Такой вывод был записан и в разведывательной сводке штаба Центрального фронта за 4 июля. В ней, в частности, говорилось, что противник закончил сосредоточение войск и подготовился к переходу в наступление, которое следует ожидать в ближайшие одни-двое суток.
Однако такой вывод не мог в полной мере удовлетворить наше командование как с точки зрения временных факторов, так и с точки зрения знания направлений главных ударов немецко-фашистских войск.
Известно, что командующими объединениями и соединениями на Орловско-Курской дуге была подготовлена артиллерийская и авиационная контрподготовка. Для наиболее эффективного ее проведения далеко еще недостаточно знать, когда противник перейдет в наступление. Нужно с точностью до часа, а лучше минуты рассчитать, в какое время противник покинет укрытия и изготовится к переходу в атаку. Именно в этот период его группировка наиболее уязвима, и ей можно нанести большие потери.
Соответствующими командующими (командирами) и начальниками были отданы указания усилить разведку всех видов с целью установить точное время начала вражеского наступления. Среди различных способов достижения этой цели важная роль возлагалась на дивизии первого эшелона. Они должны были проведением поисков и засад захватить контрольных пленных и уточнить группировку, нумерацию и намерения противника.
В числе многих поисковых групп, действующих в эту теплую ночь на 5 июля 1943 г., была группа 15-й Сивашской дивизии под командованием опытного и отважного разведчика лейтенанта Ивана Мелешникова.
Поздно вечером группа разведчиков, перейдя передний край своей обороны, двигалась к объекту поиска, находящемуся на выс. 256. Огромная шапка высоты черным силуэтом вырисовывалась на поблескивающем звездами небе.
Прислушиваясь и осторожно раздвигая высокую траву, впереди шли дозорные — сержант Андрей Иванов и ефрейтор Александр Гусынин. Вслед за ними на расстоянии зрительной связи двигались один за другим остальные 13 разведчиков, возглавляемые лейтенантом Мелешниковым. Не успели они преодолеть свое минное поле, как до тонкого слуха сержанта Иванова донеслась нерусская речь. Дозорные залегли в траве. Остальные сделали то же самое. Лейтенант бесшумно подполз к Иванову.
— В чем дело? — спросил он у сержанта.
— Впереди фрицы, — еле слышно прошептал тот в ответ.
В самом деле, недалеко от дозорных четко вырисовывались силуэты людей. Обстановка для группы лейтенанта Мелешникова неожиданно и резко изменилась. Необходимость в проведении поиска в районе выс. 256 отпала. Враг сам шел в руки наших разведчиков. Нужно новое решение. «Только бы не ошибиться, не сорвать выполнение боевой задачи», — размышлял лейтенант.
— Засаду! — приказал Мелешников и взглянул на часы. Было ровно 22 часа. После отдачи коротких распоряжений командиром разведчики быстро заняли указанные им посты и по сигналу лейтенанта дружно ударили по вражеским солдатам.
В скоротечном бою 14 вражеских солдат было убито, двое, пользуясь ночной темнотой и местными предметами, бежали и один взят в плен. Пленным оказался сапер 6-й немецкой пехотной дивизии. Во время стрельбы он спрятался в канаву. Как только стрельба прекратилась, он был захвачен в плен.
Вскоре разведчики с «добычей» возвратились в расположение наших войск. На допросе пленный показал, что немецко-фашистские войска приведены в полную боевую готовность и 5 июля в 2 часа по европейскому времени перейдут в наступление на орловско-курском направлении. Одновременно с этим, по показаниям пленного, начнется наступление на Курск с юга, со стороны Белгорода.
Лейтенант Мелешников, понимая всю важность полученных сведений, принял решение как можно скорее вернуться в свое расположение и доложить их командиру дивизии.
Звонили телефоны… Приблизительно в 1 час ночи по московскому времени показания пленного стали известны Военному совету и командующему Центральным фронтом генералу армии Рокоссовскому К. К.
Перед Военным советом фронта встал вопрос: верить показаниям пленного или нет? От ответа на этот исключительно важный вопрос зависело решение о времени начала артиллерийской и авиационной контрподготовки наших войск.
Командующий Центральным фронтом отдал приказ обрушить на противника всю мощь запланированных для этой цели огневых средств. Это решение дальновидного полководца, принятое на основе данных, добытых войсковой разведкой, сыграло важную роль не только в деле отражения первого удара немецко-фашистских войск, но и в последующем разгроме вражеских войск на Орловско-Курской дуге.
Противник начал атаку в 5 часов 30 минут 5 июля 1943 г. Курская битва началась, и вместе с ней открылась новая страница бессмертных подвигов воинов Советской Армии, среди которых наши разведчики всегда занимали достойное место.
Нетрудно заметить, что пленный сапер 6-й немецкой пехотной дивизии, его показания на допросе и выводы, сделанные нашим командованием, имели не только тактическое или оперативное, но и стратегическое значение.
Данные, добытые войсковой разведкой 15-й Сивашской дивизии, трудно переоценить. Неудивительно поэтому, что они сразу приковали к себе внимание всех командиров и командующих.
К чему приводит шаблон в организации поиска?
Донесение о ночном поиске выглядело примерно так: «Убито до пятнадцати солдат и офицеров, подавлены две огневые точки противника, захвачен один телефонный аппарат». Командир разведывательного взвода был доволен результатом. Он еще раз перечитал донесение и подписался: лейтенант Кучеренко. Это было зимой 1943 года.
Иначе встретили это донесение в штабе части. Лейтенанта вызвали к командиру, который сделал ему серьезное внушение. Разведка должна была добыть «языка» и выяснить, какими силами располагает противник на этом участке, каковы система его огня и намерения.
Никакая удаль, никакие успехи не оправдают поиск, если в результате его проведения не захвачены пленные или документы, то есть не решена основная задача поиска.
Лейтенант оправдывался, что слишком рано был замечен противником и поэтому его взвод не мог захватить пленного. В заключение он сказал, что понял свою ошибку и завтра обязательно приведет «языка». Однако и на следующий день повторилось то же самое: взвод при повторном проведении поиска был снова обнаружен противником, встречен ружейно-пулеметным огнем. Вспыхнули ракеты противника, освещая местность и приближающихся к расположению разведчиков. Поиск опять не дал результата. Вновь Кучеренко был вызван в штаб. Снова его поругали и отложили дело на завтра.
Почему же лейтенант не добился успеха? Только ли он виноват в этом?
Вся беда в том, что поиски проводились здесь на узком участке фронта, никто не отвлекал противника в других местах. Они начинались в обычное, уже установившееся время — в 2–3 часа ночи. Все это было слишком понятно для противника. Кроме того, разведчики ничего не знали о привычках врага, находящегося перед ними, о режиме его поведения, быте и обо всем том, что способствовало бы выполнению задачи. Ведущееся днем наблюдение было поверхностным, подслушивание ночью не велось.
Разведкой удалось лишь установить незаминированные пути подхода к переднему краю вражеской обороны, но ведь этого слишком мало. Командир части, организующий поиск, понадеялся, что лейтенант Кучеренко со своими разведчиками сумеет добыть необходимые данные о противнике и объекте. В данной обстановке командиру части должно быть совершенно очевидно, что нельзя проводить поиск на одном и том же участке, да еще в одно и то же время. А почему бы не предпринять активные действия разведчиков на других участках фронта и в другое время, не видоизменить способы действий подразделений в поиске?
Некоторые командиры, к сожалению, считают провал поиска незначительной неудачей. Это, мол, не проигранный бой: нет «языка» сегодня — будет завтра или послезавтра.
Таким суждениям не может быть места в современном общевойсковом бою. Противник может безнаказанно перегруппироваться, организовать наступление на том или другом направлении, вывести или подвести новые подразделения.
Можно, конечно, сказать, что разведка не ограничивается проведением поиска и захватом контрольного пленного. Имеется много других способов и средств разведки, применяя которые можно определить, что делает противник и к чему он готовится. Однако не следует забывать и опыт войны, когда говорили: «День без «языка» — это неприятное происшествие». И если так случается, то на следующий день должны быть предприняты чрезвычайные меры: изменены способы действий разведывательных органов, время и направления их действий, привлекаемые силы и средства, наконец, что имеет немаловажное значение, проявлена находчивость, военная хитрость и решительность в действиях.
