Вскоре Женя заметила, что и мальчишки-одноклассники стали по-иному относиться к Лиде. Одни, разговаривая с ней, смущались, старательно отводили глаза, другие, наоборот, держались излишне развязно. И те и другие, казалось, для Лиды одинаково безразличны. Но Женя подсознательно понимала, что это вовсе не так, что Лида только внешне старается выглядеть холодной и безразличной. Она сознавала свою власть над мальчишками. И еще Женя заметила: как никогда раньше подруга стремилась выглядеть беззаботной, часто и звонко смеялась, словно бы напоказ. Женю немного коробила такая театральность, но она не осуждала Лиду. Наверное, на ее месте, когда знаешь, что находишься в центре внимания, что многие думают и даже мечтают о тебе, и она, Женя, возможно, вела бы себя так же.
В марте на больших переменах можно было выскакивать во двор без пальто и шапки, из мокрого снега лепить тугие снежки и устраивать молниеносные баталии, в которых мальчишки состязались в ловкости, а девочки нарочито испуганно взвизгивали, чем доставляли стрелкам особое удовольствие. Снежные бои были привилегией младших классов, но и старшеклассники нередко не могли удержаться от соблазна.
Одним ярким днем, как только звонок прозвонил на перемену, девятиклассники схватились с ребятами из десятого класса. Снежки летели с обеих сторон, как теннисные мячи, с глухим стуком впечатывались в стены школы. Женя и Лида сначала смотрели на схватку из окна, потом не удержались и сбежали вниз, чтобы подбодрить своих. И тогда Лида получила «ранение» в плечо. Она тихо ойкнула, быстро и гневно повернулась и встретилась глазами с метнувшим снежок десятиклассником, который смотрел на нее весело, но совсем не нахально. Лида надменно отвернулась и стала стряхивать с платья снег.
На другой перемене тот же десятиклассник решился подойти к Лиде в коридоре. Он сказал, что попал в нее нечаянно, что так уж получилось, и до конца перемены они простояли у окна вдвоем.
На другой перемене Женя задержалась в классе, а когда вышла в коридор, то увидела, что Лида и тот десятиклассник стоят у окна и увлеченно беседуют. Женя дважды прошла мимо них, но подруга не удостоила ее даже взглядом. Женя вернулась в класс и села на свое место. Ей вдруг сделалось ужасно грустно. В последующие дни Володя — так звали нового Лидиного знакомого — умудрялся появляться у дверей 9-го класса в тот момент, когда звенел звонок на перемену. И Лида не пренебрегала его обществом.
Вскоре Женя была представлена Володе. Теперь они выходили из школы втроем и расставались на углу. Женя ехала на вокзал, а Володя провожал Лиду до дома. Так продолжалось несколько дней. Но вот однажды, за несколько секунд до последнего звонка, Лида собрала свой портфель и небрежно бросив Жене: «Пока!» — выбежала из класса. Женя видела, что у подруги для нее не остается времени, что долгим разговорам по вечерам пришел конец. Женя была очень огорчена, но ни разу не упрекнула Лиду, не пыталась навязываться ей и ее новому товарищу, когда они шли в кино.
И вот теперь, шагая по залитым мартовским солнцем улицам поселка, Женя размышляла обо всем происшедшем. Как странно! Еще совсем недавно, в начале января, они с Лидой обсуждали шекспировских Ромео и Джульетту, говорили о любви, пытались понять «это явление» и пришли к выводу, что прежде «нужно испытать все самим». И вот Лиде первой довелось испытать. Но почему она так изменилась? Неужели так всегда бывает? Выходит, дружба мешает любви? И она, Женя, полюбив пренебрегла бы дружбой? Нет, никогда! Если дружба настоящая, она не может стать помехой для любви. Значит, они с Лидой дружили не по-настоящему? Наверное, так-то оно и есть. Какая же это дружба, если не выдержала первого серьезного испытания?
Дома, сбросив пальто, Женя взяла о этажерки томик Чернышевского, полистала и, найдя нужную страницу, достала дневник. Тут же записала:
«О дружбе Чернышевский говорит следующее: «Разве по натуре человека привязанность ослабляется, а не развивается временем? Когда дружба крепче и милее, через неделю, или через год, или через двадцать лет после того, как началась? Надобно только, чтобы друзья сошлись между собою удачно, чтобы в самом деле они годились быть друзьями между собою». Чернышевский прав».
Все лето Женя работала пионервожатой в пионерском лагере. Вернулась домой только в конце августа. После объятий и поцелуев встретившая ее мать отступила на шаг и, оглядев дочь, со вздохом покачала головой.
— Чем на сей раз недовольна, мама? — засмеялась Женя.
— Похудела, — сказала Анна Михайловна, но подумала другое: «Совсем взрослая».
Облик дочери заметно изменился. Исчезла угловатость, отличающая девочку-подростка от девушки. На нежно-смуглом похудевшем лице светлые глаза казались особенно большими и яркими. Волосы выгорели, кудряшки распрямились. Фигура приобрела девическую стать, линия рук — женственную плавность.
— Заметил — девицей стала наша Женя, — сказала Анна Михайловна мужу, когда он пришел с работы. — Теперь и одевать ее надо по-девичьи.
— Конечно, не за горами семнадцать. В наше время сказали бы: замуж пора, — усмехнулся Максим Евдокимович.
— Скажешь — замуж!
— Шучу — по-теперешнему рано.
Женя особенных перемен в себе не заметила. Мимоходом заглянула в трюмо и лишь неопределенно хмыкнула. Но в общем-то загорелая улыбчивая девушка, мелькнувшая в зеркале, ей понравилась.
Вечером, за ужином, Женя со смехом вспоминала о том, как ей приходилось возиться с малышами, мирить их, разбираться в их взаимоотношениях.
— Представляете, — рассказывала она, поглядывая то на мать, то на отца, — у нас в отряде оказалось два Федоровых и оба Саши. Ребята решили одного звать Шурой, а другого оставить Сашей, но ни тот, ни другой не захотели быть Шурой, потому что дома их так не называли. Ребята стали придумывать им клички, да как-то неудачно и тогда попросили меня найти какой-нибудь выход. Сначала мне тоже ничего не приходило в голову, а потом меня будто осенило. Я узнала, в каком месяце они родились, и предложила одному называться Стрельцом, а другому Львом. Рассказала ребятам про знаки зодиака. Мое предложение ребятам понравилось.
Интересно было работать в лагере, но Женя уже соскучилась по школе, своему «второму дому», хотелось поскорее увидеть одноклассников, отметить происшедшие в них изменения, узнать, кто как провел лето, и, наконец, привычно сесть за парту, раскрыть учебник…
Первого сентября она вышла из дома в радужно праздничном настроении и, тихонько напевая «Легко на сердце от песни веселой, она скучать не дает никогда…», бодро зашагала к станции.
Начинался последний ее школьный учебный год. Что-то принесет он ей?
У дверей школы толпились десятиклассники. Веселые, смуглые, повзрослевшие. Встретили Женю шутливыми приветствиями.
— Пионерке — комсомольский привет!
— Руднева, будь готова!
Женя, улыбаясь, отсалютовала по-пионерски:
— Всегда готова!
Оказывается, многие знали, что она летом работала пионервожатой.
Со ступенек школьного крыльца сбежала Лида, бросилась подруге на шею, расцеловала, будто и не было никогда между ними отчуждения. Женя хотела спросить про Володю, но что-то помешало ей. Если захочет, сама расскажет. Но Лида ни словом не обмолвилась о Володе. Август она провела с родителями в Крыму и теперь с восторгом рисовала красоты Черноморского побережья и сетовала на то, что ей очень не хватало Жени. А Женя думала: зря она весной решила, что дружба у нее с Лидой была ненастоящая. Урок на будущее: не надо делать скоропалительных выводов.
Прозвенел звонок нового учебного года. Толкаясь и гомоня, как первоклашки, повалили ребята в неширокую дверь. Волнующий запах свежей краски… Дверь с табличкой — «10 «А»… Парта, ставшая почему-то низкой и тесной… Десятый раз Женя встречала новый учебный год, но и теперь для нее это было точно впервые.
«12 декабря 1937 года. …Моя судьба решается. Я записалась в коллектив наблюдателей. Там чудная библиотека. У меня глаза разбежались, когда я увидела столько книг по астрономии. Это было 10 декабря. Заседание солнечного отделения. Доклад делал профессор Баев. Я, кажется, особенно симпатизирую Солнцу. Но, если я не ошиблась, в «Барышне-крестьянке»сказано следующее: «Хотя сердце Алексея было уже занято, молодая красавица имела на него все права». Красавица Луна является для меня Лизой-Акулиной. 14 декабря я пойду на заседание лунного отделения. В библиотеке я взяла книгу Полака «Происхождение Вселенной», которую я давно искала. «На сколько дней вы даете книги?» — «На сколько хотите, только назад принесите. А то берут книги и уж больше не приходят». Мило!
Полак говорит: «Сопоставляя между собой разные теории, часто резко расходящиеся друг с другом, читатель должен будет почувствовать, что как ни многогранна, как ни богата красками творческая мысль человека, но природа — еще богаче!» «Мы должны рассматривать, — говорит великий математик Лаплас, — настоящее состояние Вселенной как следствие ее предыдущего состояния и как причину последующего».
