Главный вопрос заключался в том, сумеем ли мы вывести из-под удара армии Ренненкампфа 1-й резервный и 17-й армейский корпуса и объединить с другими частями 8-й армии для совместного удара по Наревской (2-й) армии генерала Самсонова. Ренненкампф не воспользовался своим недавним успехом у Гумбиннена и слишком медленно продвигался вперед. Оба германских корпуса все-таки оторвались от неприятеля и повернули резко на юго-запад в тыл 2-й армии русских, наступавших от Найденбурга на Алленштейн. При этом тылы наших корпусов оказались незащищенными со стороны Неманской армии Ренненкампфа, находившейся на расстоянии двух или трех дневных переходов. И когда 27 августа началось сражение, продолжавшееся не один день, как в прежних войнах, а затянувшееся до 30 августа, все это время армия Ренненкампфа маячила на северо-востоке подобно грозовой туче. Стоило ему выступить, и мы были бы разбиты. Но Ренненкампф едва шевелился, и мы одержали блестящую победу. Немногим известно, с каким волнением и тревогой взирал я все эти долгие дни на Неманскую армию.
Чтобы использовать в полную силу возможности 17-го армейского и 1-го резервного корпусов, необходима была поддержка другой группы войск 8-й немецкой армии. Тяжелые дни пережил и 20-й армейский корпус. 23 августа он занимал высоты северо-восточнее Гильденбурга, развернувшись фронтом на юг, а противник наступал от Найденбурга, т. е. с юго-запада. И хотя генералу фон Шольцу удалось отбить вражескую атаку, ему пришлось все-таки отвести далеко назад свой левый фланг. Многочисленные передвижения, обременительные для германских воинских частей, имели и свою положительную сторону: русские уже чувствовали себя победителями и не верили в способность немцев к дальнейшему серьезному сопротивлению, не говоря уже о широком наступлении, и считали путь на территорию Германии восточнее Вислы свободным.
24 августа нам передали перехваченную радиограмму русских, в которой открытым текстом излагался план действий противника на ближайшие дни. Наревская армия маршировала своим правым флангом на Бишофсбург, а левым – на Ваплиц. Еще левее, уступом назад от Млавы через Зольдау, продвигался 1-й армейский корпус русских.
Южной ударной группе 8-й армии предстояло атаковать наступающие войска Наревской армии с запада. Хотелось бы также, обойдя Зольдау с юга, охватить и 1-й армейский корпус русских. Но на это не хватало сил, хотя соблазн был велик. В конце концов я предложил генералу фон Гинденбургу повести наступление 1-м армейским корпусом от Эйлау в направлении Монтово, а правым флангом 20-го армейского корпуса от Гильденбурга на Уздау и отбросить 1-й армейский корпус русских на юг за Зольдау. После чего нашему 1-му армейскому корпусу надлежало следовать в сторону Найденбурга, чтобы во взаимодействии с 17-м армейским корпусом и 1-м резервным корпусом окружить, по крайней мере, основную массу Наревской армии противника. Этим необходимо было пока ограничиться, если мы хотели выиграть сражение.
Не все прошло так гладко, как изложено выше. Наши войска были сильно измотаны и в ходе непрерывных боев понесли значительные потери. Передача приказов в воинские части была связана с большими трудностями. Кавалерийские разъезды противника подстерегали на каждом шагу. Не было уверенности, что враг даст нам достаточно времени осуществить наши оперативные замыслы.
Особенно мешали тысячи беженцев, тянувшихся за группой генерала фон Шольца. Передвигаясь пешком или на повозках, они заполонили все дороги и не отставали от войск. Внезапное отступление этой армейской группы имело бы печальные последствия как для беженцев, так и для воинских частей. Память сохранила много чрезвычайно грустных эпизодов.
Начало наступления на Уздау было запланировано на 4 часа утра 27 августа. Мы хотели непосредственно на месте проконтролировать взаимодействие 1-го и 20-го армейских корпусов. Но уже в момент выезда из Лёбау в Гильденбург нам сообщили радостную весть о падении Уздау. Я посчитал сражение выигранным, однако я ошибся. К сожалению, оказалось, что Уздау пока не взят. Захватить его удалось лишь ближе к полудню, что означало прорыв позиций Наревской армии на всю тактическую глубину. 1-й армейский корпус отбросил противника за Зольдау и устремился к Найденбургу.
Крайне утомленный 20-й армейский корпус действовал не столь успешно. Не удалось продвинуться вперед и на северном участке фронта. Не совсем довольные мы вернулись во второй половине дня в Лёбау. Вскоре поступило тревожное известие о разгроме 1-го армейского корпуса, будто бы жалкие остатки его прибыли в Монтово. С трудом верилось в правдивость информации. Как сообщил на наш запрос по телефону комендант тамошнего вокзала, в Монтово сосредотачивались части 1-го армейского корпуса. Как выяснилось позднее, действительно один батальон этого корпуса, попав в тяжелое положение, вынужден был отступить. Потом вновь вызвали волнение в большой спешке шедшие в тыл через Лёбау длинные обозы. Много всего наваливается порой на руководителя, он должен обладать крепкими нервами. Дилетант полагает: война – это чисто математическое уравнение с определенными величинами, но это совсем не так. Любое сражение требует огромного обоюдного напряжения физических и духовных сил, причем это дается еще труднее, если противник обладает численным превосходством. Война предполагает совместную работу с людьми различных характеров и собственных взглядов на вещи. Объединить их для общего дела можеет только железная воля руководителя.
Кто, не попробовав себя в роли командующего на войне, берется критиковать действие командного состава, должен сначала хорошенько изучить военную историю. А я, со своей стороны, пожелал бы этим людям самим хоть раз поуправлять крупным сражением. Испытав на себе все переживания и страхи, связанные с лихорадочно меняющейся обстановкой и тяжелым бременем личной ответственности, эти критиканы, безусловно, стали бы вести себя значительно скромнее. Для истинного солдата нет ничего почетнее и тяжелее, чем быть во главе целой армии или даже всего войска.
Поздно вечером в Лёбау поступило сообщение о том, что 1-й резервный корпус достиг Вартенбурга. Перед 17-м армейским корпусом находился 6-й армейский корпус русских, потерпевший поражение 26 августа близ Гросс-Вёссау и отступавший через Ортельсбург в район южнее Бишофсбурга. Преследовали его лишь отдельные части 17-го корпуса, а главные силы этого корпуса располагались 27 августа в окрестностях Менсгута.
28 августа 1-му армейскому корпусу нужно было занять Найденбург. Между тем он уже, не дожидаясь приказа, по собственному почину, повернул в этом направлении. 20-й армейский корпус продолжал наступление, начатое еще накануне; особенно быстро продвигалась 41-я пехотная дивизия. Атаковать Хоенштейн было поручено 1-й ландверской[3] дивизии. 1-й резервный и 17-й армейский корпуса, обезопасив себя от возможного удара русских со стороны Ортельсбурга, должны были сосредоточиться в районе Алленштейна – Пассенгейма.
Ранним утром 28 августа мы выехали в деревню Фрёгенау и остановились под открытым небом у ее восточной окраины. С 1-м армейским корпусом нас связывала тонкая ниточка полевого телефона, с другими воинскими соединениями связи вообще не было.
Первые сообщения с места боев не особенно радовали. И хотя Найденбург захватить удалось, атака 41-й пехотной дивизии на Ваплиц, предпринятая под покровом тумана, была с большими потерями отбита, и дивизия окопалась западнее этого города, в тревоге ожидая контратаки русских. По моему распоряжению к ней выехал в автомобиле штабной офицер связи, который нашел ее изрядно потрепанной. Ополченцы, воевавшие близ Мюлена, топтались на месте; это ставило под угрозу правый фланг 20-го армейского корпуса, вздумай противник перейти здесь объединенными силами в наступление. Тогда сражение могло затянуться, что позволило бы Ренненкампфу прийти на помощь 2-й (Наревской) армии Самсонова. Но против 41-й пехотной дивизии враг ничего не предпринял, и 1-я армия Ренненкампфа не тронулась с места.
После полудня обстановка еще больше изменилась в нашу пользу. Западнее Хоенштейна 3-я резервная и 37-я пехотная дивизии очистили от неприятеля значительную территорию, а Гольцевская ополченческая дивизия, спешно переброшенная из Шлезвиг-Гольштейна, вошла в Хоенштейн. Во вражеских позициях обозначились зияющие бреши. Генерал фон Гинденбург выехал со штабом в Мюлен. По дороге нам встретились нескончаемые колонны русских военнопленных, которые отправлялись в тыл под охраной. Производили они довольно неприглядное впечатление.
Вечером мы перебрались в Остероде. Уже не было никаких сомнений в том, что сражение мы выиграли. Но можно ли было считать это полным разгромом русских, мы еще не знали. Между тем 1-й армейский корпус получил приказ отправить сводный отряд в Вилленберг, туда же мы перебросили 17-й армейский корпус: нужно было лишить русских возможности к отступлению.
