«Однако… Когда же? Когда капитан решится? Вот ещё 7000 брт исчезло из сектора обстрела. Donnerwetter!..»
Гельмут усмехнулся, словно услышал тщеславные мечты будущего «волка Атлантики». Когда-то, теперь, кажется, в бесконечно далёком 32-м, и он, молодой «фенрих цур зее», с такими же мыслями вглядывался с палубы лёгкого крейсера «Кенигсберг» в свинцовую морскую даль.
«Что ж, у этого малого куда больше шансов сделать быструю карьеру… очень быструю… — подумал Гельмут, массируя воспалённые глаза большим и указательным пальцами. — Средняя продолжительность жизни нынешних подлодок кригсмарине редко превышает 2–3 похода…»
— «Игл»? — произнес оберфенрих, акустик, чуть слышно шевельнув по-детски пухлыми губами, и поднял на капитана ищущий вопросительный взгляд.
«Однако кое-что для него можно сделать и прямо сейчас… — кивнул в ответ Гельмут и снова припал к резиновой маске окуляров. — Вот он…»
Авианосец «Игл» возвышался над эскортом кораблей охранения с надменностью индийского раджи в толпе слуг и евнухов. Не поймешь даже, для кого такой солидный эскорт — для конвоя, идущего на Мальту с войсковыми грузами, или для него самого? Неуклюжий, со снесённой как бы набок верхней палубой, угловатой рубкой, увенчанной радиомачтой и дымовыми трубами, сгруппированными на корме…
Гельмут повернул рукоять перископа и к глазам его резко приблизились бронелисты борта в серо-голубом камуфляже, гнутые тали спасательных шлюпов, подъёмник для гидросамолётов. Чуть выше, на открытой палубе, задрали усатые крысиные морды дюжина многоцелевых «Аэрокобр».
«Вот, герр фенрих, сынок, это и есть главная призовая цель. Без них, без американских самолётов на английской службе, все тонны военных грузов конвоя, считай, что уже на дне. С этим ребята из люфтваффе сами справятся. Им это сподручней и…»
— Всплываем с кормовых резервуаров… — негромко распорядился Гельмут. — Приготовиться к атаке. Номера один, три, два, четыре…
«Штабсбоцман машинирен» подскочил со своего кожаного креслица, сразу обеими руками завертел маховиками дистанционного управления, успевая при этом что-то отрывисто выкрикивать в медный раструб переговорного устройства, в машинное отделение: больше не было необходимости в маскировочном режиме «das Schweigen», молчания. Всё равно, менее чем через минуту…
U-73 поднялась, словно учуяв добычу. На баке лодки вскоре заплясали чешуйки солнечных отблесков. И когда до слюдяного потолка светящейся поверхности моря осталось не более легендарных семи футов, носовые отверстия торпедных аппаратов взорвались алмазным фейерверком пузырей, и серебристые нити потянулись в направлении невидимой цели…
Гельмут Розенфельд её видел. Он видел, как содрогнулась стальная громада авианосца, заклубился дымом и пламенем его правый борт, из бурых клубов полетели неразличимые потроха его внутренностей. И прежде чем на сторожевых кораблях начался «Allarm», или попросту паника, прежде чем, рыская противолодочным зигзагом, английские эсминцы заложили штурвалы в сторону атаки, U-73, вспоров на мгновение трубами перископов волны Средиземного моря, снова канула в зеленоватой подводной мгле. Как на край местами вздыбленной, местами проваленной лётной палубы поползли беспомощные «Аэрокобры» в синем камуфляже морской авиации, Гельмут уже не видел.
Но «папа Дёниц» по этому поводу высказался: «Командир лодки рисковал: конвой мог изменить курс, что лишило бы его шансов на успех. Но он правильно считал важнейшей задачей потопление авианосца, потому что германские и итальянские самолёты после выхода его из строя получили бы отличную возможность атаковать конвой, оставшийся без воздушного прикрытия. И этой цели командир подводной лодки добился. И это уже расчёт не рядового командира лодки, стремящегося выполнить атаку при первой возможности. Это адмиральский расчёт, хладнокровие и умение Мастера».
Апрель 1942 г., Берлин
— Поэтому именно вас, дорогой Гельмут, я и утверждаю командиром 30-й флотилии, — по обыкновению сцепив на груди пальцы и шевеля только большими, раздельно произнёс Карл Дёниц, словно диктуя приказ стенографистке. — Вас смущает, что после океанских «семёрок» вам придется командовать этими карликовыми старушками, II В?
— Нисколько, герр адмирал! — повернулся вслед за ним капитан-лейтенант, невольно показав высшую награду рейха, «Рыцарский крест», на белой рубашке в отворотах парадного, с погонами, кителя, следя за адмиралом с подобострастием.
Не более, чем предписанным субординацией. Хотя… Может, и было чему смутиться. Именно с них, малых, водоизмещением всего около 250 тонн, «U-Boot-Klasse II B», и начиналась его служба на подводном флоте. В первой, во всех отношениях, подводной флотилии возрождаемых после Версальского позора кригсмарине, флотилии № 1, которой командовал сам стоящий теперь перед ним Карл Дёниц — тогда капитан 2-го ранга, а теперь адмирал, главный теоретик и практик подводной войны Германии. И не только Германии… Когда же это было? В феврале 36-го, кажется? Ему, оберлейтенанту флота Розенфельду, «папа Дёниц» доверил его первую лодку U-2, и уже весной в водах Испании он заработал свой первый «Испанский без мечей» крест. Потом был Ла-Манш…
— Оперативной зоной новой флотилии… — отвлёк его от воспоминаний адмирал, — …станет Чёрное море, а противником, ни много ни мало — весь Черноморский флот русских.
— Чёрное море? — машинально переспросил Гельмут, вскинув глаза на карту над лысеющей головой Деница, где предполагаемая оперативная зона была замкнута в рыжих очертаниях берегов с обречённостью болота, если бы не узкая прорезь Босфора да коридорчик в тупик, в Азовское…
Практически внутреннее море СССР.
«Шайсе, снова продираться ползком по дну, как в Гибралтарский пролив… — нахмурился Гельмут. — Хорошо, хоть турки вряд ли проявят рвение…»
— Отстреливаться от турок вам не придётся, мой мальчик, — будто услышав его сомнения, усмехнулся адмирал, расхаживая по ту сторону обширного стола, заваленного картами, почти сплошь окрашенными синим разной интенсивности — так отмечались горизонты глубин.
— Боюсь, что попасть на театр боевых действий по суше, герр адмирал, совсем… — Гельмут, будто боясь сказануть что-то лишнее, прочистил горло. — Совсем новое для субмарин дело, герр…
— Поэтому вы и займетесь им незамедлительно, — поощрительно кивнул Дёниц и ткнул в капитана большими пальцами сцепленных рук. — И лично. Хорошо бы успеть до того, как Манштейн сорвёт лавры покорителя Севастополя. Так что, в ближайшую неделю вы ещё можете воспользоваться законным отпуском, но уже во вторник…
Киль. «Германские верфи». Апрель 1942 г.
— Габариты и веса ваших лодок, герр капитен-лейтенант, приводятся в соответствие с требованиями транспортировки.
Сухощавый инженер с наружностью «учёной воблы» в шинели с синими петлицами, но сукна цвета «фельдграу» — полевой формы вермахта — вызвав удивлённый скачок брови Гельмута, довольно ловко взобрался на ограждение мостового крана и, рискуя наступить на полы шинели, опасно накренился вниз, указующе размахивая перчаткой.
— Нельзя сказать, чтобы это было так уж и просто, герр капитен. До Ингольштадта колонна будет двигаться по автобану, но ведь перед этим у нас ещё и Кильский канал до Эльбы, да и потом Дунай, скажу я вам, тоже… — Морской инженер помахал чёрной перчаткой, словно изображая плеск окунька на нересте. — Всего 2400 км. Покуда доберёмся до места сборки, до румынского Галаца, забот всем нам хватит…
— Не сомневаюсь… — довольно мрачно пробормотал Гельмут, подойдя к ограждению и взглянул вниз, в железное ущелье сухого дока, далекое дно которого, несмотря на полдень, было затенено, но то и дело озарялось радужными огнями сварки и красными фейерверками искр.
Лодка U-18 старого знакомца Гельмута обер-лейтенанта Фляйге, стоявшая в стапелях, вид имела (Розенфельд поморщился) не то груды металлолома, не то, не дай бог, жертвы бомбёжки. Чёрные пятна копоти, дыры снятых бронелистов. А носовой отсек со вскрытой дифферентной цистерной вообще пугающе напоминал оголённый тлением рыбий череп…
«М-да… — хмыкнул Гельмут. — Вид отнюдь не морского хищника».
Обер-инженер истолковал мрачность его гримасы по-своему.
— Не беспокойтесь, герр капитен, — заметил он сухо. — Разорение только видимое. Демонтированное оборудование, от аккумуляторных батарей до рубки, самым педантичным образом каталогизировано и будет собираться работниками нашей верфи, откомандированными в Румынию. Никакой передачи «из рук в руки». Руки будут одни и те же! — Решительно сорвав кожаные перчатки, обер-инженер демонстративно предъявил свои холёные ладошки, едва ли знакомые с гаечным ключом.
Свежеиспечённый командир тридцатой флотилии, покосившись на них, недоверчиво покачал головой.
