Однажды Фидель пригласил к себе в горы одного проверенного и смелого журналиста. Тот побывал в нашем лагере и написал потом о нас большую статью. Вслед за ним в Сьерра-Маэстре побывало еще несколько акул пера. Дурили мы их, конечно, не без этого — пока вели журналиста к Фиделю, делали несколько кругов по лагерю и проводили мимо одного и того же пулеметного гнезда, а незаметно менявшиеся часовые каждый раз спрашивали пароль… и журналист думал: "Ого, какой большой лагерь у партизан! Наверное, много их тут! Конец Батисте, точно конец…".
Наконец-то в американских газетах стала появляться правда о нас. Мир узнал, что у янки у самих рыльце в пушку. При этом Фидель воздерживался от резких выпадов в сторону северного соседа, что делало честь его дипломатичности.
Так мир знакомился с загадочными и неуловимыми партизанами Кастро.
Тогда нас уже знали под прозвищем "барбудос" — "бородачи". Регулярно бриться в горах было тяжело, и многие отпускали роскошные бороды, служившие заодно как бы опознавательным знаком "свой". Правительственные военные, прозванные "каскитос" — "носящие каски", — бород не носили…
…До определенного момента авиация нам была не нужна — войска диктатора мы и без того били вполне успешно. Вопрос о снабжении боеприпасами, продовольствием и медикаментами тем или иным путем частично решался на месте, но, увы, большая часть припасов шла из-за рубежа, — в основном, из Мексики. Естественно, "импортные" поставки также были оплачены кубинскими деньгами, а не являлись "гуманитарной помощью" сочувствующих правительств. Закупкой всего необходимого ведали доверенные люди Фиделя. Многих я не знал и не знаю, но в Штатах, насколько помню, этим ведал Хэйди Сантамария. Все, что они доставали для нас, перевозилось на Кубу попутными кораблями.
Но к концу 1957 года Батиста все-таки догадался блокировать наши морские перевозки. Его пограничные корабли стали перехватывать и топить наши суда. На одном из них погиб мой старый друг Хуан Ривьеро. Его шхуну вместе с экипажем и грузом потопили близ острова Пинос пограничные катера. Это все, что мы смогли узнать о нем. Даже точное место боя было неизвестно, — не то что подробности. Хотя какой там бой… Наши суда не имели вооружения, и все, что могли противопоставить пограничникам Хуан с товарищами, — это несколько винтовок да пулемет.
Я запомнил Ривьеро таким, каким видел его перед тем злосчастным рейсом. Он тогда был в приподнятом настроении, — с его родины, из Пинар-дель-Рио, пришла весть, что его невеста и родители живы-здоровы. До того дня Хуан ходил довольно угрюмый, так как ничего не знал о них аж с 1955 года, когда ему пришлось покинуть страну. А тут он просто цвел:
— Луиза жива! И ждет меня!
— Поздравляю, — меня снова лихорадило, и чувствовал я себя совсем неважно. — А старики твои как?
— Тоже живы! Слушай, Мишель, вернемся с войны — приходи на свадьбу! — хлопнул он меня по плечу.
— Приду, — пообещал я.
— Ну, бывай! — он исчез. А я прилег, лязгая зубами — снова навалилась лихорадка.
Той же ночью шхуна ушла в Мексику, — а через неделю мы узнали, что Хуан погиб в бою с пограничниками. Я про себя поклялся отомстить за друга и его бойцов, но случая все не представлялось. В бой меня не пускали, сколько я ни просил.
— Ты слишком ценный кадр, — ухмылялся Фидель в ответ.
— У нас все равно нет самолетов, — возражал я.
— Будут.
И он говорил это с таким видом, что я не понимал, шутит он или нет.
Однако когда наступил новый 1958 год, проблема с оружием и медикаментами начала обостряться. Повстанцы продолжали теснить отряды Батисты, но пока что им удавалось лишь выбить их из отдаленных селений и небольших городков. Крупные же города и железные дороги пока что были под контролем правительственных войск. А барбудос очень нуждались в патронах и вооружении. Нередко бывало так, что их отряд располагал гранатометом, но к нему не было снарядов, а бойцы были вооружены лишь ружьями и винтовками. Автоматы же по большей части были очень старыми, то и дело заклинивали при стрельбе. Фидель распорядился закупить несколько партий автоматического оружия и боеприпасов, но часть этих поставок снова была перехвачена каскитос.
Видимо, тогда он и вспомнил про наши с ним перебранки. А может, он и раньше просчитывал эту возможность. Как бы то ни было, весной Движение получило-таки свою авиацию.
Началось все с того, что в конце марта Сантамария нанял в Майями двухмоторный транспортный самолет С-46 "Коммандо". Официально он предназначался для доставки оружия в Коста-Рику, но на деле не улетел дальше Кубы. 30 марта наш пилот, Педро Луис Ланс, вылетел из Майями и приземлился в провинции Ориенте, близ городка Циенгуилла. Увы, метеоусловия были весьма сложными, и при посадке он подломал шасси. В тех условиях починить самолет было невозможно, и потому мы сожгли его после разгрузки, чтобы он не достался врагам.
— Жалко терять такой самолет… — вздохнул Педро, когда партизаны спешно уходили с места посадки, оглядываясь на пылающий транспортник. Над полем поднимался столб черного дыма, и военные уже наверняка спешили сюда.
— В другой раз будем аккуратнее, — отозвался его радист.
Педро вздохнул еще раз и, поудобнее повесив на плечо винтовку, зашагал следом за остальными. Словно прощальный салют, прогремел на поле взрыв — огонь добрался до баков…
Известие о потере транспортника Фидель воспринял стоически — в конце концов, оружие все-таки было спасено. Поблагодарив участников операции, он занялся своими делами. А двенадцатого апреля 1958 года появился приказ о создании Повстанческих военно-воздушных сил, сокращенно названных FAR. Их командующим был назначен гражданский летчик Орестес дель Рио Геррера, который с позволения Кастро начал забирать под свое командование всех партизан, мало-мальски знакомых с авиацией — летчиков, механиков, стрелков.
— Опять ты у меня бойцов отбираешь… — шутливо пенял Фидель, когда Геррера подавал ему на утверждение очередной список нужных людей.
— Самолеты ведь сложная штука, — так же шутливо возражал Орестес. — Механиков им опытных подавай, пилотов, бензин получше, запчасти подходящие…
— Полосы подлиннее, погоду поспокойнее… — поддакивал Фидель.
— Угу, и это тоже.
Первыми нашими самолетами стали три "Пайпера" и одна "Цессна", — легкие транспортно-пассажирские самолеты, поднимавшие максимум двух-трех человек. Для бомбардировок их никто применять и не пытался — машины было решено использовать для доставки небольших грузов из США на Кубу. Одиночным самолетам было проще прорваться к партизанам, нежели кораблям. Специально для них к 19 июня был оборудован небольшой полевой аэродром близ городка Сагуа де Танамо, что на северо-востоке острова. Увы, уже через пару дней его разбомбили самолеты правительственных ВВС (сокращенно по-нашему называемых FAEC). Тогда же мы потеряли "Цессну", которую Геррера вместе с Гиллермо Вердагуэром пытались ночью перегнать из Майями на Кубу. У них в воздухе заглох мотор, и при вынужденной посадке Геррера вдребезги разбил самолет. К счастью, летчики уцелели; Орестесу за тот полет даже присвоили звание капитана, — парни садились на пересеченной местности, изобиловавшей оврагами, деревьями и валунами, и уцелели только благодаря мастерству Герреры.
На некоторое время мы остались без аэродрома. Приходилось использовать любые подходящие площадки, чтобы принимать самолеты; при разгрузке мы рисковали попасть под удар правительственной авиации или быть окруженными солдатами Батисты. К счастью, удача все время оказывалась на нашей стороне.
Я в те дни уже числился в рядах FAR, но еще не летал.
— Извини, Мишель, — разводил руками Геррера. — Я бы рад дать тебе самолет, но… Фидель приказал оставить тебя в резерве. Если у нас появятся военные самолеты — их некому будет пилотировать.
— Черт вас дери, коллега, вас, гражданских пилотов в ВВС теперь хоть пруд пруди, — ругался я. — А я, военная косточка, сижу на земле!
— Приказ Фиделя…
— Понимаю…
Пришлось ждать. Вместе со мной сидел в резерве и лейтенант Адольфо Луис Диаз, также летавший на "Мустангах", но выпускавшийся из школы в Гаване позже меня (кажется, в 1952 или 1953 году). Изредка нам удавалось уговорить Герреру взять нас на разгрузку самолетов, и тогда мы помогали другим парням, — но чаще всего приходилось днями напролет сидеть в лагере. От нечего делать мы стали обучать молодое пополнение. Вместе с ними мы стреляли по мишеням и бегали с полной выкладкой по горам вокруг лагеря, как когда-то в Мексике. Это помогало нам не закиснуть со скуки и поддерживать себя в форме. Еще мы постоянно вспоминали руководства по летной эксплуатации знакомых нам самолетов, вплоть до самых мелочей — что и как делать при той или иной ситуации в полете, какие действия предпринимать при отказах тех или иных систем, как стрелять и как садиться, если отказал мотор…
