Позади раздались радостные вопли луизианской пехоты, наводнившей единственную улицу Бристоу. Залп обрушился на дом, где группа янки еще пыталась отразить нападение, но потом другие защитники деревни запросили пощады. Луизианцы бегали от дома к дому, выволакивая солдат в синей форме на улицу. Последний упрямец-янки выстрелил в атакующих из сарая позади склада и в ответ получил смертоносный залп от целой роты, и стрельба затихла. Каменная стена Джексон зашел в тыл Джону Поупу и отрезал его восемьдесят тысяч человек от припасов.
Этот трюк проделали всего двадцать тысяч человек, которые теперь на кровоточащих ногах, с ноющими мышцами, пересохшими ртами и пустыми желудками вошли в Бристоу. Стоял летний вечер, и свет постепенно угасал, превращаясь в теплый и нежный полумрак. Они прошли больше пятидесяти миль, чтобы перерезать линию поставок янки, и Джексон знал, что скоро ужаленные северяне набросятся на него, как демоны.
Именно этого и хотел от северян Ли. Он желал, чтобы армия Поупа покинула отличные земляные укрепления на крутом северном берегу Раппаханнок, а задача Джексона заключалась в том, чтобы их выманить. Теперь люди Джексона стали наживкой: двадцать четыре тысячи уязвимых солдат, отрезанные и перед лицом целого моря войск северян.
Всё складывается так, что им предстоит то еще сражение, подумал Джексон.
К югу от станции свисток паровоза огласил своим траурным звуком сгущающуюся ночь. Дым покрыл небо пеленой, а потом на рельсах появились дрожащие отражения паровозного фонаря, и они затряслись под грохотом приближающихся колес. Ни о чем не подозревающий поезд на всех парах направился на север, туда, где его поджидала армия мятежников и худший кошмар янки.
Глава десятая
Легион вошел в Бристоу одновременно с поездом, вынырнувшим из-за поворота к югу от станции. Заслонка топки локомотива была открыта, в основании длинного закручивающегося столба дыма отражались яркие огни. Поезд продвигался так медленно, что поначалу Старбак подумал, что он собирался остановиться на станции, но затем из высокой трубы вырвались искры, а поезд прибавил ход.
Оставалось достаточно дневного света, чтобы машинист мог разглядеть сгрудившиеся у станции войска, и, почуяв неприятности, он предостерегающе дернул за шнур свистка и резко бросил вверх ручку регулятора, направив всю мощь паровоза в огромные ведущие колеса. Мерцавшее в печи пламя исчезло, когда захлопнулись створки топки. Локомотив тащил легкий груз - всего два спальных вагона с красными флагами на них, означавшими, что перевозили раненых; направляющийся в Александрию пассажирский вагон и несколько порожних полувагонов и товарных, которые должны были отцепить на станции в Манассасе, загрузить их оружием и боеприпасами и и отправить дальше на юг.
На станции царила лихорадочная активность, потому что пехота мятежников хватала любые валяющиеся возле рельсов предметы, которые могли бы послужить препятствием, и бросала их на пути. Самой внушительной преградой выглядела груда приготовленных для починки путей рельсов и бревен, которые теперь поспешно бросили перед паровозом.
Вновь прозвучал свисток. Колокол безустанно звенел в ночи тревожным набатом, рельсы дрожали от тяжести приближавшегося поезда.
- Отходи! Назад! - прокричали офицеры, и солдаты мятежников поспешили убраться с путей, которые теперь осветил мерцавший свет огромного керосинового фонаря паровоза. Окна пассажирского вагона отбрасывали желтые огоньки на склады с дровами и водонапорную башню.
Два мятежника бросили на пути последний кусок рельса и отбежали в сторону, спасая свои шкуры, когда поезд влетел на станцию. Выкрашенный в алое с позолотой локомотив протаранил меньшие препятствия - расщепил связку бочонков и проволочной ограды, разметал штабель дров, словно сосновые бревна были лишь щепками. Паровоз промчался мимо освещенной станции со стучащими поршнями и выбрасывая столб дыма вперемешку с искрами из высокой трубы. Машинист вновь дернул за шнур свистка, когда керосиновый фонарь высветил зловещую баррикаду из железных рельсов и массивных бревен, находящуюся в небольшом отдалении от станции.
Поезд продолжал мчаться. Наблюдавшие за ним мятежники затаили дыхание в ожидании захватывающей катастрофы и ликующе закричали, когда деревянная предохранительная решетка локомотива врезалась в препятствие, но грозная баррикада разлетелась на части под натиском набравшего скорость поезда. Из-под передних колес вырвался фонтан искр, полетели в разные стороны бревна, лязгнуло железо, послышался треск, когда фонарь паровоза разлетелся на осколки стекла и металла, а затем вновь раздался дерзкий свисток, когда паровоз подобно бизону прорвался сквозь остатки импровизированной баррикады и помчался на северо-запад, в сторону Манассаса.
Пассажиры беспокойно выглядывали из окон вагона, пока поезд с грохотом пролетал мимо станции, но лица исчезли, когда некоторые из мятежников открыли огонь. Одна пуля с лязгом отскочила от паровоза, а другая срезала паровпускную трубу, и с дюжину окон в передвижном госпитале и пассажирском вагоне были разбиты. Основная часть пуль была выпущена по товарным вагонам, в которых, как наивно представляли себе мятежники, находилось целое состояние, теперь от них ускользавшее.
Успешно миновав препятствия, поезд не переставал свистеть, предупреждая тем самым находившиеся впереди войска федералистов, хотя для мятежников этот свист звучал как дерзкая насмешка победителя. Поезд с грохотом проскочил мост, пересекавший реку Брод-Ран к северу от станции, и исчез в лесах, и мятежники увидели лишь два красных фонаря товарного вагона и принялись палить по ним, пока офицеры не приказали прекратить огонь.
Стук колес утих, а потом загадочным образом послышался вновь. Штабной офицер отъехал на сотню ярдов к югу, где с небольшого холма открывался хороший обзор, и сложив руки рупором, прокричал находившимся на станции:
- Еще один поезд!
- Эй, всем подняться вверх по дороге! - приказал второй штабист. К северу от станции, где рельсы бежали по насыпи к реке, офицер обнаружил смахивавший на чемодан ящик, в котором ремонтные бригады хранили свои инструменты, и внезапно вся насыпь заполнилась тащившими кувалды и ломы людьми.
Второй поезд находился еще в миле от станции, его ритмичное постукивание гремело в ночи подобно барабану, когда разворотили и отбросили в сторону первый отрезок путей. Работа заспорилась, когда ее должным образом организовали: часть солдат отрядили сбивать клеммы, крепившие рельсы к шпалам, а другие поднимали расшатанные рельсы и сбрасывали их с насыпи. Штабные офицеры приказали остальным солдатам, не задействованным в разборке путей, попридержать огонь, чтобы не выдать приближавшемуся поезду поджидавшую его опасность.
- Сейчас их тут прорва проходит, - заметил Старбаку пожилой штатский. В уничтожении путей не требовалась помощь Легиона, поэтому солдаты запрудили сельскую улочку, где, как они надеялись, окажутся в первых рядах наблюдателей предстоящей катастрофы. - По вечерам их гоняют пустыми, - продолжил старичок. - Их опять начали пускать в обе стороны и днем, и ночью. Одностороннее движение, видите ли. Порожние в эту сторону, груженые в ту. Вы издалека, ребята?
- Довольно издалека.
- Чертовски рад вас видеть. На мой вкус, янки слишком высокомерны и напыщенны, - старичок ухмыльнулся, когда новый поезд свистком предупредил станцию о своем приближении. - Тот первый уже, наверное, заходит в Манассас. Полагаю, северяне там штаны намочат от беспокойства. Они сказали, что мы вас, ребята, больше не увидим! Разве что они проведут вас пленными.
Вновь раздался свисток поезда. Люди бросились с насыпи в сторону, когда штабные офицеры увели разбиравших пути солдат со станции, чтобы машинист приближавшегося поезда не встревожился при виде поджидавшей его толпы. Громыхая, появился локомотив. Он тянул состав с товарными вагонами, со стуком покачивающимися в подернутом дымкой лунном свете.
Старбал глянул на разговаривающего с ним старичка.
- Так вы говорите, что первый поезд уже в Манассасе? - спросил он.
- Всего час пешком в том направлении, - указал он на северо-запад. - Поезд проделывает этот путь за десять минут.
Десять минут, подумал Старбак. Неужели он так близко от логова конного полка Гэллоуэя? Боже мой, подумал он, каким же удовольствием было бы сделать с домом Гэллоуэя то же самое, что он устроил с таверной Маккомба. Но затем Старбак отбросил все мысли о мести, потому что в деревню влетел поезд.
- Не стрелять! - прокричал офицер откуда-то с дальнего края путей. - Не стрелять!
Старбак заметил, как часть его людей подняли винтовки.
- Не стрелять! - приказал он. - Опустите оружие!
Но цель была слишком заманчива. Ближние к Старбаку солдаты опустили оружие, но большинство выстрелили, и внезапно по всей деревне затрещали ружейные выстрелы. Первой реакцией кочегара паровоза было спрыгнуть на тендер и и потянуть за ручной тормоз, и на мгновение из упрямого механизма брызнули искры, но затем машинист осознал грозившую опасность и приказал опустить тормозной рычаг, добавив давления на ведущие колеса. Поезд рванул вперед в струях пара, вырывающихся из выхлопных отверстий и окружающих локомотив ореолом залитого светом дыма, сквозь который он тащил вагоны к насыпи.
