Еще в темноте, перед рассветом, Виссе и Кремер выезжают, чтобы, согласно приказу, в десять уже быть в штабе 71-й пехотной дивизии в Хартмансдорфе.
В извилистой балке, расположены бункеры, как в арабском горном поселке.
Видно, не зря 71-я пехотная дивизия выбрала своим тактическим знаком четырехлистник клевера, приносящий счастье. Солдаты и лошади еще выглядят упитанными. Виссе проходит мимо склада, бункер которого заполнен мешками с пшеницей и овсом. Конское ржание и топот копыт из устроенной в земле конюшни свидетельствует о жизненной силе и бодрости.
Выходцы из Нижней Саксонии и на Волге сохраняют свою здоровую жизненную сметку и трудолюбие. Виссе много ездил по «котлу», но нигде не видел такой чистоты, порядка, как в 71-й. Здесь даже бункера для солдат обшиты досками. Во многих сколочены кровати, а в некоторых ротах даже есть купальни. Бункер командного пункта дивизии с обшивкой из гладко оструганных, тщательно подогнанных обожженных досок и пестрыми занавесками на крохотных окнах напоминает крестьянский дом в Вестфалии.
Офицер-порученец, обер-лейтенант, — длинное, худощавое существо. Он вынужден сгибаться, чтобы не удариться головой о потолок. Слишком худой, со слишком тонкой шеей и маленькой головой, он, задрав нос, как жираф, осматривает Виссе и немного медлит, прежде чем представиться.
— Фон Флоттов! — хрипло произносит он и обозначает приветствие, не подавая руки. В том, как он смотрит сверху вниз на Виссе, рост которого всего 180 сантиметров, проскальзывает презрение к штафиркам. Он родился в клане военных, и его карьера обеспечена. Он смотрит сверху вниз и на майора Креве. Если отнять у него чувство юмора, то он ничего не потеряет, говорит взгляд Креве, которым он обменивается с Виссе.
— Приветствую вас, — майор сильно пожимает руку Виссе. С крупной головой, льняными волосами, светлыми глазами и дерзким лицом, майор точно соответствует тому представлению, которое получил Виссе о германцах из рассказов богемца — профессора в гимназии. Примерно одного роста с Виссе, он ладно и сильно скроен. Рот складывается в странную победительную улыбку. От него исходит ощущение благородства и доброты. Майор посылает порученца к генералу.
— Доложите господину генералу, что прибыл офицер связи 20-румынской дивизии. Ну-с, теперь к нам! — Майор гостеприимно предлагает Виссе закурить и выпить, и некоторое время беседует о том, как они попали сюда, и о военных впечатлениях.
Еще до того, как майор переходит к деловым вопросам, между ними установилась атмосфера доверия и симпатии.
— Я хотел бы обсудить с вами снабжение румын из 1-й кавалерийской дивизии. С сегодняшнего дня мы берем на себя снабжение примерно пяти тысяч человек. Я позабочусь о том, чтобы эти бедняги получили полное довольствие. Я уже послал нашего учетчика на грузовике, который в Питомнике примет продовольствие из наших запасов, полученных по воздуху, и привезет в Гончару. Я связался также и с румынским интендантом.
Как было решено, завтра, к обеду, в Гончару прибудет полковник Димитриу и сразу начнет расформирование румын. Есть запросы из нескольких дивизий. Мы сообщили формированиям, в которые будут переданы румыны, чтобы их офицеры забрали людей с 26 декабря!
Разговор прервался, вошел генерал. Вскочить и вытянуться перед генералом, стоять навытяжку и приветствовать — для Виссе это одно единое движение. Только глаза могут оставаться живыми и подвижными. Генерал окидывает его взглядом и видит, что придраться не к чему. Он коротко улыбается тому, как майор Креве задумчиво отодвигает стул, берет под мышку свою папку с бумагами и удаляется.
Фон Гартман не принадлежит к популярным генералам. Худощавый, высокого роста, угловатый, он и внешне выглядит суровым. Он не из тех, кто хлопает по плечу, кого интересуют маленькие заботы меньших по званию и который беседует с ними запросто. Он следит, чтобы его солдаты получали лучшее продовольствие, лучшее снаряжение, лучшие квартиры и смотрит, чтобы вокруг были порядок и справедливость.
Генерал поворачивается к Виссе:
— Генерал Татарану сообщил о вас в армии, что вы хорошо показали себя в тяжелых оборонительных боях его дивизии. Мне выпала приятная обязанность сообщить, что благодаря вашим заслугам с сегодняшнего дня вам присвоен чин капитана! Поскольку своим поведением в бою удовлетворяете всем требованиям, то мне поручено вручить вам штурмовой пехотный знак!
Он протягивает Виссе руку и с силой жмет ее.
— Сколько вам лет, господин капитан?
— Двадцать два, господин генерал.
— Меня особенно радует, что мне поручено вручить эту награду молодому офицеру, который прошел мою школу!
Виссе не смог сдержаться и засмеялся.
— Прошу прощения, господин генерал, за мое не соответствующее случаю поведение. Только что как раз я вспомнил случай, когда впервые имел честь быть замеченным господином генералом!
— Что, это было так смешно или нелепо?
— Я был смешон, господин генерал!
— Если вы не смогли сдержать смех, то я должен услышать эту историйку. Позвольте пригласить вас отобедать со мной!
Виссе благодарит за приглашение.
— Как я узнал дальше: ваш доклад о генерале Татарану был передан из армии. Сегодня вечером в восьмичасовых новостях было сообщено о награждении генерала Татарану «Рыцарским крестом». Нам известно, что в стойкости румынской дивизии есть и ваша заслуга.
— Это было в 1939 году — жарким днем в конце весны. Я встретился с господином генералом, который был тогда еще полковником, на улице Клусхюгеля, ведущей к артиллерийской казарме. В совершенно мокром от пота мундире, с карабином наперевес, с заупрямившейся лошадью, то называя ее всякими ласковыми словами, то дергая за повод, я бежал за группой юнкеров, скачущих под командованием старшины-прапорщика лейтенанта Гельнкампа.
— Почему вам пришлось бежать?
— Из-за упрямства, господин генерал!
— Тогда это полезно, и вам было легче потом!
— Это было полезно, и потом мне было легче, но я все равно считаю, что это несправедливо, господин генерал!
— Несправедливо? Хуже слова не бывает! Нужно десять раз подумать, прежде чем говорить так! Поскольку вы до сих пор считаете так же, это доказывает, что у вас в сердце засела заноза, которую следует вытащить! — Хмурится генерал. Ему это кажется настолько важным, что он посвящает Виссе целый час, слушает его и спорит.
— Вообще-то там не смотрели, откуда мы. Только одному унтер-офицеру, инструктору, не нравилось, что мне, австрийцу, предстояло стать германским офицером. Офицер командовал: «Стройся!» Моя Ортруд, которую я очень любил, была довольно старой клячей, утром ее трудно было расшевелить, хотя я и вставал в строй одним из первых.
— Ах, вы не желаете? — орал на меня унтер-офицер. — Я вас быстро расшевелю, венский лентяй, чтобы вы знали, где находитесь!
— Я это уже заметил, господин унтер-офицер!
— Тогда вы знаете, для чего вы здесь в Пруссии?!
— Так точно, господин унтер-офицер, чтобы сделать из меня солдата!
— Чтобы сделать из вас прусского солдата!
— Чтобы сделать из меня солдата, господин унтер-офицер!
— Пруссаки всегда солдаты!
— Так точно, господин унтер-офицер! Австрийцы ими были уже тогда, когда не было пруссаков.
— Об этом я вас не спрашивал! Лечь, встать, марш, марш, марш, лечь!
Он гонял меня с моей клячей вокруг взвода, к удовольствию моих товарищей, которые уже встали в строй.
— Какой солдат должен из вас получиться?
— Хороший солдат, господин унтер-офицер!
— Лечь, встать, марш, марш! Хороший солдат умеет это лучше! Какой солдат должен из вас получиться?
— Хороший солдат, господин унтер-офицер!
— Это я уже слышал, а какой еще?
— Германский солдат, господин унтер-офицер!
— А еще какой?
Я молчал, и он, гоняя меня дальше, заставил лечь в навоз около конюшни.
— Ну что, что должно из вас получиться? И если вам ничего не придет в голову, то я вам помогу и подскажу еще раз.
— Спасибо, не нужно, я знаю, господин унтер-офицер!
Ситуация была настолько накалена, что лейтенант, который все это видел, посчитал уместным сесть на лошадь и приказал унтер-офицеру дать команду на построение. Унтер-офицер велел мне встать в строй и доложил лейтенанту.
Лейтенант осмотрел взвод, и его взгляд остановился на мне. На моем белоснежном кителе прямо на груди было большое навозное пятно размером с тарелку.
— Как вы выглядите?
— Господин лейтенант, я…
— Меня это не интересует! Вы одеты не по форме!
— Так точно, господин лейтенант! Лейтенант дал приказ «По коням!»
— Вы же не собираетесь садиться на коня: думаете, что я поскачу по городу с таким засранцем!
— Нет, господин лейтенант! — Я хотел вместе с Ортруд повернуться и отвести ее в стойло.
