– Добре! Так вот яки вы стали, браты наши!
И хотя все наперебой приглашали отдохнуть, мы не могли задерживаться.
Иные думают, что в наступлении разведчику куда легче, чем в обороне. Те, кто так думает, не правы. Враг был коварен. Отступая, немцы всячески стремились ввэ-сти в заблуждение наши войска и тем самым обеспечить отход своим главным силам на выгодные позиции. А разведывание их каверз ложилось на плечи разведчиков. Мы преследовали гитлеровцев днем и ночью. А одна такая ночь запомнилась навсегда.
Ветер, дующий в сторону немцев, заставлял идти осторожно, часто останавливаться и прислушиваться. Казалось бы, наши шаги беззвучны: под ногами почти не шуршала трава, не треснул ни один сучок. И все-таки, откуда ни возьмись, небо сразу прорезали несколько ракет и, описав в кромешной темноте ночи дуги, осветили местность.
Мгновение – и справа взметнулся черный земляной столб, подсвеченный снизу огненными языками. Затем – второй, третий… Со свистом пронеслись осколки. В этот терзающий душу снарядный вой вплелись близкий истошный, захлебывающийся стук немецких автоматов и треск пулеметов.
Мы прижались к земле и, выждав, пока погаснут ракеты, рывком бросились в овражек – нам казалось, что осколки и пули там нас не достанут. Над головой неприятно зашумела трава. Лежишь в ней и ловишь ухом каждый звук. Выстрел. Шумит снаряд. Вот он пролетел над головой, и на душе отлегло: перелет. Снова выстрел. Снаряд падает ближе, всех осыпает землей. И тут же третий взрыв, самый страшный. Он оказался нашим.
Землю затрясло, как в лихорадке. Овражек заволокло дымом. Протирая от пыли глаза, я заметил человека с автоматом в руках. Он поднялся во весь рост, качнулся и, сделав два-три шага, упал. «Юсупов!» – подумал я, хотел вскочить, но рядом опять ударили снаряды.
Очнулся я уже в воронке. Пахло гарью. Надо мной висел черный, как деготь, кусок неба. Где-то справа и слева погромыхивали орудия, заглушая автоматную и пулеметную трескотню, поднятую немцами впереди, метрах в трехстах.
Шорох травы заставил вздрогнуть, мобилизовать себя. Рядом кто-то полз. Преодолевая боль в правом плече, я потянулся к затвору автомата, но тут из темноты послышался голос. Я узнал Ивана Федотова. И тут же подумал: «А что с остальными?» И эта тревога за товарищей придала силы. Я выбрался из-воронки и догнал Федотова. Уже вдвоем мы разыскали друзей…
Мы подползли к краю глубокой воронки и услышали хриплое дыхание.
– Володька, ты? – прошептал Федотов.
– Он самый, – устало проговорил разведчик и… улыбнулся, как будто прося прощения за свою беспомощность. Потом он глубоко вдохнул свежего воздуха и спросил:
– А где Ваня и Саша?
– Погибли, Володя, погибли. Вот что только и нашел. – Федотов из-за пазухи маскхалата вынул пилотку Ивана Шмелева и кисет Александра Абдуллина.
Юсупову сразу стало хуже.
– Пить, пить… – послышался его еле уловимый шепот.
Федотов снял с ремня флягу и, приподняв голову сержанта, поднес к его пересохшим губам. Владимир пил жадно и много, а когда утолил жажду, открыл глаза и долго смотрел на нас, как бы соображая, как же все это случилось… Вспомнил вчерашний день, когда командир дивизии вызвал его в штаб и приказал – преследовать главные силы противника, захватить пленного, документы, выяснить истинное положение и намерения гитлеровцев…
Приказ оставался невыполненным, и мы волновались. Наше волнение передавалось контуженому и раненому командиру. Он вдруг очень громко спросил:
– Ребята, где мы?
– Тише, Володя, тише.
Едва успел Федотов договорить, как снова затарахтели пулеметы, загрохотали взрывы, над землей повисла завеса черного дыма. Мы осторожно положили на маскхалат обессиленного сержанта и тихо, чтобы не услышали немцы, поползли назад, к своим.
Вот и насыпь. Остановились. Посмотрели вдоль шоссе. В густо-серой мути утра показались люди, они прижимались к посадке, которая тянулась вдоль лоснящейся от утренней росы дороги. Это оказался наш дозор. Мы подали сигнал: «Внимание! Впереди немцы!» и передали добытые ценой жизни товарищей сведения о позиции врага. Стрелковые части дивизии развернулись и двинулись на сближение с гитлеровцами. Мимо нас пронеслись танки. Начался бой…
Иван Федотов и я, став посередине дороги, остановили машину и отправили Юсупова в медсанбат. Жаль было расставаться с боевым товарищем, с которым делили опасности и лишения фронтовой жизни.
Через час мы были уже в штабе дивизии. В этот ранний час здесь не спали только двое: полковник Василевский, склонившийся над картой, и начальник разведки майор Боровиков. Припухшие веки придавали его лицу сонное и злое выражение.
Боровиков всю ночь ждал сведений от нашей поисковой группы. Потом услышал артналет и пошел к командиру дивизии доложить, что разведчиков, видимо, обнаружили гитлеровцы.
И вот в штабе появились Федотов и я. По нашим усталым лицам было видно: что-то случилось.
– Неудача? – сразу спросил полковник.
– Заметил, гад… Обстрелял… Шмелев и Абдуллин убиты. Юсупов ранен, – выдавил Федотов.
Полковник Василевский и майор Боровиков сняли фуражки. В хате, казалось, потолок стал ниже. Какую-то долю минуты все молчали, опустив глаза, потом Василевский закурил, глубоко затянулся, подошел к нам и сказал:
– Трудно, знаю. А вести разведку необходимо. Сейчас стало известно, что дивизия будет переправляться через Ворсклу. Заранее отыскать брод – такова ваша задача.
– Значит, в тыл к немцам? – спросил Федотов.
– Да, от этого зависит успех наступления, – жестко сказал полковник. – А вы уже знаете большую часть дороги.
Федотов посмотрел на меня и, словно прочитав в моих глазах свое мнение, спросил;
– Разрешите действовать?
Полковнику, как я заметил по его лицу, решительность Федотова понравилась, и он переспросил:
– Как, как вы сказали?
– Мы готовы действовать. – Разведчик подошел к карте. – Разрешите? – Полковник кивнул. – Вот проселочная дорога, пересекающая шоссе. Здесь гитлеровцы устроили засаду. Но…
– Вот то-то, что «но», – усмехнулся полковник. – Хвалю за храбрость и решительность. Однако двоим такая задача не под силу.
В эту минуту в штаб вошел командир одного из наших взводов, лейтенант Стрельников, которого, оказывается, уже успел вызвать Василевский. Худощавый, со впалыми щеками, но всегда бодрый и подтянутый, лейтенант доложил о своем прибытии.
– Прошу к столу. – Полковник сделал секундную паузу, а потом кивнул головой Федотову: – Продолжайте.
– Я уже сказал, что немцы устроили сильную засаду, огневой заслон. Но и у этого заслона, как и у танка, есть уязвимые места. Мы их нащупали – это фланги и стыки. В этих местах найдутся лазейки к немцам в гости.
Василевский подвинул карту к Стрельникову.
– Ваше мнение, товарищ лейтенант?
Лейтенант ответил не сразу. Разбираясь в нанесенной на карте обстановке, он старался запомнить ее и потом уже заговорил;
– Не в лоб же идти, товарищ полковник… Раз фланги нащупаны – надо обходить фланги, Федотов и Пипчук будут проводниками.
– Тогда уточним задачу. Возглавит группу лейтенант Стрельников. Необходимо пройти к Ворскле и разведать брод, годный для переправы танков и артиллерии. Действуйте. Времени мало.
И мы опять ушли в тыл врага. Обогнув западную опушку леса, мы проскочили между двумя гитлеровскими полками, только что снявшимися с оборонительных позиций и выходившими на шоссе. Вскоре достигли безымянной пересохшей степной, с отлогими берегами речки, впадающей в Ворсклу, и по ее руслу достигли рощи.
Здесь еще ощутимее потянуло дыханием осени. Деревья, осыпая листья, словно расступились, давая возможность далеко просматривать глубину рощи. Нас это не радовало: если видим мы, то видят и нас.
Лейтенант Стрельников прислушался и, раздвинув густой кустарник, озабоченно буркнул:
– Кажется, мы заимели неприятного соседа. Легкий ветерок доносил чьи-то голоса. Командир группы послал меня и Яковлева выяснить обстановку.
Держа автоматы и гранаты наготове, мы тихопробирались к опушке, прячась за деревья. Голоса становились громче и громче. Наконец роща кончилась. Оказалось, что вдоль опушки проходила дорога и по ней двигалась большая колонна гитлеровцев с повозками. Они, вероятно, отходили к Ворскле. Но это – вероятно. А нам следовало знать это точно. Поэтому мы подползли к густому кустарнику и стали наблюдать за немцами. Неожиданно раздалась команда:
– Хальт!
– Неужели заметили? – прошептал Яковлев. Гитлеровский офицер, подавший команду «стой», махнул рукой вправо. Колонна рассыпалась и хлынула на опушку рощи. Гитлеровцы располагались на привал. «Вот положеньице, – пронеслось в моей голове. – Критичнее некуда».
Надо было возвращаться к своим. Но как? Встать и бежать? Нельзя! Трудность – не друг человеку, а тем более разведчику. Посоветовались и пришли к другому решению: только отползать. Ползти осторожно, так как немцы разбрелись по всей роще.
