Полчаса неподвижного сиденья у подножья холма с точки зрения обнаружения возможной засады ничего не дали. Впрочем и видел-то он с занятой позиции не слишком много — огороженный плетнем огород на задворках небольшой крытой шифером хаты, да ту самую покосившуюся под грузом лет деревенскую церковь, дальше покрытая лужами улица ныряла вниз под горку и виделись лишь потемневшие от влаги скаты крыш остальных домов. Ни людей, ни огней, ни машин… Мертвая предрассветная тишина, когда человек досыпает самые сладкие за ночь минуты, а лесная и домашняя живность либо только отходит ко сну, либо наоборот еще не проснулась. "Собак не слышно, — вновь подсказал Мститель. — Если бы в селе чужаки были, псины нервничали бы. Если молчат, значит, чужих нет".
— Откуда ты умный такой взялся?! — шепотом огрызнулся Севастьянов.
Ответом ему был всегдашний тихий смешок.
Конечно, в сказанном был свой резон, вот только лезть на рожон все равно было страшно. Мало ли, что собаки молчат, может их тут и вовсе нет, собак-то… Деревенька на десяток домов, не больше… Жителям, поди, и самим-то жрать нечего, не то что четвероногих друзей кормить… А так притопаешь, прямо в руки тем, кто уже поднят по тревоге и тихо матерясь и вытряхивая из головы остатки сна соображает сейчас, как бы ловчее его, Севастьянова, взять. Так, чтобы наверняка. Однако и тут сидеть до бесконечности не будешь, к людям выходить все равно надо. Нужен транспорт, нужна еда, неплохо бы еще постель и сухую одежду, но это мелочи. Главное — транспорт, чтобы выскочить из района активных поисков. Дальше уже не найдут, главное сейчас проскочить. А это означает только одно, надо решаться, надо рисковать… Севастьянов закусил нижнюю губу и широко зашагал к крайней хате села, по колено утопая в густой сочной траве лесной опушки.
Больше всего он боялся, что во дворе облюбованной хаты встретит его здоровенная псина, которая если не откусит сразу нарушителю спокойствия и границ частного владения его бестолковую голову, так неминуемо поднимет шум на всю округу. Такой исход выглядел наиболее логично, однако на этот раз ожидания не оправдались. Ни собачьей конуры, ни самой псины остановившийся у невысокого плетня Севастьянов так и не обнаружил, сколько не вглядывался в маленький дворик с аккуратными грядками и еле держащимися, перекошенными будто Пизанская башня сараюшками неясного назначения. Помедлив с минуту и убедившись, что никто не спешит поднимать бдительного лая, а из-за убогих построек не выскакивает с оружием наперевес затаившаяся там до поры группа захвата, Севастьянов без труда перемахнул чисто символическую преграду. Приземлившись по ту сторону импровизированной границы частной собственности, он вспомнил давно слышанный где-то афоризм о том, что заборы помогают только от честных людей и хищно усмехнулся одной половиной рта разглядев торчащее из-за приоткрытой двери одной из сараюшек мотоциклетное колесо. Ну, вот и ладушки, похоже проблема с транспортом на пути к успешному решению.
Обойдя хату кругом и так и не обнаружив ничего подозрительного, Севастьянов неслышно поднялся по деревянным ступенькам крыльца и легонько толкнул облупившуюся дверь. Раздался душераздирающий скрип несмазанных петель. К его несказанному удивлению дверь легко поддалась, открывая темную веранду, заставленную какими-то ящиками, ведрами и сельскохозяйственным инструментом. Без малейшего колебания Севастьянов шагнул внутрь, осторожно прикрыв за собой не в меру скрипучую дверь. С точки зрения безопасности может это было и правильным поступком, но вот на обычном житейском уровне принесло массу неудобств. Лишенный тусклого предутреннего света худо-бедно позволявшего угадывать хотя бы очертания сваленных в полнейшем беспорядке на веранде предметов, Севастьянов тут же во что-то больно врезался коленом, за что-то зацепился, с грохотом обрушив какие-то палки составленные в углу, головой задел болтающуюся под низким потолком лампочку и в довершение всех бед полностью потерял ориентировку, даже не представляя уже где находится ведущий во внутренние комнаты дома проход. В итоге он беспомощно замер посреди веранды, отчаянно пытаясь сообразить, как же теперь выпутываться из дурацкого положения в которое попал. Терзания его впрочем были не долгими. Широко распахнулась дверь ведущая в дом, громко щелкнул выключатель, и Севастьянов невольно зажмурился, пряча глаза от резанувшего прямо по зрачкам электрического света, показавшегося невероятно ярким.
— Бог в помощь, мил человек, — проскрипел меж тем дребезжащий старческий голос. — Что привело в такой час?
Севастьянов заставил себя открыть глаза и болезненно щурясь уставился на высокого, прямого, как палка старика с длинной окладистой бородой, замершего на пороге уходящего в глубь дома коридора. Старик тоже с любопытством рассматривал ночного гостя. Севастьянов невольно отметил, что в его глазах нет при этом и тени страха, лишь спокойное доброжелательное любопытство, словно путники вламывающиеся в дом в такой час для него дело привычное, разнятся только приведшие их сюда обстоятельства. А еще эти глаза буквально излучали тихий, мягкий свет, чем-то напомнивший вдруг Севастьянову маленький ночник, который мама всегда оставляла гореть у изголовья его кровати, когда он был маленьким. Подивившись столь причудливой ассоциации, посетившей вдруг так не вовремя проснувшуюся память, Севастьянов произнес, гораздо мягче, чем собирался:
— Беда, привела, хозяин. Беда… Гонятся за мной, помощь нужна…
— Ну да, ну да… — согласно закивал старик.
При известии о том, что незваного гостя еще кто-то преследует, он и бровью не повел, даже не стал расспрашивать, кто, да почему, просто склонил чуть набок лобастую голову с обширными залысинами и внимательно осмотрел Севастьянова с ног до головы. При этом очень долго вглядывался куда-то ему за спину, так сосредоточенно смотрел в лишь ему видимую точку за Севастьяновским плечом, что беглец невольно тоже обернулся. Не то чтобы Севастьянов правда думал, что там может кто-то быть, просто сработала магия этого уверенного целенаправленного взгляда, против воли заставляя оглянуться. Сзади почти теряясь в неверном свете и гротескных тенях отбрасываемых кучей самых разных вещей расплывчатым миражом маячила серая тень с неясными, но явно человеческими очертаниями. Классическая галлюцинация, из тех, что обычно преследуют душевнобольных, и чем дольше вглядывался в нее Севастьянов, тем яснее проступали сквозь серую муть знакомые рубленые черты, виденные уже не раз в зеркале. Черты Мстителя… Севастьянов даже не удивился, собственное психическое здоровье давно вызвало у него вполне обоснованные сомнения. Но куда же смотрит старик? Неужели тоже видит, этот продукт больного бреда? Севастьянов с подозрением воззрился на прищурившегося недобро хозяина. Видит! Точно видит!
— Смерть у тебя за плечом, сынок… — проскрипел меж тем старик, все еще буравя взглядом застывшую на месте тень. — Не удивительно, что гонят тебя. Боятся люди таких, как ты, боятся… Много зла такие принести могут… Ежели их не упредить, конечно…
— Вы не бойтесь, — поспешил успокоить его Севастьянов. — Я Вам зла не желаю и ничего плохого не сделаю…
Старик прервал его тираду невеселым смехом. Севастьянов с удивлением глядел, как он судорожно перхает горлом, уперев руки в бока, как кривятся, прыгают его бледные бескровные губы.
— Конечно, не сделаешь, — поборов, наконец, приступ неожиданной смешливости уверенно кивнул старик. — Что ты можешь мне сделать? Разве что убить… Так этим меня не напугаешь…
— Бросьте, — неуверенно пожал плечами Севастьянов. — Не собираюсь я Вас убивать…
— А не о тебе и речь, — обрезал его старик. — Ладно, проходи в дом. Посидим, чаю попьем…
— Да некогда мне чай пить! — с отчаянием, явно скользнувшим в голосе, взмолился Севастьянов. — Ищут меня по округе. Мне бежать отсюда надо. Транспорт нужен. Мотоцикл…
— Ишь ты! Шустряк какой, — поджал губы старик. — И мотоцикл уже углядел! Ничего, зайди, побалакай со стариком. Вреда от того не будет, а глядишь и польза какая тебе приключится. А за тех, кто по следу твоему идет, не волнуйся, здесь они тебя искать не станут. Ну а как поговорю с тобой, глядишь, и насчет мотоцикла решим. Может сам тебя и отвезу, куда надо…
Несколько секунд мужчины ломали друг друга взглядами, и старик вышел из этого поединка безусловным победителем.
— Хорошо, будь по-твоему, — буркнул опуская глаза Севастьянов и шагнул вслед за ним в коридор, выводящий в просторную горницу.
— Вот и хорошо, вот и ладненько, — приговаривал старик, неслышно ступая босыми ногами по струганным доскам пола. — Сейчас чайку сообразим, о том, о сем побалакаем… А там можно и в дорогу…
Чай оказался отменным. Настоянный на смеси каких-то неизвестных Севастьянову трав горячий взвар отдавал пряным и терпким ароматом заповедной глуши, заставляя вспомнить о существовании далеких укромных уголков с нетронутой дикой природой, где еще не ощущалась в полной мере разрушительная человеческая поступь. Где вот такая немудрящая магия особых травяных сборов была гораздо сильнее любых лекарств и новомодных пищевых добавок. А в заброшенных деревеньках случайно забредших путников вполне могли поджидать лешие, домовые, бабы яги и прочие персонажи давно и успешно забытого, вытесненного чужеродными микки-маусами, народного фольклора.
