… Если их спугнут, они могут скрыться из района передачи и на какое-то время уйти в радиомолчание. Да и немцы сообразят, что их рация запеленгована. Все эти возможные последствия предусмотрены?
– Вы не совсем правильно поняли, что мы собираемся делать, и плохо представляете наши возможности, – с улыбкой заметил Никольский. – Мы подготавливаем совершенно необычное мероприятие! Речь идет не о прицельных, а о массированных заградительных радиопомехах. Мы собираемся глушить не отдельные волны, мы забьем морзянкой, блокируем наглухо целые диапазоны! В нашем распоряжении на трех фронтах будет полторы тысячи коротковолновых радиостанций! – с гордостью сообщил он. – Все они оснащаются свежим питанием, они будут наготове, и когда по команде вывалятся в эфир – вплотную! – там не останется и щелочки!.. В этом хоре морзянки сравнительно слабые сигналы портативного передатчика с подработанным питанием не найдут и не уловят даже самые чувствительные приемники немцев! Поверьте: при заградительных радиопомехах такого масштаба предположение, что рация запеленгована, не должно и не может возникнуть. Так что ваши опасения безосновательны.
– Допустим, – осторожно сказал Поляков. – А чисто военные последствия этого мероприятия вы продумали, вы их себе представляете?
– Вполне! Более того, вопрос согласован с Генеральным штабом. Они, как и мы, полагают, что противник расценит столь интенсивный радиообмен не иначе как начало нашего нового большого наступления. Кроме временного переполоха в немецких штабах, никаких других последствий не ожидается и быть не может!
– Генерал Егоров обо всем этом знает?
– Пока только предположительно… О возможности проведения такого мероприятия мы с ним говорили, когда поступило предварительное распоряжение о подготовке радиостанций. Окончательно вопрос был решен только сейчас. Вас интересует отношение генерала Егорова?
– Да.
– Отрицательное! Но, товарищ подполковник, это же не чья-то прихоть! Приказом Ставки поставлены две конкретные задачи. Кроме первой – поймать! – есть еще и вторая, не менее важная и ответственная, – любыми усилиями предотвратить утечку секретных сведений. Любыми усилиями! – подчеркнул Никольский. – Какое другое решение вы можете предложить?
– Формально все правильно и все логично, а по существу?… Приказы, без сомнения, надо выполнять!
Но если станут глушить целые диапазоны, то как же будут пеленговать?… Ведь выполнение второй задачи, по существу, препятствует выполнению первой!
– Что препятствует, это неверно, – не согласился Никольский. – Я бы сказал так: осложняет! Мы дадим им продержаться в эфире до глушения девяносто секунд, – пояснил он, – время, необходимое для пеленгации. И сейчас же сообщим вам координаты треугольника ошибок.
– Девяносто секунд – это примерно сто пятьдесят групп… – вслух прикинул Поляков. – Что в них окажется, что они успеют передать?… За координаты заранее благодарю, но сегодня это не самое главное. Места наиболее вероятного появления разыскиваемых нами уже определены – именно там прежде всего будут прилагаться наши прицельные усилия… Оценить с ходу все возможные последствия массированных радиопомех я затрудняюсь. Как вы знаете, мы намереваемся взять их с поличным перед выходом рации в эфир или же сразу после него. Если первое, то все кажется ясно. А если второе? Как они будут реагировать на глушение?… Что успеют передать и что принять?… Каковы перспективы радиоигры после подобного мероприятия? Состоится ли приемка груза?… Как прореагируют немцы?… Без конкретной договоренности по радио они едва ли пошлют самолет, а успеют ли они условиться за девяносто секунд?… Сомневаюсь!.. Тут возникает столько вопросов, столько неясного и неизвестного, что и после детального обдумывания многое просто невозможно предугадать. Допустим даже, что розыск сам по себе не пострадает. Но сегодня – не в сорок первом и даже не в сорок втором году – реализация такого дела без последующей радиоигры – это все равно что дом без крыши или автомобиль без мотора!.. Надеюсь, вы понимаете, что меня беспокоит?
– К сожалению, понимаю. – Никольский уже стоял у самой двери. – К сожалению потому, что конкретные последствия действительно невозможно предвидеть точно, а они могут быть для нас и со знаком минус. Поверьте, в Москве это тоже хорошо понимают и уж коль решились, значит – необходимость!.. Что тут можно сказать?… Чтобы нам не приходилось прибегать к глушению, чтобы все последующее происходило под нашим контролем, постарайтесь взять их до выхода рации в эфир!..
64. Оперативные документы
Шифротелеграмма
«Срочно!
Косолапову
Задержанных Вами по делу „Неман“ ошибочно сотрудников Управления НКВД Барановичской области Мамыкина и Приходько немедленно освободите.
Напоминаю, что задействованный с 1 августа с. г. условный секретный знак – типографская точка вместо запятой посреди фразы – содержится только в командировочных предписаниях, выдаваемых военнослужащим частей, соединений и учреждений Наркомата обороны и войск НКВД по охране тыла действующей армии. На документы территориальных органов НКВД и НКГБ эта мера не распространяется, что должно быть совершенно ясно из нашего №… от 30.07.44 г.
Нач. Управления контрразведки фронта считает необходимым указать Вам на недопустимую невнимательность к директиве, имеющей первостепенное значение при проведении чрезвычайных розыскных мероприятий.
