— Элкью! Макс спрашивает, как там связь с КП?
— Скажите ему, что связь была только с минометной ротой, а теперь вообще ни хрена нет!
— И черт с ней, сейчас проложат телефон.
— Слава тебе, Господи! — вздохнул Элкью и опустился на песок возле пальмы. — Дай закурить.
— Держи.
Элкью закурил сигарету, когда прибежал связной. Где-то у японцев совсем близко яростно застучал пулемет.
— Пошли, — задыхаясь позвал связной. — Мы идем на соединение с первой ротой... Элкью! Что с тобой...
— Санитара! Радиста ранило!
— Не ори. Ему уже не нужен санитар.
— Пошли, братва, живо! Пошли!
* * *
Непоседа ненадолго задержался в третьей роте, чтобы отдышаться. В это время его окликнул телефонист.
— Связной! Срочно найди майора Пэгана! Скажи, чтобы шел на КП и принимал командование! Хаксли убит, Велмэн ранен!
— Командир убит?! — Непоседа вскочил. — А где радист?
— Там за камнями, среди раненых...
— Привет, братан, — прошептал Эрдэ, когда Непоседа склонился над ним.
— Ты чего разлегся? Филонишь?
— Как всегда... Табачку нет?
— Нет, братан, — с сожалением вздохнул Непоседа.
— Я так и думал.
— Слушай, Эрдэ, может, я помогу тебе добраться до берега? Там док Кайзер...
— Будет тебе, Непоседа, — облизнул пересохшие губы Эрдэ. — Кого ты паришь? У меня в животе такая дыра, что кулак войдет...
— Эрдэ... братан. — Слезы застилали глаза Грэю.
— Слышь, братан... ты спой «Рэд Ривер Вэллей» на моей могиле... если сможешь... ты так здорово поешь...
* * *
Обстрел начал стихать, и на КП пришел майор Пэган.
— Ну, что у нас, Мак?
— С флагмана сообщают, что готовы обеспечить нам огневую поддержку, как только японцы пойдут в контратаку. Все линейные роты соединились и окапываются.
— Хорошо. Что с телефонной связью с полком?
— Мы потеряли четверых, пытаясь проложить кабель. Разведчики сообщают, что японцы отрезали нас от основных сил десанта.
— Значит, придется выкручиваться самим.
Я вернулся в «джип» и сел, поджидая, когда вернется Непоседа с ребятами. Туда же подошел Дэнни и, схватив флягу, долго пил воду.
— Ты нашел Мэри и Джо? — спросил я.
— Мэрион убит, а Джо где-то в третьей роте. Говорят, он совсем спятил, прет на рожон, как бешеный.
На берегу собирают раненых. Там, наверное, полбатальона полегло.
Майор Пэган распорядился перенести КП в более безопасное место, когда приплелся Непоседа. Он молча забрался в «джип» и положил голову на руль. Я тоже молча смотрел на него и боялся спросить, где все остальные. Не может быть, чтобы все... не может быть...
— Непоседа... — Мой голос стал хриплым и осипшим. — Где все?..
Он молчал.
— Где Энди?
— Не знаю.
— Индеец?
— Не знаю.
— Эрдэ?
— Убит.
— Элкью? Ты нашел Элкью?
— Не знаю! Не знаю! Не знаю!!!
* * *
— Доктор, еще четверо раненых.
— Подождите, мы освободим для них место.
Большая палатка была заполнена ходячими ранеными, которые терпеливо ждали, примостившись на песке. Тем, кто лежал на носилках, оказывали помощь в первую очередь. Некоторые сидели на песке в полуобморочном состоянии, скрипя зубами от боли, но отказываясь от помощи, пока были тяжелораненые, которые больше нуждались в ней. Длинный ряд умирающих лежал у палатки.
Кайзер наскоро хлебнул холодного кофе и снова взялся за работу.
— Несите сюда этих четверых. Так... эти двое уже мертвы. Выносите. Господи, а с этим что случилось?
— Это испанец Джо, док. Он пытался подорвать танк. Прыгнул на башню, швырнул в люк гранату и скатился прямо под гусеницы.
Кайзер склонился над изувеченным телом.
— Боюсь, тут ничего нельзя сделать. Выносите его. Следующий!
— Этот ранен в лицо и в ногу.
Кайзер подошел к носилкам, где лежал Энди.
— А-а, швед... Я был у него на свадьбе. Разрежьте штанину, нужно взглянуть на ногу.
Санитар быстро выполнил приказ, и Кайзер, осмотрев раздробленные кости, коротко бросил:
— Морфий!
Санитар уже вогнал иглу в руку шведа.
— Педро! Готовь кровь на переливание. Придется резать ногу над коленом. Педро!.. Куда, черт возьми, подевался Рохас?
— Подорвался на мине, док.
— Тогда ты... готовь его к операции...
— Ложись!!!
Палатку тряхнуло от взрыва, но Кайзер даже бровью не повел, склонившись над Энди.
— Док! К берегу подошел еще один «баффало» — сообщил Дивито, врываясь в палатку.
— Скажи ходячим раненым, пусть помогут погрузить носилки с тяжелораненными. Да и сами пусть уматывают.
— Док, разрешите, я останусь. Я помогу вам здесь.
— Твоя рука в плохом состоянии, сынок... Тебе лучше эвакуироваться.
— Я тоже остаюсь, док. Вам понадобится наша помощь.
— Да ну вас к хренам! Убирайтесь отсюда! Вы только под ногами путаетесь.
— Тогда я возвращаюсь в роту.
— Марш на «баффало», рядовой! Это приказ!
— Доктор, они снова начинают обстрел.
— Живо, живо, ребята, сматывайтесь отсюда!
Дикий вопль раздался снаружи.
— Док! Скорее, там кто-то спятил!
Кайзер выскочил из палатки и увидел, как несколько санитаров пытаются удержать вырывающегося индейца.
— Я не уйду отсюда! — надрывался Сияющий Маяк. — Не уйду! Вся братва здесь, и я останусь!
— Что с ним такое? — спросил Кайзер.
— Контузия. Оглох от взрыва. Лопнули барабанные перепонки, — пояснил один из санитаров.
— Вколите ему морфий. Если не поможет, то оденьте в смирительную рубашку и отправляйте его отсюда.
Он вернулся в палатку к операционному столу, и тут внесли еще одни носилки.
— Доктор, этот в очень тяжелом состоянии.
Кайзер обернулся и увидел на носилках неподвижное тело Дэнни Форрестера.
Чудо, которое спасло морпехов от контратаки на Тараве, не повторилось. Японцы были готовы обрушиться на разбитый десант на Красном пляже-один.
Остатки второго батальона заняли оборону. Третья рота окопалась среди кустов и камней. Рядом расположились первая, вторая и минометная роты. Уже темнело, и морпехи готовились принять бой. По молчаливому согласию офицеров, Шапиро принял командование всеми четырьмя ротами. Он обходил линию обороны, подбадривая людей, пока не наткнулся на Маккуэйда, только что вернувшегося из разведки.
Маккуэйд уселся на камень, снял каску и, отдуваясь, вытер вспотевший лоб.
— Староват я для таких вылазок, Макс, — пожаловался он. — Японцы готовят контратаку. Их там до едрени матери. Тысячи три. Четыре танка. И, конечно, вся самурайская чертовщина — флаги, сабли, горны.
Маккуэйд оглядел остатки десанта.
— Не знаю, как мы продержимся, Макс. Здесь нужен по крайней мере еще один батальон.
— Ты так думаешь? Тогда у меня есть для тебя новости. Мы отрезаны.
Сержант поднял голову и посмотрел на своего капитана. Потом безнадежно махнул рукой.
— Дай лучше закурить.
Шапиро связался по телефону с КП, где уже Марлин заменял командира батальона.
— Марлин? Это Макс. Только что вернулись разведчики. Самураи готовят контратаку. Около трех тысяч, с танками.
— Замечательно. — Было слышно, как Марлин выругался на другом конце провода. — Макс, если меня убьют, примешь батальон. Надеюсь, к завтрашнему утру у тебя останется достаточно людей, чтобы сыграть в покер на четверых.
— Что, так плохо?
— Хуже не бывает. Я собрал всех раненых, кто еще может стрелять, и сделаю все, чтобы японцы не ударили тебе в тыл. Мы пытались получить поддержку от флота, но у них и так забот хватает. На подходе японские корабли...
* * *
Когда взошла луна, Шапиро собрал всех офицеров и сержантов.
— В общем так, мужики. Я не собираюсь произносить патриотические речи. Мы или остановим японцев, или умрем. Морпехи не отступают. Если кто-то попробует — пристрелите его. Вопросы есть?
Вопросов не было, и все разошлись по местам. А Шапиро разложил одеяло и, подложив под голову каску, улегся спать.
— Разбуди меня, когда начнется банкет, — бросил он онемевшему от изумления Маккуэйду.
По цепи морпехов, напряженно ожидающих атаки, прокатился короткий рыкающий смех. Некоторые даже приподнимались, чтобы взглянуть на маленького капитана, который мастерски притворился спящим. Его маленькая хитрость удалась. Люди почувствовали себя уверенно и даже перебрасывались шутками на его счет.
Громко и резко затрубили японские горнисты, и сотни самурайских мечей сверкнули в лунном свете. Японцы пошли в атаку.
Под прикрытием темноты они шли клином, чтобы разорвать оборонительную линию десанта на Красном пляже-один. Однако случилось непредвиденное. У берега стояли два американских эсминца, с которых дали залп осветительными снарядами. Ночь сразу превратилась в день, и густая масса наступающих стала видна, как на ладони. Эсминцы тут же подошли почти вплотную к самому берегу и залпами в упор расстреливали густые цепи наступающих. По приказу Шапиро морпехи открыли огонь, когда японцы были уже совсем рядом. Они несли огромные потери. Сотни трупов лежали на песке. А вдогонку отступающему противнику беспрерывно стреляли три танка «шерман», стоявшие позади линии обороны второго батальона.
