Почему же так важно было занять Чижовку? Неужели эта маленькая деревня стоила таких больших жертв? Может быть, предоставлялась возможность обойти ее?
Нет, Чижовку нужно было взять во что бы то ни стало. Гитлеровцы не только видели отсюда далеко вокруг, но и мешали продвигаться нашим войскам. Холм пересекала шоссейная дорога, по которой немцы подвозили к фронту подкрепления, боеприпасы, провиант. Если они лишатся этой дороги, то спустя короткий срок несколько их дивизий останутся без хлеба, снарядов, патронов.
Вот почему Ватутин направил сюда удар своих гвардейцев, вот почему так обрадовался, когда узнал, что его приказ выполнен, Чижовка взята…
Чтобы лучше представить себе, как развертываются события, Ватутин решил поехать к месту боя. Он знал: гитлеровцы не могут не дорожить Чижовкой и наверняка предпримут все возможное, чтобы вернуть ее. Поэтому он приказал направить на помощь гвардейцам несколько «катюш».
Через час на своем маленьком вездеходе Ватутин приближался к Чижовке.
Машина мчалась по дороге, и Ватутин слышал, как шофер Вася тихонько напевал:
«Чижовка, Чижовка, родная Чижовка, к тебе мы, как пули, летим…»
Вдалеке в утренних сумерках уже засинел холм, с таким трудом занятый гвардейцами.
— Вот она, Чижовка! — сказал Вася ласково, точно ему приятно было произнести самое это слово «Чижовка».
Ватутин посмотрел на холм.
— Замечательный, замечательный народ наши гвардейцы! — заговорил он, оборачиваясь к адъютанту, который сидел позади. — После этого боя надо будет многих представить к награде. Составьте список вместе с командиром полка… А гитлеровцы теперь еще дальше откатятся. Им больше не за что зацепиться… — Он помолчал. — Досадно за комдива Берегового. Ранили его… Сейчас он был бы так нужен…
Вдруг вдоль склона холма пролетело несколько ярких зеленых струй трассирующих пуль. Перекрещиваясь, они летели друг другу навстречу: с вершины холма вниз и снизу — от подножия — вверх. Почти тотчас же в Чижовке взвились вверх три красные ракеты.
— Кто-то там балуется, товарищ командующий, — заметил Семенчук. — Видно, на радостях решили праздник устроить.
Но Ватутин по-другому отнесся к тому, что увидел.
— А ну приглуши мотор! — сказал он шоферу.
Вася уменьшил обороты, стало слышно, что в Чижовке идет бой: громко стучат пулеметы — словно тысяча дятлов ударяет клювом по сухому дереву, ухают орудия, с ослепительными вспышками рвутся снаряды.
— Вот тебе и праздник! — воскликнул Ватутин. — Немцы опять в Чижовку вцепились… Поехали быстрее!
На повороте дороги показался человек, одетый в солдатскую шинель. Шел он медленно, держа перед собой винтовку так, словно собирался выстрелить.
Автоматчик, который молча сидел рядом с адъютантом, прижал автомат к груди и приготовился дать по солдату очередь. Семенчук вынул из кобуры револьвер Вася увеличил скорость. Он считал себя в первую голову ответственным за жизнь командующего. Но проехать мимо солдата ему не удалось.
— А ну-ка остановите машину! — распорядился Ватутин. — Спросим, что случилось.
— Товарищ командующий… Неизвестно, что за человек.
— Раз не прячется, значит, свой.
Вася резко остановил вездеход и сразу же схватил автомат, который всегда находился у него под руками.
Ватутин молча ждал, когда солдат подойдет ближе. Но тот не торопился, шел медленно, тяжело и бранился сквозь зубы:
— Собаки!.. Псы черные!.. Чтоб вас в петле задавило!
Увидев машину, солдат примолк и хотел было пройти мимо.
Теперь уже все — и адъютант, и автоматчик, и шофер Вася — ясно видели, что это был свой. Раненный в правую руку, ниже локтя, он, перекинув ремень через голову, повесил винтовку на шею, придерживая ее здоровой рукой.
— Ты, брат, чего бранишься? — спросил его Ватутин.
Солдат остановился, вглядываясь в Ватутина. Уже рассветало, но на лесной дороге, в тени деревьев, было еще совсем темно, и под широким козырьком фуражки трудно различить черты лица. Да к тому же на Ватутине было надето кожаное пальто без погон. Солдат не узнай в нем генерала.
— Толку нет, вот и ругаюсь! — со злостью ответил он. — Выбили нас из деревни фрицы…
— Как же это? — спокойно спросил Ватутин.
— Перехитрили. Стало чуть светлеть, и видим: идут толпой люди, одетые как крестьяне. Бабы детей на руках тащат, кричат: «Не стреляйте! Свои! Враги нас гонят…» — Солдат вдруг замолчал и, исподлобья оглядев сидевших в машине, спросил: — А вы кто такие будете?
— С вами говорит генерал Ватутин, командующий фронтом, — сказал Семенчук. — Рассказывайте все как есть.
Солдат вытянулся, лицо его стало смущенным.
— Простите, товарищ генерал, что ругался…
— Я бы сам ругался, — сказал Ватутин. — Продолжайте. Как же они вас обманули?
Но солдат не торопился с рассказом. Он растерянно топтался на месте, посматривая на Ватутина из-под густых рыжих бровей.
— Да что же вы? — нетерпеливо проговорил Семенчук. Но солдат, опустив голову, продолжал упорно молчать. Ватутин внимательно взглянул на солдата и спросил:
— Как ваша фамилия?
— Карпов.
— Товарищ Карпов, вы что — не доверяете? Говорите прямо. Не бойтесь!
Карпов поднял голову, сверкнул глазом из-под рыжей брови и вдруг сказал:
— Ежели вы настоящий генерал Ватутин, то разрешите вопрос задать. А без этого рассказывать тут, на дороге, как да что, я и правов-то таких не имею…
— Что же, вам документы, что ли, предъявить? — сердито-насмешливо спросил Семенчук.
— Дорога здесь лесная, — ответил солдат, — вовсе томно… В документах не разберусь, а вот о жизни о вашей, товарищ генерал, знаю…
— Спрашивайте, — сказал Ватутин, — я отвечу.
— Деревню Ольховку помните ай нет?
— Вообще… помню…
— А председателя колхоза в этой деревне как зовут? — продолжал допытываться Карпов.
— Председателя?.. Не знаю. Откуда же мне знать тамошнего председателя? — И Ватутин с недоумением взглянул на солдата.
— Товарищ командующий, а ведь вы, пожалуй, председателя этого помните. — усмехнувшись, заметил Семенчук. — Он еще для конников фураж не подготовил. Неужто не помните?
— Вот точно! — обрадовался Карпов. — Тот самый!.. Колюшкин! Он у нас в полку разведчиком теперь. Все вспоминает, как его генерал Ватутин ругал. Хочет письмо вам написать, что исправился. Четырнадцать немцев в плен взял…
Голос солдата потеплел. Он снял с шеи ремень, расправил плечи, вытянулся, покрепче прихватил винтовку левой рукой.
— Ну что же, убедились? — скрывая улыбку, спросил Ватутин.
— Так точно, убедился!
— Вот и хорошо. Рассказывайте-ка теперь, как вас фашисты обманули. Да поскорее! Время дорого.
— А тем и перехитрили, что жалость нас разобрала, — сказал солдат. — Командир наш гвардии подполковник Федоренко — может, знаете? — возьми да и прикажи: «Не стрелять по своим, постараться отсечь…»
— Ну и что же?
— Да люди-то, что к нам пришли, оказались фрицы. Только переоделись под наших! — Солдат с досадой стукнул прикладом винтовки оземь. — Жалостью нашей воспользовались! А как приблизились, то вместо детей у них в руках автоматы да гранаты… Не ожидали мы такого оборота. Как раз пулеметы на фланги перетаскивали… — И солдат подавленно замолчал.
Тихо ворча моторами, мимо, к Чижовке, проехало несколько тяжелых машин. Их кузова были плотно укрыты серым брезентом.
— «Катюши»! — радостно воскликнул солдат.
— Поехали, — обратился Ватутин к шоферу. — Прощайте, товарищ Карпов. Скорей идите на перевязочный пункт.
Но солдат почему-то бросился бежать вслед за машинами.
— Куда же вы? — крикнул адъютант.
— В роту! — ответил солдат на бегу.
— Да ведь рану-то перевязать надо!
— Тут больше крови, чем раны! — крикнул Карпов.
Нагнав «катюши», Ватутин подозвал командира, быстро показал ему по карте, где именно занять позиции, а сам решил проехать на передовую.
— Нельзя вам рисковать, товарищ командующий! — с тревогой сказал Семенчук. — Поедемте лучше в штаб дивизии, а я к вам по телефону вызову, кого прикажете.
Но Ватутин покачал головой:
— Нам незачем заезжать в штаб. Командир дивизии сейчас наверняка вместе с командиром полка.
— Так, может быть, товарищ командующий, вы останетесь вот здесь, в ложбине? А я быстро съезжу и привезу командира…
Ватутин посмотрел на адъютанта удивленно и строго.
— Как вы смеете это предлагать? — спросил он. — Разве можно в такую горячую минуту отрывать от руководства боем!
Семенчук промолчал, зная, что с командующим спорить нельзя. Шофер Вася вздохнул, пригнулся к рулю и повел машину к командному пункту полка одному ему известными дорогами. Он ехал по узким тропинкам, извивающимся среди леса, пересекая поляны, канавы, и когда на пути оказалась мелкая речка, то поехал не берегом, а прямо по дну ее, поднимая колесами тучи холодных брызг. Высокий крутой берег закрывал машину и делал ее невидимой для противника.
