В общем, районы от Косовской Митровицы вдоль дорог к Рашке, Новому Пазару и к Печи вдоль границы с Сербией и Черногорией были полностью или относительно безопасными. Тоже относилось и к дороге Косовска Митровица-Вучитырн-Приштина-Гниланы, которая вследствие своей важности была в первую очередь «зачищена» армией, да и многочисленные сербские села в окрестностях Приштины (прежде всего Косово Поле, Прилужье, Грачаница)как и сама Приштина, тогда находившаяся под почти полным сербским контролем, обеспечивали относительный мир. В районе Горы, Драгаша и Штырпце, наличие сербских и горанских сел и большое количество войск в пограничной с Македонией области делала партизанские действия УЧК довольно сложными, по крайней мере, в области границы. Схожая ситуация была и вокруг Гниланы и Косовской Каменицы, где также было много сербских сел, а главное, было много югославских войск, сконцентрированных в направлении македонской границы, и эти районы находились в своеобразном состоянии полумира-полувойны. Совершенно иная ситуация сложилась в центральной части Космета — районе от приграничной Джаковицы до горного массива Чичавица, отделявшего Дреницу от Приштины, и от Истог до Ораховца и Малишево. Здесь постоянно шла партизанская война, то затухающая, то разгорающаяся, и, без сомнения, центром была Дреница — область, которую можно обозначить городками или поселками, как кому нравится, Сербицей, Глоговцем, Малишево и Клина. Это не значит, что не было иных очагов сопротивления, можно упомянуть Подуево, Стари Тырг, Урошевац, Джаковицу, Истог, Шиполье, Будаково и ряд других мест, но именно Дреница была политическим и военным центром УЧК на Космете: именно здесь и решалась судьба всей УЧК. Последняя, конечно, не могла победить югославскую армию, как не могла ей нанести такие потери, которые бы заставили ее уйти в глухую оборону. Однако не это было для УЧК главной задачей, а лишь выживание и сохранение своего костяка и инфраструктуры.
Дреница для албанцев была центром, и полный разгром здесь УЧК означал бы падение престижа ее командования у других вождей.
Албанцы Дреницы являлись в прошлом и являются ныне самыми непримиримыми противниками сербов: именно они первыми поднимали восстания против королевской власти после возвращения Косово и Метохии в состав Сербии в 1912 году. Дреница стала очагом непрекращающихся антисербских волнений, перераставших в 1915, а затем и в 1924 годах в открытые восстания. Там часто совершались террористические акты против представителей королевской власти, сербов и верных королевской власти албанцев.
С приходом на Космет итальянцев и немцев Дреница опять стала центром вооруженного сопротивления албанских «баллист», и лишь в 1956 году здесь была уничтожена последняя на Космете вооруженная албанская группа Шабана Полужи из организации «Бали Комбатари». В то время социалистическая Югославия обладала мощным аппаратом безопасности и сильными войсками, в том числе — силами госбезопасности (KHOJ), и то, что та группа могла действовать до 1956 года показывает, насколько сильную поддержка оказывали ей в Дренице.
В девяностых годах именно Дреница стала центром терроризма, здесь появилась УЧК, и здесь же в селе Дони Преказ в январе 1998 года была создана первая группа моджахедов Экрема Авдии, который, как и большинство из почти сотни его подчиненных, был албанцем.
Область Дреница представляла собой главную базу УЧК и родное место большей части ее высших командиров. Подави сербы сопротивление здесь, во всем албанском обществе расширились бы пораженческие настроения. Даже если бы потом Космет перешел под власть КФОР, то УЧК не имело бы в достаточной мере ни сил, ни воли к нападениям на местных сербов. После войны, с приходом на Косово сил KFOR, главную роль в нападениях УЧК на этих сербов сыграли те албанцы, что все время находились в рядах УЧК на Космете и, зная ситуацию на местности, нападали на югославские силы даже во время их отхода с Косова.
Столь важную область, как Дреница, нужно, казалось бы, выделить в отдельную военную зону, возможно, объединив ее со всей центральной частью Космета: туда надо было послать лучшие формирования армии и милиции, поставив им задачу полного уничтожения всех баз и сил УЧК.
То, что этого не произошло, весьма пагубно отразилось и на местных сербах, и на самой Сербии.
Прибыв в Рашку, я обнаружил, что Оташевич за несколько дней до моего приезда сюда вместе со своей группой и остальными добровольцами уже отбыл в Косово. Проболтавшись в Рашке и соседних селах пару дней, я был вынужден одного местного вояку ударить, а затем убеждать работников спецслужб, что я не шпион. После я уже не удивлялся количеству шпионов на сербской стороне. Иным удавалось устанавливать радиолокационные локаторы размером с пачку сигарет, о чем мне говорил Сергей Сухарев, переехавший к тому времени в Алексинац, и несмотря на свою инвалидность и отсутствие гражданства Сербии, принявший участие в борьбе с этими локаторами. Конечно, кого-то ловили, но куда больше шпионов действовало безнаказанно, особенно в верхах власти. Спецслужбы, конечно, с ними в какой-то мере боролись, но очень много занимались бюрократической волокитой: в особенности этим отличались военные спецслужбы.
Тем не менее, я сумел преодолеть их сито и вместе с колонной был, наконец-то послан в Косово, а точнее — в самый его центр, в Дреницу.
Как я уже писал, эта область была главным и давним центром албанского терроризма: именно здесь была в конце 1997 года создана УЧК, которая уже в марте 1998 начала широкомасштабные боевые действия в этом же районе.
Впрочем, в начале марта 1999 боевые действия против УЧК на Дренице шли со стороны югославской армии и полиции довольно успешно.
В марте в районе Дреницы действовала сводная группа 37-й бригады из Рашки, составленная из нескольких сотен, может, даже тысячи срочнослужащих, контрактников и офицеров, и задачи ею выполнялись довольно быстро. Разумеется, кроме 37-й бригады здесь действовало еще несколько армейских бригад, а так же «Посэбнэ Единице Полиции», т. е. особые региональные формирования полиции (типа ОМОН), САЙ [Специална Антитеррористична единица] (специальные противотеррористические формирования полиции центрального подчинения) «цервене беретке» (красные береты силы госбезопасности типов А и Б), а с ними совместно и под их командой действовали и остальные полицейские силы — как местной полиции с Космета, так и сводные отряды региональных управлений полиции.
УЧК не могла оказать серьезного сопротивления оснащенным бронетанковой техникой югославским войскам и, как правило, им достаточно было подойти на 300 — 400 метров к селу, дабы вызвать бегство албанцев, хотя бывали и исключения. Оборона оказалась не лучшей стороной УЧК, как из-за дезорганизованности командования (пока одно село брали, из другого особого противодействия не было), так из-за слабости вооружения (как правило, стрелковое оружие и иногда гранатометы).
Югославское командование это использовало и ставило, если позволяли условия, с противоположной стороны «блокады», то есть гнало с двух-трех сторон противника на засады своих войск.
Прибыв рано утром в штаб бригады, тогда еще находившийся в поселке Сербица, я в первый же день по моему приезду стал участником сербского наступления на так и не захваченный албанский район вокруг сел Обринья. Правда, в начале я подумал, что опоздал на войну и УЧК полностью побеждена. Такое мнение во мне укрепили слова толстого и важного офицера в штабе бригады, который говорил своим коллегам, что УЧК — конец, и сейчас в штаб приведут самого Султана.
Однако такое мнение у меня быстро развеялось, когда я с двумя подофицерами из штаба — один кадровик, второй из военной безопасности, отправился на место нашего главного удара под Обринье. На вершине одной лысой горы было собранно немало войск. Мы миновали подразделения армии и полиции, размещенные в длинных одно-двухэтажных зданиях перед склоном, как оказалось, бывших казармах УЧК, и подъехали к дому, вокруг которого стояло три грузовика и человек двадцать-тридцать солдат. Как всегда, последовало предложение выпить кофе со стороны командира, но попробовать его мы не смогли. Кружившие в воздухе самолеты НАТО стали сбрасывать сначала ловушки, а потом и что-то еще, покрепче, и вдруг рядом раздались взрывы. Все побежали в подвал и, посидев там, опять было выбрались наружу, хотя, по моему мнению, тресни в этот дом ракета, особой защиты подвал не дал бы. Тут опять раздались взрывы, и все опять побежали в подвал, а потом опять выбрались наружу. Что делать, никто не знал. Поскольку беготня вокруг дома мне надоела (тем более, он вместе с военными машинами представлял собой хорошую цель), то я отошел от него на метров 50 к машине командира бригады и прилег с моими спутниками на пригорке за кустом вместе с Негошем, телохранителем нашего комбрига Любиши Диковича. Отсюда хорошо было видно, как в лощине под нами на поросшем лесом склоне следующей, более низкой горы, что-то дымилось, и поднимались белые клубы разрывов. Как мне объяснили, там наступала разведрота и, как выяснилось потом, она прямо на машинах попала под удар авиации НАТО. Прямым попаданием управляемой ракеты была уничтожена одна машина с восьмью бойцами, в том числе с командиром разведроты. Еще человек пять где-то было ранено, а при этом колонна попала в засаду УЧК.
