— Еще кто-то, кроме нас, работает в городе?
— Нет, только мы. Объединенный штаб сопротивления, решил, что сейчас необходимо собрать все силы, для обороны района Аршинцево. Удерживать порты ЖРКа и завода «Залив», чтобы можно было эвакуировать раненых. Я пытался объяснить, что только активными действиями мы сможем связать силы противника и дать возможность людям покинуть остальные районы города, но меня не послушали, а Витьку Патрохова, вообще арестовали.
— Так, а кто тогда решил идти на штурм тюрьмы? С кем Енот поделился оружием?
— Это воры, решили посчитаться за беспредел в тюрьме. К ним примкнули казаки. Всего набралось с полсотни бойцов.
— В тюрьме минимум триста человек, причем вооруженных и подготовленных. Им пятьдесят уголовников, как раз на один раз закусить, — грустно произнес я.
— Ну, не скажи! — с усмешкой сказал Дед. — Воры, как всегда оказались хитрые и изворотливые. В тюрьме, кто-то умудрился заварить двери в складских помещениях, где хранилось оружие. А еще, они заняли прилегающие к колонии девятиэтажки и не дают исламистам возможности высунуть нос из корпусов. Вроде как собирались подогнать к воротам колонии машину с авиационной бомбой времен второй мировой войны и подорвать её.
— Ничего себе! Ну, а у тебя какие соображения, по всему этому делу?
— Какие тут могут быть соображения? Нас слишком мало, чтобы эффективно противостоять противнику.
— Это понятно! Ну, все-таки, что-то мы можем сделать? — спросил я, видя, что у Деда, есть какие-то мысли по этому поводу.
— Надо отправить несколько групп на гору Митридат, чтобы они вели наблюдение за перемещением сил противника. Хорошо бы им еще иметь при себе радиосканер, чтобы можно было слушать переговоры противника. Остальных, разбить на отряды по три-четыре человека и отправить в город для совершения диверсий. Наша единственная возможность, хоть как-то спасти положение — это запутать противника. Надо попытаться столкнуть между собой разрозненные отряды исламистов. Как я понял, у них пока нет единого руководства — тюрьму уже как час штурмуют, а к ней еще никто не пришел на помощь. Это же о чем-то говорит?
— Вот и займись этим! В «бардаке» возьмешь рацию со сканером. Там же есть таблица частот и позывные исламистов. Со мной оставь человек шесть — семь, остальных пускай в дело!
Дед кивнул головой и пошел в сторону наших машин, распределять людей по группам. Я, с тревогой посмотрел, на кипящую людскую массу вокруг нас — сколько из этих людей доживет до завтрашнего утра? Сколько еще погибнет? Вернуться ли когда-нибудь эти люди в свои дома, чтобы зажить обычной жизнью? Сколько продлиться эта война, и чем она закончиться?
Я смотрел на людей, которые проходили мимо меня: женщины, мужчины, дети, старики. Было много раненых — кто-то держал руку на перевязи, у кого-то была повязка на голове, а некоторых даже несли на носилках — на соседней улице располагался больничный комплекс и родильный дом. Через несколько минут подогнали первые грузовики, в которые погрузили раненых и женщин с маленькими детьми.
Я ходил среди толпы — командовал погрузкой на машины, формированием людей в колонны. Надо было найти свободные машины, чтобы перевезти рожениц из роддома. Потом пришлось, отгонять, обезумевших людей, которые услышав звуки стрельбы, кинулись к машинам, предназначенным для тяжелораненых.
Только через два часа, площадь перед пожарной частью заметно опустела — люди уже не стояли плотной толпой, они непрерывной колонной уходили по улице Чкалова. Постоянно подходили все новые и новые люди.
Я пополнил свой растраченный боезапас и залез на броню «бардака», отдал команду к движению. Наша бронемашина отправилась вслед за беженцами — я хотел посмотреть, как идут дела возле керченской колонии. Внутри машины сидело четыре человека и четверо расположилось на броне. Боезапас «бардака» мы пополнили за счет запасов расстрелянного возле пожарной части, вражеского БТРа. С этого же БТРа сняли пулеметы и отправили их вместе с раненными.
Для совершения диверсий, в город отправилось четыре группы, по четыре бойца в каждой. Старшими в группах, были назначены: Дед, Испанец, Енот и Горох. Ветрова, я назначил старшим, в той группе, которая «оседлала» гору Митридат — высшую точку в Керчи. Это группа должна была вести наблюдение за перемещением сил противника, сканировать радиочастоты и «хулиганить» в эфире, вклиниваясь в переговоры противника и запутывая его.
На моих часах было 18.08, солнце еще стояло высоко, но в городе было сумеречно — дым от многочисленных пожаров, мешал солнечным лучам, освещать многострадальный город. Проезжая мимо колонны беженцев, я подумал, что если все эти люди выживут и благополучно переправятся на российский берег, значит, все те жертвы, которые мы принесли за последние дни, были не зря.
— Анархист, это Сквозняк, прием!
— Анархист на связи. Что у тебя? Прием!
— Перехватили разговор военной колонны и местных злодеев. К городу подходит колонна бронетехники! Как понял меня? Прием!
Охренеть! Только танков в городе не хватало, для пущего бардака!
— Время прибытия и состав колонны известен? Прием!
— Время прибытия — примерно, через два часа. Колонна прошла Феодосию. Состав и численность не известна. Но, точно есть танки, БМП и БТРы. Сопровождает колонну, два «крокодила»! Прием!
— Понял тебя! Твоя задача, остается прежней. С колонной разберусь сам! Отбой!
Ну, вот и повоевали! Пришел к нам в гости писец — толстая северная лисица!
— Остап, надо ускориться! — стукнув прикладом по броне, крикнул я: — Надо подготовить встречу, дорогим гостям!
В этот момент я подумал, что сон-вещун не приснился мне сегодня ночь не спроста. Наверное, высшие силы «заколебались» уже меня предупреждать. Им надоело, что я совершенно не обращаю внимания на их предостережения. Каждый из этих повторяющихся друг за дружкой снов мог означать только одно: — «Бросай все и беги из этого города! Беги к жене и детям! Ты в одиночку, все равно не сможешь ничего сделать!». А может, все было совершенно наоборот, может сон перестал мне сниться, потому что я, наконец, сделал нужный выбор. Выбор в пользу других!
Наша бронемашина поднималась вверх по улице Чкалова, «бардак» ехал медленно — по дороге плотным потоком шли люди. Я смотрел сверху на всех этих, измученных и напуганных людей. Смотрел и думал, что если они смогут выбраться живыми, значит, все это было не зря.
