5 июля в утреннем выпуске газеты «Живое слово» вышла статья «Ленин, Ганецкий и К. — шпионы!». В июле приказом Временного правительства в армии была восстановлена смертная казнь. 21 июля судебный следователь по особо важным делам Александров постановил: «Ульянова (Ленина), Апфельбаума (Зиновьева), Бронштейна (Троцкого), Луначарского, Коллонтай, Козловского, Суменсон, Гельфанда (Парвус), Фюрсгенберга (Ганецкого), Ильина (Раскольникова), Семашко Романа и Сахарова привлечь в качестве обвиняемых» по делу о шпионаже.
На сегодняшний день единственным документально подтвержденным фактом получения большевиками денег от агента немецкого правительства в 1917 году является передача швейцарским социал-демократом Карлом Моором Заграничному бюро ЦК РСДРП (б) 73 000 шведских крон. В документах они именовались «ссудой» и должны были быть возвращены сразу после захвата большевиками власти. Однако эти деньги не поступили в Россию — часть их была потрачена на проведение Третьей Циммервальдской конференции в сентябре 1917 года. Остальная сумма попала в Россию только в 1920 году с Ганецким и при всем желании не могла быть использована для подготовки Октябрьской революции. При этом Моор до 1917 года не был германским агентом, и контактов с ним в эмиграции Ленин не поддерживал, а в сентябре 1917 года, после июльских обвинений лидеров большевиков в шпионаже, было решено предложение Моора отклонить.
Причины Октябрьской революции заключались вовсе не в мнимом германском золоте, а в неспособности Временного правительства быстро кончить смертельно надоевшую русским солдатам войну и предложить сколько-нибудь удовлетворяющее интересам крестьянства решение аграрного вопроса. Кроме того, Керенский и его министры оказались неспособны наладить управление страной и обеспечить армию и крупные города продовольствием. В сентябре, после краха выступления генерала Корнилова, пытавшегося установить временную военную диктатуру, армия окончательно разложилась. Многие офицеры, опасаясь расправы со стороны солдат, бежали с фронта. Этими факторами объясняется слабое сопротивление русских войск под Ригой и в ходе Моонзундской операции.
А накануне Октябрьской революции положение с продовольствием было еще хуже, чем перед Февральской революцией. 10 (23) октября 1917 года Юго-Западный фронт был обеспечен рыбой и мясом на 0,5 дня, Румынский фронт — на 1 день, Северный фронт — на 3,5 дня, Кавказский фронт — на 4 дня, Западный фронт — на 6 дней. Жиров ЮЗФ имел на 2 дня, а РФ — на 5 дней. По живому скоту обеспеченность фронтов колебалась от 2 до 12 дней, муки на ЮЗФ было на 9 дней, на РФ — на 8,5 дня, на ЗФ — на 10,5 дня. Сухарей ЮЗФ и РФ имели на 2,5 дня, СФ — на 6 дней, ЗФ — на 10 дней. С фуражом дело обстояло не лучше. Обеспеченность овсом колебалась от 0,66 (ЮЗФ) до 9 дней (КФ). Разумеется, голодная армия воевать не могла.
Через 10 дней, 20 октября (2 ноября), на заседании Временного правительства министр продовольствия Прокопович заявил, что снабжать продовольствием он может только 6 млн человек, тогда как на довольствии в войсках находились в это время 12 млн человек. Министр путей сообщения предупредил, что если с интендантского пайка будут сняты 1,2 млн железнодорожных служащих и их семейств, то железнодорожный транспорт немедленно встанет. Таким образом, требовалось немедленное сокращение армии, достигавшей в это время вместе с запасными войсками во внутренних округах 10 с лишим млн человек, более чем на 5 млн человек. Но ничего предпринято не было.
В октябре, когда солдаты уже толпами покидали фронт, неизбежность скорой военной и политической катастрофы стала ясна новому военному министру генералу Александру Верховскому. Единственное спасение он видел в немедленном начале совместных с союзниками переговоров о мире, надеясь, что пока они будут длиться, «можно рассчитывать на воссоздание боевой мощи армии, что в свою очередь благоприятно отразится на самих условиях мира». Министр рассчитывал, что «весть о скором мире не замедлит внести в армию оздоровляющие начала, что даст возможность, опираясь на наиболее целые части, силой подавить анархию и на фронте, и в тылу». Поскольку Англия, Франция и США не собирались в тот момент идти на мир с Германией, предложения Верховского не имели шансов на успех. Временное правительство в ночь с 20 на 21 октября (ст. ст.) отвергло их и отправило Верховского в отставку. Преемника назначить ему уже не успели из-за захвата власти большевиками.
В конце 1916 года министр иностранных дел Германии Артур Циммерман разработал план по привлечению Мексики на сторону Германии в случае войны с США.
В январе 1917 года Циммерман послал телеграмму с изложением подробностей этого плана Иоганну Хартвиг Эрнст фон Бернсторффу, германскому послу в Вашингтоне, в которой извещал посла о том, что Германия планирует начать тотальную подводную войну против судов Антанты, но постарается, чтобы от нападений германских подлодок не пострадали американские корабли, чтобы у США не было повода нарушить свой нейтралитет.
В случае же, если Вашингтон примет решение о вступлении в войну, послу Германии в Мексике Генриху фон Экхарду было предписано связаться с президентом Мексики, чтобы побудить его начать военные действия против США на стороне «Четверного союза». В случае победы Германия обещала после войны передать Мексике территории, ранее аннексированные Соединёнными Штатами — южные штаты Техас, Нью-Мехико и Аризону.
Эта секретная телеграмма была перехвачена и расшифрована британским криптографическим отделом Комнаты № 40 и передана в США. Её опубликовали в американской печати. Вот ее текст: «Мы намерены начать с 1 февраля беспощадную подводную войну. Несмотря ни на что, мы попытаемся удержать США в состоянии нейтралитета. Однако в случае неуспеха мы предложим Мексике: вместе вести войну и сообща заключить мир. С нашей стороны мы окажем Мексике финансовую помощь и заверим, что по окончании войны она получит обратно утраченные ею территории Техаса, Новой Мексики и Аризоны. Мы поручаем вам выработать детали этого соглашения. Вы немедленно и совершенно секретно предупредите президента Карранса, как только объявление войны между нами и США станет совершившимся фактом. Добавьте, что президент Мексики может по своей инициативе сообщить японскому послу, что Японии было бы очень выгодно немедленно присоединиться к нашему союзу. Обратите внимание президента на тот факт, что мы впредь в полной мере используем наши подводные силы, что заставит Англию подписать мир в ближайшие месяцы».
Артур Циммерман и его секретная телеграмма
Мексиканское правительство сочло германское предложение авантюрой. У Мексики не было ни вооружения, ни денег, ни боеспособной армии для войны с США, а Германия из-за морской блокады никак не могла помочь мексиканцам. После многолетней гражданской войны экономика Мексики находилась в крайнем расстройстве, и правительство никак не могло воевать с США. Президент Мексики Венустиано Карранса отверг предложение Циммермана 14 апреля. Но уже 6 апреля США объявили войну Германии. Телеграмма была передана по радио и также по телеграфу под видом дипломатического сообщения через два нейтральных государства: Швецию и Соединённые Штаты. У Германии не было прямого телеграфного доступа к западному полушарию, потому что англичане перерубили трансатлантические кабели немцев и уничтожили немецкие передающие станции в нейтральных странах. Это повышало риск перехвата, что и произошло. Президент Вильсон разрешил Германии использовать американский дипломатический канал связи, в надежде сохранить дружественные отношения между двумя странами и приблизить конец войны. Германия полагала, что эта привилегия позволит ей относительно безопасно отправлять секретные сообщения в западное полушарие, потому что Британия не сможет использовать перехваченное сообщение, не признав, что проверяет дипломатическую почту Соединённых Штатов. Сообщение, переданное этим путём, было отправлено из Берлина немецкому послу в Вашингтон. Телеграмма была перехвачена сразу после отправки. Криптоаналитики Комнаты 40 Британского Адмиралтейства получили копию для дешифровки. В телеграмме был использован шифр 0075, который был уже частично взломан в Комнате 40.
Но нужно было объяснить американцам, как была получена телеграмма, не раскрыв при этом, что британская разведывательная служба проверяет дипломатическую почту нейтральных стран; и нужно было дать публичное объяснение того, как телеграмма была расшифрована, так, чтобы Германия не заподозрила, что её коды были взломаны.
Британия решила первую проблему, получив шифрованный текст телеграммы из телеграфного отделения в Мексике. Англичане догадались, что немецкий посол из Вашингтона передаст сообщение в Мексику коммерческим телеграфом, поэтому у мексиканского телеграфного отделения окажется копия зашифрованного текста.
