- Яйцо всмятку, пирожное и кофе… — И мягко добавил: — Не торопитесь?
Зейц подтянулся, напряг спину, готовясь вскочить для приветствия, но, увидев штандартенфюрера СС в штатском и поняв, что в данной обстановке шеф не ждет от него громогласного усердия, чуть-чуть приподнялся.
- Сидите, сидите, Зейц. Я нарочно пригласил вас сюда, а не на Альбертпринцштрассе. Будем считать наш разговор всего лишь отеческим поучением. Ведь у вас не было отца, который мог бы своим советом указать верный путь.
- Мой путь указан фюрером, — тихо ответил Зейц.
Собеседник кивнул.
- Но вы уже успели немало накуролесить, Зейц. Боюсь, что мне следовало бы внимательнее изучить некоторые страницы вашего жизнеописания. Ничто не проходит бесследно, Зейц. Ничто.
Зейц молчал.
- Оставим пока прошлое в стороне. Думаю, вы сами при случае расскажете мне все, и подробно. Но я вас не тороплю. Мне нужна ваша преданность сегодня. Услуги, которые потребуются от вас, носят особый характер. Отныне вы будете посылать донесения лично мне. Наша уверенность в секретности работ, — которые ведутся в Лехфельде, должна быть абсолютной. Мы стоим на пороге великих открытий в области военной техники. Эти открытия коренным образом могут повлиять на войны, которые придется вести Германии. Но, сожалению, мы не вправе доверять даже тем, кто эти открытия делает. Мы не вправе доверять никому, Зейц. Вам ясно?
- Я ручаюсь, что на заводах Мессершмитта нет ни одного еврея и ни одного коммуниста.
- При чем здесь евреи, Зейц?! Этого еще не хватало! Нельзя доверять никому. Вот список лиц, которые меня особенно интересуют. Не спускайте с них глаз. Обо всем мало-мальски особенном немедленно извещайте меня.
Зейц взял список и тут же с недоумением поднял глаза на собеседника:
- Как, сам главный?..
- Разумеется.
Вторым за Мессершмиттом в списке стоял Иоганн Зандлер.
- Надеюсь, вы запомнили всех, Зейц?
Штандартенфюрер забрал список у ошеломленного Зейца и медленным, вялым взглядом обвел кафе.
К столику подбежал пинчер и встал на задние лапы. Улыбнувшись, штандартенфюрер положил на нос собаки кусочек пирожного. Пинчер вскинул голову и поймал пирожное пастью.
- Эта собака — моя любовь, — проговорил Клейн и, увидев молодую женщину в норковой шубке, поклонился: — Добрый день, фрау Регенбах. Женщина обворожительно улыбнулась:
- Зизи не успокоится, пока вы ее не погладите, доктор.
Она надела на пинчера ошейник и вышла.
- И вот еще о чем я хотел попросить вас, Зейц, — проговорил штандартенфюрер, задумчиво глядя вслед фрау Регенбах. — Поищите себе невесту. Все люди вашего возраста нуждаются в верной подруге. Добрый семьянин нравится толпе. А работать с людьми — большое искусство, Зейц. Вам нужно иметь своих людей среди рабочих, среди техников, летчиков, инженеров. Это разные люди, Зейц. Но все они люди. Не будьте слишком грубым, слишком упрямым, слишком мягким, а главное, слишком умным. Излишек всегда опасен. Грубость раздражает людей. Упрямство — отталкивает. Мягкость вызывает презрение…
Штандартенфюрер Клейн помолчал и неожиданно попросил:
- А теперь, Зейц, расскажите мне о своих друзьях. О своих старых друзьях. О Вайдемане, Коссовски, Пихте…
Глава третья
Крещенные огнем
10 января 1940 года возле небольшого бельгийского городка Мешелен у реки Маас совершил вынужденную посадку германский связной самолет «Ме-108». Летевшие на этой машине майоры Хейнманс и Рейнбергер везли с собой документы особой важности — распоряжения по планам вторжения во Францию, Бельгию и Голландию. Незадачливые летчики часть документов уничтожили, но остальные попали в руки бельгийских пограничников и скоро стали известны командованию союзников — Англии и Франции, которые после нападения на Польшу находились в состоянии войны с Германией. Один из документов содержал директиву командующего вторым воздушным флотом генерала Фельми о взаимодействии с соседним третьим флотом и другими подразделениями люфтваффе. Из него явствовало, что направление главного удара по Франции выбрано через Бельгию и Голландию.
В сложившейся обстановке гитлеровское командование было вынуждено перенести сроки нападения. Гитлер, взбешенный потерей документов, отстранил от должности генерала Фельми и заменил его генерал-полковником Кессельрингом, получившим Рыцарский крест за польскую кампанию. Непосредственного виновника утраты секретных оперативных документов майора Рейнбергера заочно приговорили к смертной казни.
Пока генеральный штаб лихорадочно переделывал план нападения на Францию, Гитлер приказал двинуть войска в Данию и Норвегию. К марту фашистские самолеты, вторгаясь в воздушное пространство этих государств, закончили аэрофотосъемку всех важных объектов. Часть сведений добыл опытный шпион, военно-воздушный атташе Германии в Осло капитан Шпиллер. В начале апреля германские войска, поддержанные с воздуха авиацией, высадились в портах побережья от Осло до Бергена. Малые государства капитулировали. Дания раньше. Норвегия позже. Наступила очередь Франции.
- 1 -
Весной авиагруппу Вайдемана перебросили на западную границу. Весна шла дружно. Уже в конце апреля в Голландии наступили на редкость солнечные, теплые дни. Море было тихим. Туманы жались к берегам, скрывая дамбы.
Но в ночь на 8 мая вдруг поползли тучи, пошел мелкий дождь. Он трудолюбиво обмывал и без того чистенькие черепичные крыши, асфальтированные дорожки, поля цветов.
В полночь осоловевшие от безделья голландские пограничные посты были разбужены тяжелым воем самолетов. Пока тормошили спящих телефонистов, пока дежурные офицеры дозванивались до своих начальников, гул прекратился. Самолеты ушли.
Часовые плотнее закутались в дождевики. Разошлись по еще не остывшим постелям зенитчики, успокоились дежурные офицеры.
И тут из низких туч посыпались парашютисты. Они приземлялись на аэродромах Гааги и Роттердама, Дордрехта и Моердьяка, захватывали мосты через Маас, Лек и Ваал, проникали в расположение войсковых частей, артиллерии, бесшумно снимали часовых.
И снова донесся тяжелый, утробный гул самолетов. И снова стих… На захваченные парашютистами аэродромы стали спускаться многоместные десантные планеры.
- Придержи штурвал, Шверин, я включу посадочную фару, — проговорил Вайдеман, который вел одну из этих машин. — Давно не летал на фанерных катафалках.
- Включатель слева от триммеров элерона, — сказал Шверин.
- Нашел. — Вайдеман включил фару.
Желтовато-синий свет уперся в стену плотного, непробиваемого тумана. Слева и справа скользили в тучах пучки света других планеров.
- Вот уж сядем им на загривок! — заржал Шверин.
«Разбойник», — подумал Вайдеман, покосившись на развеселившегося второго пилота.
Он прислушался к тишине. Транспортные «юнкерсы» уже ушли за новым десантом. Были слышны только короткие вскрики на земле, поскрипывание деревянного фюзеляжа да возня Шверина на правом сиденье. Вайдеман открыл форточку и старался отыскать на приближающейся земле посадочную полосу.
Авиагруппа должна была вместе с десантниками захватить аэродром в Маастрихте, где базировались лучшие английские истребители «спитфайры», и перегнать их на германский аэродром под Аахен.
- Лейтенант! — крикнул Вайдеман стоящему в дверях пилотской кабины командиру парашютистов, — Сколько у тебя солдат?
- Сто двадцать.
- А на аэродроме, наверное, не меньше трех тысяч голландцев?
- Не меньше, — усмехнулся лейтенант.
- Они вышвырнут вас, как щенков.
- Пари! Эти кролики разбегутся при первых же выстрелах.
Планер вынырнул из туч. На земле уже горел какой-то дом и освещал широкую равнину. Вайдеман потянул штурвал на себя, стараясь погасить скорость. По днищу планера захлестала мокрая трава, толстые шины колес коснулись земли и сильно заскрипели на твердом, укатанном поле.
Солдаты выпрыгнули из планера и скрылись в темноте. Повсюду белели успевшие намокнуть шелковые полотнища парашютов. Где-то недалеко шла беспорядочная стрельба.
Вайдеман надел стальной шлем, достал из-под сиденья автомат и вышел наружу. Зябко поеживаясь, подошли пилоты и техники других планеров.
- Вот что, ребята, — сказал Вайдеман, — под огонь не лезьте, обойдутся без нас. Важно угнать «спитфайры». Никто не летал на них?
- Откуда же?!
- Учтите, машина капризная. Чуть перетянешь ручку — сваливается в штопор без предупреждения. Взлет обычный, только разбег побольше. Потяжелей. На посадке задирайте нос повыше, а то расшибете лбы.
Из темноты выскочил ефрейтор с окровавленной рукой, засунутой за отворот плаща.
- Аэродром наш! — крикнул он.
Около дороги ждал грузовик. Пилоты набились в кузов, а Вайдеман и Шверин залезли в кабину. Вдали шел бой. Пунктирными линиями прорезали темноту трассирующие пули автоматов. Гулко толкали воздух взрывы гранат. Иногда взлетали белые ракеты и меркли, запутавшись в кромке низких туч. Несколько раненых сидели у дороги, перевязывали друг друга индивидуальными пакетами.
