Такого оборота немцы уж никак не ожидали. Так и не удалось им спокойно дожрать краденых гусей и допить свой «кюммель»*, отмечая рождество. Уцелевшим пришлось бросить оружие и раздетыми бежать прямо в степь.
* Тминная водка (нем.)
В боях за хутор Шестаково геройски дрались гвардейцы, среди них — комсорг первого мотострелкового батальона лейтенант Степин. Когда выбыл из строя командир, он поднял подразделение и повел его в бой. Степин вместе с агитатором политотдела бригады старшим лейтенантом Беляковым отразили атаку семи танков...
Сломив сопротивление гитлеровцев под Шестаково, бригада получила задачу совершить марш к Дону, форсировать реку и с юго-восточной стороны ворваться в город Тормосин, имевший важное стратегическое значение. Там располагалась база снабжения, питавшая не только местную группировку противника, но и нижнечирскую.
В районе станиц Новоаксайская, Генераловская, использовав короткую паузу, наши подразделения дозаправили технику горючим, пополнили боезапас, провели короткие партийные и комсомольские собрания.
Совершив переход, вышли к Дону. Форсирование этой серьезной водной преграды для пехоты, артиллерии и легких машин не составляло особого труда — толщина льда на реке достигала сорока сантиметров. Но как переправить тяжелые «тридцатьчетверки»? Лесоматериалы для наводки мостов отсутствовали. Командование приняло решение: инженерным подразделениям заняться искусственным наращиванием льда. Затея эта, однако, ничего не принесла — первая же машина оказалась в воде.
Переправой руководил лично генерал Я. Г. Крейзер, возглавлявший специально созданную оперативную группу для ликвидации гитлеровцев в Тормосине. Он приказал не теряя времени перебросить на противоположный берег мотопехоту, бронемашины и легкие танки. Тяжело пришлось тогда саперам майора Гуревича!
Мы знали, насколько остро в данной ситуации командование нуждалось в сведениях о противнике, и буквально рыскали на бронеавтомобиле по завьюженной степи. И вот удача — подловили гитлеровца. Расспрашивать его не было времени, спешили к своим. Ехали с настроением — кум королю, брат министру. И здесь начались злоключения. Залетным осколком продырявило радиатор. Пока ремонтировались, добирались до своих, прошло время...
Я представил пленного генералам Крейзеру и Свиридову. И вновь неудача: «язык» при допросе сообщил сведения, давно известные нашему командованию...
Я смотрел на каменеющее лицо командира корпуса, перекатывающиеся тугие желваки и с трепетом думал: разноса не миновать. Выручил генерал Крейзер. Он хитровато прищурился, прошел несколько раз перед нами, заложив руки за спину. Потом сказал:
— Карп Васильевич, а ведь дело-то можно поправить. Пускай твои молодцы этого немца обменяют на другого, который расскажет нам что-нибудь поинтереснее...
Ночью мы прошли боевые порядки 33-й стрелковой дивизии, переправились через Дон и сравнительно легко «взяли» четырех немцев, среди которых оказался офицер. Правда, и на сей раз не обошлось без инцидента: пытаясь утихомирить довольно буйного офицера, который, как заводной, орал «хайль Гитлер», я сунул ему в рот кляп, а он при этом хватанул меня зубами за палец. Разумеется, это «ранение» сразу же стало предметом всяческих подначек среди местных острословов.
Возвращаясь из поиска, мы встретились с корпусными разведчиками. Группу вел сержант Юрий Титов. Даже мешковатый маскхалат не мог скрыть ладную фигуру бывшего моряка-подводника. Юрий рассказал, что со своими ребятами ночью, миновав «нейтралку», устроил засаду у шоссе. А утром увидели необычную картину: немцы вели наших военнопленных. Колонну пропустили, а фрицев уложили, «пощадив» одного офицера. Тот дал стрекача. Юрий за ним. Немец был одет легко, чувствовалось — уйдет. Не помогли и предупредительные выстрелы. Тогда Юрий снял валенки и «налегке» догнал и обезоружил офицера...
События торопили. Переправившись через Дон, мы готовились как можно быстрее добить гитлеровцев в Тормосине. Перед наступлением к личному составу обратился полковой комиссар Сигунов:
— До Нового года,— сказал он,— осталось два дня.
По традиции, праздники принято встречать добрыми делами и подарками. Не изменим этой традиции и мы, гвардейцы. Освобождение Термосина явится лучшим подарком Родине.
Первые опорные пункты в районе Березки подразделения корпуса взяли с ходу и устремились в сторону поселка Балабановский. Немецкое командование, ошарашенное стремительным наступлением из-за Дона, неправильно информировало свою авиацию, и та добросовестно «обработала» Балабановский вместе с его гарнизоном. Такая помощь оказалась для нас весьма своевременной... Балабановский был освобожден без потерь.
Взять Тормосин командир корпуса решит путем охвата с востока и юго-запада. С этой целью из района Балабановского выступили две группы: одна устремилась на опорный пункт Морской, другая — на Степано-Разинский.
Наша разведывательная группа в составе двух бронеавтомобилей БА-64 и одной полуторки с автоматчиками все время следила за противником, который создал сильные опорные пункты в Степано-Разинском.
Экипаж бронеавтомобиля, имевшего крохотную «жилплощадь», состоял из двух человек — водителя и командира. (Водитель первого Романенко был старше меня чуть ли не втрое. До войны он возил высокое московское начальство.) Кроме них был еще и десант из двух человек. Один садился на открытый и застопоренный люк водителя, второй размещался на запасном колесе за башенкой. Его так и называли — «колесным». Ну, а если нарывались на огонь противника, тогда все втискивались в броневичок.
На полуторке с автоматчиками находился командир разведгруппы лейтенант Тряскин. За машиной шел второй бронеавтомобиль.
Неожиданно прямо на нас выскочили два мальчугана. Вначале решили было бежать, но затея остановились, стали махать руками. Я соскочил с первого броневика на Землю, подбежал к ребятам. Им было лет по десять: один одет в рваный тулуп явно с чужого плеча, другой кутался в фуфайку без рукава.
— Там немцы, дядя,— сказал второй и показал на северную окраину Степано-Разинского.— И танки у них есть.
Подъехала полуторка. Вскочив на подножку, я доложил Тряскину о том, что узнал от ребят.
— Каневский! — приказал начальник разведгруппы.— Жмем быстрее через открытую местность к Аксен-цу. Нельзя терять ни секунды...
Взревели моторы, и мы рванулись к замерзшей речушке. Сзади перекатами петляла полуторка.
Укрывшись за пологим бугром, начали внимательно осматривать населенный пункт. Ничего подозрительного. Вдоль изгиба Аксенца сиротливо стояли домишки с покосившимися заборчиками. Изредка в завьюженной степи возникали огоньки, да со стороны Тормосина что-то монотонно ухало, словно «бабой» забивали сваи. Неужели фрицы так поспешно отсюда драпанули?
Медленно начали приближаться к окраине хутора. Остановились, прислушались. Я легонько толкнул Рома-ненко в плечо. Но тот и сам уже догадался, что нужно поднять БА по скату чуть выше, чтобы улучшить обзор из смотрового люка. Спустившись в башню, я перезарядил пулемет и на всякий случай подготовился к открытию огня. Немцы, видимо, хотели подпустить нас поближе, да нервишки не выдержали: от крайних сараев ударили автоматные и пулеметные очереди. Да так плотно, что железная шкура броневика загудела под градом пуль.
Романенко моментально сдал машину на старое место, а автоматчики спешились и залегли в снегу.
Башня у БА-64 открытая. Я приподнялся, чтобы снять танковый шлем и надеть каску, но сделать этого не успел: каску буквально вышибло из рук, и она, продырявленная в нескольких местах, со звоном покатилась за борт. «Ладно,— подумал,— обойдусь и без нее. А теперь нужно хорошенько фрицам пощекотать нервы».
Послал несколько очередей в сторону сарая. Плотным огоньком потчевали гитлеровцев наши автоматчики слева. Со стороны же противника огонь заметно слабел. Ясно, выдохлись фюреры! Теперь — вперед, но с оглядкой: как бы какая-нибудь пушчонка не залаяла из подворотни.
Лейтенант Тряскин доложил по рации комбригу о создавшейся ситуации, тот приказал немедленно очистить населенный пункт и продолжить преследование противника.
Рассматривать деревню было недосуг: перед глазами пронеслись серые домишки, посеченные очередями, проплешины от разрывов гранат, трупы у заборов, свежие следы от гусениц...
Но где же танки, о которых говорили мальчишки? Как оказалось, стоял здесь подбитый танк, но немцы отбуксировали его к себе, оставив основному «гарнизону» прикрытие. На него-то мы и наткнулись... Поняв, что тягаться с нами трудно, да и село удерживать нет никакого смысла, горе-вояки сели на «опель-блитц», два мотоцикла и задали стрекача. Мы увидели их сразу же, как только проскочили окраину Степано-Разинского.
