— Только здесь, в Ментно. В другом поселке света еще нет. И, глядите, тут рядом — громадное озеро — старица Орды. Ментно — значит мутное. Кругом лес. Вот откуда ваша дичь. Так вы говорите — девица очень красивая? Блондинка? Эдакое лирическое создание? И говорила по-английски. А ну, подождите минуточку…
Генерал Чугунов подошел к большому. сейфу, открыл его и, немного порывшись, вернулся к столу с синей картонной папкой в руках. Он перебрал несколько документов.
— Посмотрите сюда. Нет ли здесь знакомого вам лица?
С одной из фотографий на Румянцева глянули большие светлые глаза под длинными, очень пушистыми ресницами. Дива!
— Она, товарищ генерал!
— Я — так и предположил по вашему рассказу. Начинающая, но уже крупная разведчица и диверсантка. Видите, как обманчива бывает наружность? В сорок пятом году она в одной из народных республик попалась на таких проделках, что ей не миновать бы пожизненного заключения. Но тогда ее спасла дипломатическая неприкосновенность, и дело кончилось высылкой в двадцать четыре часа. Здесь же она, конечно, нелегально, в страну ее не впустили бы, да и я бы знал. Так вы ясно слышали, что именно она приказала вас убить?
— Да, то есть так сказал Юзеф. Она вызывала его к себе перед операцией. Подумайте, перед операцией, которую я должен был делать, спасая ее!
— Возможно, так оно и было. Мое мнение — женщины вообще лучше мужчин. Но бабы, которые берутся за такие дела, — всегда сущие дьяволы, много очков дадут вперед любому негодяю мужского пола. И чем красивее — тем опаснее, тем больше могут наделать зла. Эта — действительно красавица. Однажды она сбила с толку и погубила двух совсем не плохих ребят. А! Вот, верно, и полковник Заремба. Да, войдите!.. — В кабинет вошел высокий, еще не старый офицер в форме полковника Народной армии. — Доброе утро, Станислав Иосифович, простите, что потревожил вас в такую рань да еще в выходной день. Познакомьтесь с нашим главным хирургом, профессором Румянцевым. Станислав Иосифович — мой, так сказать, местный собрат по оружию.
Хирург пожал руку вошедшего.
— Иван Михайлович, сейчас я передам ваш рассказ полковнику, и мы начнем действовать, а от вас, мне кажется, я получил все, что необходимо в данную минуту, и вас нужно привести в порядок. Домой вам пока возвращаться нельзя: не нужно, чтобы вас кто-нибудь видел. Офицеров, которые вас доставили, я предупредил, чтобы молчали, и отправил на охоту — это избавит их от расспросов дома. Думаю, никто не видал, как вы заходили ко мне и как потом мы вышли вместе.
Чугунов вызвал адъютанта.
— Дайте лейтенанту ключ от вашей квартиры и расскажите, где и что у вас лежит. Он привезет вам переодеться — моя пижама вам явно мала. Там пришел наш врач со всеми принадлежностями, скажите ему, что и как вам сделать. А после перевязки закусите и ложитесь отдыхать — лейтенант вас устроит. Да выпейте граммов двести, а то не уснете. Вашему «хозяину» я позвоню — несколько дней вам придется состоять в «убитых», нам это важно. Ну, идите, перевязывайтесь, а мы с полковником потолкуем.
Около одиннадцати часов утра два грузовых автомобиля с крытыми кузовами остановились на шоссе перед подъемом на небольшую возвышенность. Из кабин вышли два офицера — капитан Смирнов и одетый в штатское поручник Народной безопасности Ставский. Они поднялись на холм и остановились. Перед ними открылась изогнутая огромной подковой долина Орды, полоса еще по-зимнему коричневых лесов, окаймляющих и скрывающих реку, высокая дамба, то выходящая из леса, то пропадающая в нем. По ту сторону дамбы сквозь безлиственные вершины огромных дубов блестело широкое озеро. К подножию дамбы прижалась дюжина домов — поселок Ментно. Шоссе проходило по его единственной улице. С горы как на ладони была видна деревня с черепичными и шиферными кровлями, с небольшими садиками. Столбы дыма из труб поднимались высоко и прямо в неподвижном воздухе. Улица была почти пуста — две — три кучки ребятишек возились на ней. В полной тишине слышались лишь тонкие детские голоса да аист трещал клювом на крыше единственного двухэтажного дома.
Едва офицеры успели осмотреться, как на дамбу выскочил из лесу крытый грузовик, мелькнул на прогалине, скрылся за купой деревьев и не показался больше.
— Точно, вовремя! — сказал Ставский, взглянув на часы. — А вот и Повала!
Ставский указал вправо, где на проселочной дороге, в полкилометре от них, остановились еще два таких же автомобиля.
— Начнем, капитан?
Смирнов кивнул. Ставский снял фуражку, помахал ею — милиционеры Народной республики и солдаты Советской Армии выпрыгнули из машин и разбежались. Не прошло и пяти минут, как по цепи передали, что деревня в кольце.
Ставский и Смирнов направились прямо к большому дому, второму от околицы деревни. Двухэтажный, железные ворота со сводом, гнездо аиста на крыше — это, конечно, тот самый дом, о котором говорил профессор. Над дверью, выходившей на улицу, виднелась зеленая вывеска с государственным гербом и дубовыми листьями, извещавшая, что здесь помещается контора Ментненского лесничества. Ставский махнул рукой — человек двенадцать автоматчиков, прижимаясь к стенам, окружили усадьбу. Поручник постучал в дверь, потом еще раз, сильнее. Послышались шаги, и мужской голос спросил, кто стучит? Ставский, почти прижав губы к двери, ответил:
— К панне Диве! Скорее, случилась беда!
Загремел засов, дверь приоткрылась. На пороге стоял высокий толстый старик с седыми усами.
— Идет облава! — сказал Ставский шепотом. — Где пани Дива?
И без того выпученные глаза старика чуть не выскочили из орбит, рот открылся, ноги подкосились. Не в силах что-нибудь ответить, он и молча указал рукой вверх. Сомнений не оставалось. Поручник широко распахнул дверь, автоматчики схватили обеспамятевшего хозяина. Под присмотром солдат он остался в первой комнате, где стояли шкаф, два канцелярских стола и висел на стене большой план лесничества.
Офицеры прошли дальше в дом. На кухне возилась старуха хозяйка, а в небольшой комнате, рядом со столовой, крепко спал на кровати молодой здоровый парень. Они были арестованы быстро и бесшумно и отведены в контору. Больше в нижнем этаже никого не оказалось.
По темной внутренней лестнице Смирнов и Ставский начали подниматься во второй этаж. До сих пор все шло совершенно гладко и тихо, но когда шедший впереди Ставский поставил ногу на последнюю ступеньку лестницы, сзади него, в конце коридора, открылась дверь, и, обернувшись, поручник увидел в ярко освещенном четырехугольнике силуэт человека, напряженно всматривавшегося в темноту. Ставский крикнул: «Руки вверх!», но черная фигура одним прыжком метнулась от двери в темный угол, и тотчас оттуда засверкали и загремели выстрелы. Завизжали пули, посыпалась штукатурка, воздух наполнился пылью и сладкой гарью бездымного пороха.
Первым же выстрелом Ставский был ранен в правую руку. Он бросился за большой шкаф, стоявший рядом с лестницей, и из-за него стрелял левой рукой. Смирнов, соскочивший на несколько ступеней вниз, выпрямился; его глаза оказались на уровне пола. Ждать, пока бандит расстреляет всю обойму? Ставский может погибнуть… Делать нечего! Смирнов положил руку на обрез пола, между балясинами перил, и выстрелил в темный угол — тяжелое тело упало поперек освещенной двери.
Перешагнув через труп, Ставский вбежал в комнату, за ним — капитан Смирнов. Раненая была здесь, она лежала на кровати, с закрытыми глазами, очень бледная. Старуха в странной монашеской одежде склонилась над ней, пытаясь вколоть иглу в ее руку. Капитан бросился к монахине и вырвал шприц. Раненая была без сознания. Когда вошедший сержант увел монахиню, офицеры осмотрели убитого. Это был худой молодой человек с черными подстриженными усиками. Обе пули попали ему в грудь; в обойме его маузера оставалось три патрона.
Больше в доме не оказалось никого, но явившийся милиционер доложил, что охраной схвачен еще один молодой человек, пытавшийся бежать через окно коровника.
Всех арестованных собрали в контору, кроме Дивы, оставленной наверху; к ней поднялись советский врач и сестра, приехавшие со Смирновым. Хозяин дома, Петро Коваль, сразу же назвал всех известных ему лиц: врача ближайшего городка — Зайонца, или Алоиса, и трех лесников, проживавших в соседней деревне или в лесу. Ставский немедленно отправил людей арестовать их. Не нашли только майора, или пана лесничего Ришарда Влоцкого, — под этим именем его знали в Ментно. Еще в семь часов утра он ушел пешком на станцию железной дороги.
Смирнов приступил к обыску, однако прежде чем начать его, долго ходил один по комнатам, двору и службам и, к большому удивлению ребятишек, щелкал маленьким фотоаппаратом, снимая грязь перед воротами лесничества.
— Итак, профессор, ваш приятель Юзеф убит, остальных удалось взять, кроме водителя машины и майора. Ищем их повсюду целую неделю, пока без толку. Как в воскресенье утром майор сел на брацлавский поезд, так и сгинул — дальше след совершенно потерялся. Боюсь, что он теперь уже за границей. В доме нашли склад оружия, радиостанцию. Есть, однако, в этом деле одно обстоятельство, в котором нужно разобраться. Вот я и приехал. Вы как? Голова не очень болит? Можете разговаривать?
