Да и сама станция едва ли обнадеживала, она оказалась всего лишь скоплением больших темных зданий, заложенных на фундаменте складов, сожженных дотла мятежниками, когда в начале года им пришлось оставить станцию, и то тут, то там среди темных громадин небольшие очаги часовых пронзали ночь маленькими красными огоньками.
Между огромными складами лежали заросшие травой запасные железнодорожные ветки, где хранились прямо в вагонах некоторые припасы и на длинных полувагонах стояли новенькие полевые орудия. Лунный свет серебрил длинные стволы пушек, а преподобный Старбак недоумевал, почему они стоят здесь, а не утихомиривают мятежников. Войну ведут слабоумные, заключил он.
Он оставил позади склады и зашагал через стоянку фургонов к огням лежащего неподалеку города. Человек слабее духом, чем преподобный Элиял Старбак, возможно, и засомневался бы, прежде чем вступить на главную улицу города, так как она являлась местом бурных попоек. Большинство пьянствующих были железнодорожниками, но среди них находилось и много темнокожих, и завидев негров, преподобный разгневался. Где, вопрошал он, где же миссионеры? Где христианские проповедники? Город объявили официальным убежищем для беглых рабов, но судя по открывшемуся его взору зрелищу, неграм, похоже, следовало бы лучше оставаться в рабстве, чем так предаваться чревоугодию, грязи и пьянству. Необходимы перемены!
Он поинтересовался у солдата, где можно разыскать командира гарнизона, и был направлен в караульню рядом с почтой. Лейтенант вскочил на ноги при виде преподобного Старбака, и на вопрос священника ответил, что капитан Крэйг отсутствует.
- Отправился осмотреть укрепления, сэр. Кажется, бандиты на южной линии, сэр.
- Не просто бандиты, лейтенант. Налетчики - солдаты мятежников. Я видел их собственными глазами. Вне всякого сомнения пехота, пехотa мятежников. Я видел тот же сброд у Кедровой горы, так что знаю, о чем говорю.
- Я прослежу за тем, чтобы капитан Крэйг услышал то, что вы намерены ему сказать, - лейтенант разговаривал почтительно, хотя в душе и сомневался в сведениях священника. Слухи о налетчиках-мятежниках появлялись в течение двух последних недель каждую ночь, но ни один из них не подтвердился, и лейтенант сомневался, мог ли проповедник заметить разницу между солдатами мятежников и партизанами, учитывая то, что даже наиболее прилично одетые солдаты южан выглядели ненамного лучше обычных головорезов. - Но не стоит беспокоиться, сэр, - продолжил лейтенант, - капитан Крэйг развернул артиллерию и кавалерию и поднял по тревоге всю нашу пехоту, - лейтенант решил, что будет уместней не говорить, что на оборонительных укреплениях стояли лишь восемь пушек в дополнение к сотне кавалеристов и одной единственной роте пехоты. Манассас считали безопасным местом, вроде службы в гарнизонах Мэна или Калифорнии. - Не думаю, что наш сон потревожат, сэр, - успокаивающе сказал лейтенант.
Преподобный Старбак был приятно удивлен, что хотя бы один из офицеров этой ночью, кажется, должным образом исполнял свои обязанности.
- Капитан Крэйг, да? Так его зовут? - преподобный достал свою записную книжку и сделал пометку. - Он отлично справляется, лейтенант, и при случае мне хотелось бы сообщить о его похвальном поведении.
- Капитан Сэмуэль Крэйг, сэр, из Сто пятого пенсильванского, - ответил лейтенант, гадая, насколько влиятельным был этот властный священник. - Возможно, вы доложите властям, сэр?
- Я доложу самому высокому правительству, когда-либо правившему на этой земле или на какой бы то ни было, лейтенант, - сказал преподобный Старбак, дописав свою заметку.
- Тогда, может, будете так любезны, добавив и мое имя, сэр? - с блеском в глазах попросил лейтенант. - Гилрэй, лейтенант Итан Гилрэй из отряда военной полиции. С одним "Л" сэр, и спасибо, что спросили, - Гилрэй подождал, пока священник записал его имя. - Может, вам нужна комната на ночь, сэр? Тут есть миссис Мосс на Мейн-стрит, очень набожная женщина и дом содержит в необычной для Виргинии чистоте.
Преподобный Старбак закрыл записную книжку.
- Я подожду на станции, лейтенант, - как бы сильно его не прельщала мысль о чистой постели, он всё же не мог позволить себе пропустить отправляющийся на север поезд, хотя до возвращения на станцию должен был исполнить еще один христианский долг.
- Если не ошибаюсь, наряд военной полиции несет ответственность за соблюдение порядка? - спросил преподобный Старбак.
- Так и есть, сэр.
- Тогда у меня просто нет выбора, кроме как сообщить вам о вопиющем пренебрежении своими обязанностями, лейтенант, обязанностями в первую очередь христианскими, а не военными. В городе находятся негры, лейтенант Гилрэй, которым дозволяется употреблять алкогольные напитки. Разве любящий родитель предложит спиртное своим детям? Конечно же нет! А эти негры пришли в Манассас в надежде получить обещанную им нашим правительством защиту, и это обещание вы, как представитель этого самого правительства, нарушили, позволив им поддаться искушению спиртного.
Это позор, сэр, позорное бесчестье, и я сделаю все возможное, чтобы власти в Вашингтоне узнали об этом. Хорошего вам дня, - преподобный Старбак оставил лишившегося дара речи Гилрэя и вернулся в темноту. Он почувствовал облегчение, исполнив свой долг, потому что был ярым сторонником мысли, что любой человек каждый божий день должен делать этот мир лучше, чем он был вчера.
Он вернулся назад, пройдясь по городу, слушая пьяные песни и видя падших девиц, задирающих юбки в зловонных переулках. Ударил пьяного тростью. Где-то в темноте выла собака, плакал ребенок, блевал мужчина, визжала женщина, и все эти печальные звуки заставили преподобного отметить, насколько грех разложил этот прекрасный мир Господа.
Сатана, подумал он, в эти темные дни царит повсюду, и начал размышлять о проповеди, которая сравнит жизнь христианина с военной кампанией. Возможно, решил он, эту идею можно развить не только в проповедь, но и в целую книгу, и эта приятная мысль составляла ему компанию, пока он шагал вниз по освещенной лунным светом дороге к станции. Выход такой книги будет весьма своевременным, посчитал он, и может даже принести ему достаточную прибыль для пристройки новой буфетной к дому на Ореховой улице.
Он уже набросал в уме названия глав и начал предвкушать восторженные отзывы, когда неожиданно к великому его удивлению небо перед его взором озарилось красным, потому что выстрелила пушка. Звук донесся до него мгновением спустя, после того как пушка изрыгнула пламя, осветившее клубящееся облако дыма; затем преподобный Старбак услышал леденящее кровь улюлюканье, которое у Кедровой горы он по ошибке принял за аристофановы пеаны.
Он остановился, зная, что эти дьявольские звуки означали атаку мятежников, и с отвращением смотрел, как кучка солдат в синих мундирах улепетывала из тени станции. Кавалеристы северян скакали между темными зданиями, а отступавшая пехота бежала вдоль железной дороги. Преподобный Старбак услышал, как злобный пеан мятежников перешел в ликующие крики, а затем, к его великой досаде, рассмотрел в лунном свете серые мундиры и понял, что дьявол в эту летнюю ночь одержал еще одну ужасную победу.
Одна из жаровень часовых перевернулась, запылав ярким пламенем между двух складов, и в свете пожара преподобный Старбак увидел сатанинское знамя приближавшихся к нему мятежников Юга. Он в ужасе уставился на них, но затем еще более ужасная мысль о том, что его возьмут в плен эти демоны, заставила его спрятать захваченное знамя под сюртуком, и, держа в руке саквояж и трость, он повернулся и пустился наутек. Он найдет прибежище у конного полка Гэллоуэя, где спрятавшись подальше от неистового и, по-видимому, неудержимого врага, будет уповать на чудо.
Легион выступил на рассвете. Все устали и были голодны, но их продвижение облегчали слухи о том, что склады в Манассасе захвачены и их содержимым можно накормить всех голодающих на свете.
Старбак в последний раз видел станцию в Манассасе, когда конфедераты ее уничтожили. Легион и в самом деле был последним пехотным подразделением, покинувшим Манассас, не оставив от складов ничего кроме пепла, хотя когда станция показалась в поле зрения, Старбак увидел, что огромное скопление зданий стало еще внушительней, чем когда-либо.
Правительство Севера не просто восстановило сгоревшие склады, но и добавило новые, построило новые железнодорожные ветки для сотен вагонов с грузами, ждавшими отправки на юг, но даже эти сооружения не могли вместить всех ресурсов северян, так что тысячи тонн продовольствия и оборудования хранились в крытых фургонах, стоявших за складами в ряд, колесом к колесу.
К марширующей колонне подъехал штабной офицер.
- Идите за своими пайками, ребята! Это всё ваше. Подарок от дядюшки Эйба. Всё ваше, ребята!
Солдаты, воодушевленные мыслью о добыче, прибавили шагу.
