Битком набитое людьми, лошадьми и повозками поле, горы дынь и арбузов, глиняных горшков, множество лотков и палаток, И над всем этим рев мегафонов и фанфар бродячих цирков и каруселей, крики продавцов разной мелочи: «Пейте молодое вино!», «Покупайте счастливые билеты!», «Новый лук, четыре лея связка!», «Покупайте ванильное мороженое с ромом!», «Спешите посмотреть на женщину-змею!».
Складывалось впечатление, что ты вступаешь в мир, где рождается новая жизнь, в картонный город, где можно быстро заблудиться. Шустрые ребятишки, избавившись от строгого взгляда родителей, принюхивались к жарившимся на решетках метитеям или пастраме на вертеле, рассматривали ларьки со всякой всячиной, учились торговаться из-за стакана сока или груши, молодые пары фотографировались, чтобы получить моментальную фотографию на фоне щитов, изображающих покосившиеся нереальные замки, окруженные экзотической растительностью, с фонтанами, мраморными лестницами, где на ступеньках играли музыканты на причудливых инструментах. Хозяева покупали связки лука и чеснока, глиняные миски и горшки, гвозди, платки и разное полотно. Вроде и не было войны, и люди жадно окунались в суматоху, шум, теряли друг друга, потом неожиданно встречались перед прилавками, счастливо улыбаясь, будто не виделись много лет.
На пятачке, огражденном длинной веревкой — она была привязана к вбитым в землю железным колышкам, образующим квадрат, — суетился растрепанный толстяк в засаленной одежде и выкрикивал охрипшим голосом:
— Кто еще хочет испытать счастье? Кто еще хочет выиграть? Кто хочет получить шампанское? Давайте, люди, один билет — один лей!..
Позади, на ящике, он сложил в виде пирамиды десять пустых консервных банок, а в руках держал комок пакли, завернутый в шелковый чулок. Клиенты платили один лей и бросали мячом, то есть этим легким комком, в пирамиду, пытаясь ее повалить. Кто сбивал одну банку, получал поздравление. За две банки — ваньку-встаньку — не разбивается, и не ломается, и на ноги поднимается, за три — зеркальце, за четыре… Тот, кто сумеет сбить всю пирамиду, получал шампанское — пузатую бутылку с сомнительной, истершейся от столь долгого ожидания этикеткой.
Никулае, Думитру, Анна и Паулина веселой компанией остановились напротив усатого толстяка, тот тут же взял их в оборот:
— Ну, армия, давай! Покажите им, как надо бить мячом по банкам! А то люди говорят, что невозможно сбить все банки, будто кто-то их обманывает! Покажите им, как можно выиграть шампанское! Ну, госп'младший лейтенант, попробуйте! Барышни, и вы можете попробовать. Два дня назад в Бухаресте одна барышня, как вы, свалила все! Ну, господин сержант!
Никулае рассмеялся и достал из кармана деньги. Он положил один лей в ладонь толстяку и получил взамен комок пакли. Он взвесил его на ладони, показав Думитру.
— Давай ты, Митря, вместо меня! Может, ты более везучий.
Девушки одобрительно заулыбались, пропуская вперед Думитру, который с любопытством рассматривал клубок из тряпок.
Младший лейтенант повернулся к пирамиде из консервных банок, размахнулся и расчетливо метнул клубок. Описав дугу, комок ударил в основание пирамиды, и металлические банки с шумом упали одна за одной. Удача!
Толстяк, ошеломленный, на какой-то момент замер, потом заорал, адресуясь к собравшейся толпе зевак:
— Выиграл! Выиграл! Шампанское! Выиграл шампанское!
Анна, довольная, взяла Думитру под руку.
— Уважаемый, дай и мне твой мяч. Я ведь тоже артиллерист… На тебе еще лей! — обратился Никулае к толстяку.
Но хозяина больше не устраивала такая игра. Он быстро взял со своей маленькой выставки призов бутылку шампанского и с явным огорчением протянул ее Никулае.
— Нате, возьмите ее, госп'сержант, и идите своей дорогой. А ко мне больше не заворачивайте, а то вы меня разорите, ей-богу. Целую ручки, барышни, ступайте к балаганам, там вам будет веселее. — Потом обратился к собравшейся вокруг толпе: — Подходите! Подходите! Видели — выиграл шампанское!..
Никулае засмеялся, сунул бутылку шампанского под мышку и отошел, потянув за собой Паулину.
Они покрутились у балаганов, съели по мороженому и по медовому прянику, зашли в комнату грез, купили билеты с предсказанием судьбы, взяв их из клюва попугая, потом опять мороженое, леденцы. Купили сережки, зеркальца, домашние тапочки. На базаре девушки получили в подарок по шали и по паре чулок.
— Сколько у тебя денег, Нику?! — притворилась удивленной Паулина. — Не транжирь все — нам они еще понадобятся…
Солнце опустилось к верхушкам деревьев по краю поля. Люди рассаживались группами среди деревьев перекусить, побеседовать. Анна выбрала хорошее место, расстелила на траве большое полосатое полотенце. Паулина достала из сумки большие, румяные куски пирога с орехами, жареного цыпленка, кусок брынзы, несколько помидоров, коробочку с солью, хлеб. Думитру положил рядом купленную на ярмарке пастраму и бутылку сладкого молодого вина. Никулае поставил выигранную бутылку шампанского.
— Говорят, что эта, когда ее открывают, стреляет, как пушка, — весело проговорил сержант, поглаживая бутылку и поворачивая ее в ладонях. — Наверное, очень хорошее вино!
— Отдай ее Митре, ведь он ее выиграл! — сказала Анна, поглядывая краешком глаз на младшего лейтенанта.
— Да, но Нику заплатил за нее толстяку, — смеясь ответила Паулина.
Незаметно стемнело. Люди начали расходиться, шум ярмарки стихал, тени от деревьев на земле становились все более длинными.
— Поехали и мы, — предложила Анна. — Дойдем пешком до шоссе, а там найдем повозку, чтобы нас подвезли до села…
— Мы с Паулиной еще останемся, — возразил Никулае в шутку. — Дело ваше, можете уходить.
Паулина, счастливая, рассмеялась, повиснув на руке сержанта.
— Ну давай, Паулина, соберем все, — добавила старшая сестра. — Вам бы только шутить. Вот застанет нас ночь здесь…
Они не спеша направились по лесной дороге в сторону шоссе. Никулае подошел к Думитру, чтобы прикурить от его сигареты.
— Ты очень нравишься Анне, Митря, — шепнул он ему, пыхая сигаретой.
— И мне она нравится, Нику.
— Может, даст бог, будем свояками, — улыбнулся сержант.
— Кто знает?..
По шоссе они шли по двое, рассматривая кэруцы, набитые разными пожитками и людьми, спешившими засветло добраться до своих сел. Никулае и Паулина шли впереди, беззаботно болтая.
— И сколько же детей ты собираешься мне принести? — спросил сержант со смехом, наклонясь к ее уху.
— Хм, думаю, пять-шесть, — также смеясь ответила она. — Три мальчика и три девочки.
— О! Они нас объедят…
— А ты как вернешься с фронта, женишься?.. — расспрашивала Анна Думитру.
— Конечно, если кто-нибудь будет меня ждать…
Далеко позади мелькнули фары грузовой автомашины, заполнив полосу шоссе продолговатыми тенями. Когда машина подъехала ближе, Никулае оторвался от Паулины и вышел наперерез машине. Шофер резко остановил ее; заскрежетали тормоза.
— Садитесь в кузов! — равнодушно бросил он им. Дорога была плохой, машина тряслась и грохотала.
Вечер был прохладный, и девушки, чтобы согреться, крепче прижимались к своим кавалерам. Они мечтали. Грохочущая машина казалась им волшебным экипажем, несшим их навстречу счастью.
Вдруг Никулае нагнулся к кабине и, протянув шоферу купюру, крикнул, перекрывая шум мотора:
— Забрось нас в Сэлчиешти!
* * *
В Сэлчиешти жила тетка Никулае — Рада. В юности она убежала с одним парнем из родного села, вышла за него замуж и была счастлива. С детьми ей не повезло, но жила она хорошо, у нее был добротный дом, и в доме было все, что нужно, несмотря на тяжелое время. С мужем они ладили.
Рада как раз убирала со стола, когда услышала на дороге шум мотора. В их селе очень редко появлялась какая-нибудь машина. Поэтому охваченная любопытством женщина побежала к калитке и отодвинула засов. Автомобиль остановился именно напротив ворот ее дома. Кто бы это мог быть?
— Здравствуй, тетушка Раду! — весело крикнул ей Никулае.
— С приездом, Никулаешка, мой родненький! — немного растерянно ответила на приветствие Рада. — Что-нибудь дома случилось?
— Нет, тетушка. Я со своим другом из нашего села и с нашими невестами. Мы хотим пожениться. Мы можем погостить у тебя?..
Рада некоторое время стояла в нерешительности перед гостями и глядела вслед удаляющейся машине, за которой поднималось в прозрачном вечернем воздухе облако дорожной пыли, смешивающейся с резкими парами бензина. Когда шум машины затих, она посмотрела вокруг и вдруг испугалась, что кто-нибудь из соседей может выйти из ворот. Проговорила:
— Уж и не знаю, родной… Раз уж приехали… В добрый час! Входите, послушаем, что скажет мой Григоре…
