Заметив недоумение на наших лицах, капитан поспешил пояснить свою позицию.
— Дело в том, что, если даже и предположить невозможное, — вскочил он со своего места, — если нам удастся провернуть этот головоломный трюк, то по завершении его мы с вами вообще ничего не получим. Дело в том, что все американские пилоты и члены экипажей подобных самолетов имеют строжайшие инструкции на этот счет. В случае опасности захвата секретной техники потенциальным противником, они должны в первую очередь вывести из строя самые важные ее составные части. То есть ты, Косарев, вчера очень правильно выделил основную идею нашего плана. Нашим пилотам потребуется подвести самолет противника как можно ближе к земле и только потом спикировать на него сверху, чтобы с первой же атаки вывести у того из строя сразу один или даже два двигателя. Да, а кроме силовой составляющей, — увлеченно продолжал Воронин, — совершенно необходимо принять и массу чисто организационных действий. Надо будет договориться и с летчиками, и со службой наведения и оповещения, и с зенитчиками, разумеется. Сами понимаете, важность, да и секретность операции потребуют от нас особой четкости взаимодействия всех участников. И особое искусство потребуется от нас в придумывании подходящей легенды для наших помощников. Самим же нам нужно уже сейчас подумать над выбором той точки, в которой будем находиться мы сами. Именно выбор удачной позиции позволит нам первыми воспользоваться плодами проделанной работы, поскольку я недавно узнал, что здесь достаточно иных желающих опередить нас.
— То есть? — не утерпел Федор.
— В первую голову китайцы, которые на этой войне устраивают свои тайные делишки. В частности, они чуть ли не официально собирают по всей стране падающую с небес сбитую авиатехнику. Их, разумеется, тоже интересует не голый металл, а электроника, приборы связи, управления, мелкая авионика и многое другое, что за просто так им никто и никогда не продаст. Короче говоря, они нагло стаскивают под шумок в свою нору последние достижения американской технологии.
— Не-е-а, — недовольно замотал головой Преснухин, — мы нашей добычи не отдадим никому.
— Вот и я про то, — кивнул ему капитан.
Так что в будущей операции каждую мелочь нужно учитывать, да не по одному разу.
Вот таким образом высказанная мной явно бредовая идея с этого вечера начала постепенно обретать «плоть и кровь». И все последующие дни она, так или иначе, но поднималась в наших разговорах и незримо присутствовала в наших ежедневных действиях. Несколько последующих дней мы словно нарочно оставались все на той же позиции, каждое утро громогласно выходя в эфир и гадая про себя, когда же наступит конец долготерпению американцев. Время и обстоятельства поджимали нас постоянно. Мы все прекрасно понимали, что странная кочующая радиостанция, регулярно работающая в эфире из самого политически горячего района, вплотную прилегающего к пресловутой 17-й параллели, наверняка вызывает у наших противников живейшее желание извести нас во что бы то ни стало. И то, что мы до сих пор действовали, наверняка только усиливало их желание расправиться с нами. Вот именно поэтому разработка еще более детализованного плана началась незамедлительно. Воронин наступил на горло собственного самолюбия и на каждой трапезе оглашал очередной вариант в очередной раз откорректированного плана операции, которую назвали, не мудрствуя лукаво, «План -103». Поскольку всем было интересно, то план наш рос не по дням, а по часам. Он постоянно детализировался, живо обрастал подробностями, уточнениями и дополнениями. За неполных три дня моя затея превратилась в целое собрание сочинений. На капитана было жалко смотреть, когда он в очередной раз принимался раскладывать свои заметки на обеденном столе. Ветер шевелил и сбрасывал листочки на землю, таскал по кустам и пытался разодрать о колючки.
— Да бросьте вы эту затею, товарищ капитан, — наконец посоветовал ему сердобольный Федор. — Все равно идеального плана, без одновременного привлечения всех прочих участников, нам здесь никак не придумать. Вот хорошо было бы заручиться поддержкой какого-нибудь большого начальника, а еще лучше представителя политотдела, курирующего наших военных советников и инструкторов. Вот если бы оттуда пришла директива, оказывать вам всяческую помощь и поддержку, тогда бы и все дело бы пошло явно веселее.
Основательная, крестьянская смекалка Преснухина и на этот раз помогла продвижению общего дела. После его совета Воронин, составив несколько шифровок Карелову, начал собираться в путь. Но на этот раз заволновался уже Стулов.
— Миша, — услышал я его возбужденный голос с явно различимыми просящими нотками, — ты, кстати сказать, понимаешь, что нам самое время отсюда уезжать. Мы уж какие сутки сидим на этом месте, и у меня нет никаких сомнений в том, что нас уже не по разу запеленговали и вычислили местоположение нашего оврага по полной программе. Им просто некогда нами заняться, поскольку в самом Южном Вьетнаме сейчас творится черт знает что. А нам точно пора драпать. Нам же просто временно везет! Смотри. Ближайшие к нам окрестности уже дважды бомбили. Далее, нас облетал самолет-разведчик и даже засылалась разведгруппа. Слава Богу, что пока обошлось, пронесло… ха, хорошо что не поносом. Но ведь счастье переменчиво, особенно на войне.
Что ответил ему Воронин, я не расслышал, но вместо обеда неожиданно был объявлен общий сбор. Уложив свои нехитрые пожитки, мы построились у радийной машины и стали ожидать дальнейших распоряжений.
— Действительно, что мы все время бегаем, как загнанные зайцы? — толкнул меня в бок насупленный Камо. — Что нам на месте не сидится? Только, нанимаешь, обживешься, только привыкнешь к определенному месту, опять снимай лагерь! Мы кто, в конце концов? Мы Советская Армия, или шавки беспородные? Вот и пусть америкашки сами от нас бегают, а не мы от них!
— Это в связи с последним планом, — вяло отозвался я на его гневную тираду, сам толком не зная, что произошло на самом деле. — Будем искать место, откуда нам сподручнее будет захватить вражеский самолет-разведчик.
Грохнула дверь второй машины, и перед нами появился Воронин, сопровождаемый старшим лейтенантом.
— Собрались? — смурным взглядом оглядел он наш неровный строй. — Молодцы! Научились быстро собираться. Тогда по машинам.
— Товарищ капитан, — снова заволновался Камо, — можно мы с собой возьмем наши колья, столик и навес, а то где мы на новом месте все это делать будем? Сил на все уже не осталось!
— Отставить, — недовольно сморщился капитан. — И так уже стали похожи на цыганский табор. Да и не понадобится нам все это. Как-никак мы в город едем, к цивилизации! По машинам, я сказал!
— Второй раз упрашивать нас было не нужно. Все уже настолько выдрессировались, что не успело эхо от командирского рыка рассеяться в окрестных скалах, как мы были уже в кузове «хозяйственной» машины. Правда, кузовом его теперь назвать было трудно, скорее это сооружение напоминало большой скворечник на колесах, но как бы то ни было, он все же предохранял нас от нечаянного падения на дорогу во время движения.
Дороги любой воюющей страны заслуживают особенного о себе рассказа. Сколько труда тратили на них местные крестьяне, чуть ли не ежедневно сгоняемые на починку дорожного полотна, — подсчитать невозможно даже приблизительно. Только благодаря их ежедневному и каторжному труду автомобильный транспорт во Вьетнаме действовал еще относительно надежно. Положение наших союзников усугублялось еще и тем, что ширина северо-вьетнамской территории в южных провинциях крайне невелика и в принципе проложить но ней много параллельных дорог было делом практически невозможным. Вот поэтому те из них, которые использовались более или менее постоянно, находились под неослабным вниманием как местного партийного руководства, так и американского командования. Только первые не жалели усилий на их восстановление и укрепление, а вторые не жалели еще больших сил на их разрушение и приведение в полную негодность. Вьетнамцы как народ бедный, но трудолюбивый, довольно быстро нашли свое лекарство от такой напасти. Везде, где только можно, сооружались некие подобия дорог, на которые в качестве своеобразной приманки даже выставляли старые повозки, остовы автомобилей и крашеные гудроном соломенные чучела быков. Сверху, да еще при скорости порядка нескольких сотен километров в час, любому пилоту было довольно трудно разобраться в том, где проходит реальная автотрасса, а где лишь ее имитация. Но это еще не все. Везде, где только было можно, строились дублирующие мосты и дамбы, всевозможные объезды и места, где можно было укрыться от обстрела с воздуха. Почти все эти объекты были тщательно замаскированы и пускались в эксплуатацию лишь тогда, когда основной путь был недоступен для проезда. Вот и сейчас, проносясь по сельским проселкам, мы то и дело видим бригады дорожных рабочих, засыпающих воронки и ровняющих дорожное полотно. Их лица под остроконечными соломенными шляпами вечно покрыты потом, перемешанным с пылью, но они разгибают спины и приветливо машут руками, сойдя на обочину. Уважают! На наше счастье, мы осведомлены о том, что с каждой такой бригадой обязательно присутствует наблюдатель за воздухом, который с помощью деревянной трещотки или свистка предупреждает всех о возможном нападении сверху. И поэтому то, что рабочие пребывают на рабочем месте, вселяет в нас определенную уверенность в своей безопасности. К этому моменту мы проехали уже километров сто-сто двадцать, что по вьетнамским понятиям считается довольно приличным расстоянием. Совсем не далеко от нас, если судить по карте, обозначена крупная деревня, в которой мы рассчитываем передохнуть и немного подкрепиться.
