Сэр Джон Тови впоследствии написал, что «Бисмарк» храбро сражался до конца и ушел на дно, не спустив флага.
После гибели «Бисмарка» в Германии воцарилось уныние. Гитлер срочно призвал к себе гросс-адмирала Редера и потребовал отчет о происшедшем. Он желал получить объяснение допущенным, на его взгляд, тактическим ошибкам.
– Почему Лютенс не повернул обратно, потопив «Худ»? – в ярости вопрошал фюрер. – Почему он не последовал за «Принцем Уэльским» и не добил его? Отправить одним ударом на дно два вражеских линкора – вот это была бы впечатляющая победа. Тогда бы наш «Бисмарк» снискал славу непобедимого.
Если бы только, тогда бы… Все это казалось Редеру совершенно несерьезным. Кто угодно может выиграть сражение и даже войну, сидя за покрытым зеленым сукном столом. Он, Редер, как никто другой, знал, что командовать кораблем можно только с мостика. Командир флотилии был храбрым и грамотным офицером, достойным доверия. Судьба на этот раз оказалась немилосердной, и это было закономерным. К такому исходу он, главнокомандующий ВМФ Германии, был готов, начиная применять свою тактику «ударь и убеги», поскольку щедро посыпал солью хвост своего мощного противника.
Один удар, и доселе эффективная система «кораблей-призраков» приказала долго жить. Через несколько дней после потери «Бисмарка» «Принц Эйген», прорвав английскую блокаду, благополучно добрался до Бреста. Но в штабе напрасно ждали вестей от снабженческих судов; они были перехвачены англичанами.
В обстановке особой секретности в ОКМ велось создание сети судов обеспечения в удаленных, редко посещаемых частях Атлантики. Поэтому немецкие корабли, действовавшие в открытом море, всегда могли пополнить истощившиеся запасы. Теперь тайное стало явным. Англичане провели широкомасштабную операцию, в результате которой шесть из семи снабженческих судов попали в руки противника. А печальный опыт «Бисмарка» ясно показал, что противник быстро совершенствуется и в других областях. Он уже достиг нешуточных успехов в создании новой радарной аппаратуры; кроме того, радиус действия авиации неуклонно расширялся. Все это поколебало уверенность в возможности дальнейшего успеха действий «кораблей-призраков». Немецкий военно-морской флот больше не мог рассчитывать на использование в Атлантике своих больших кораблей. Бремя нападения на торговые пути Великобритании целиком ложилось на плечи подводного флота, которого в Атлантике было совершенно недостаточно.
А тем временем «Шарнхорст» и «Гнейзенау» оставались в гавани Бреста. К ним присоединился «Принц Эйген». Но какую они могли принести пользу? Все равно их больше нельзя было послать в Атлантику. Оставаясь у причалов Бреста, они подвергались непрерывным атакам авиации; оставалось только удивляться, что нанесенный им ущерб пока невелик. В дополнение ко всему в ОКМ поступил приказ из штаба Гитлера не подвергать корабли риску без особой необходимости. Потеря «Бисмарка» нанесла диктатору, который был очень чувствителен ко всему, что могло лишить его престижа, нешуточный удар. К тому же он гордился своими красавцами кораблями. Приказ гласил: избегать любого риска; с этим ограничением Редер боролся долго, но тщетно.
Представлялось очевидным, что корабли следует вывести из Бреста, где за восемь месяцев на них было сброшено 4000 тонн взрывчатки.
Как-то раз в штабе 2-го дивизиона в Булони пронесся слух, что «старик» окончательно свихнулся. В полдень 12 февраля 1942 года он неожиданно и без объяснений приказал всему личному составу своей команды грузиться в армейские грузовики и возглавил конвой, двинувшийся в сторону мыса Грис-Нез.
Люди чувствовали себя школьниками, отправившимися на экскурсию. Зачем их везут? Что они должны увидеть? Многие с сомнением поглядывали на капитана, который явно нервничал. В конце концов рулевой решился подать голос:
– Сэр, позвольте спросить, что…
В ответ командир протянул ему бинокль и молча указал на море, показавшееся на юго-западе. Вряд ли смелый рулевой, как и остальные моряки, когда-нибудь забудет то, что ему довелось увидеть.
Вдоль береговой линии на полной скорости шла эскадра кораблей: пять, восемь, пятнадцать! Они были разными – большими и маленькими; это был настоящий флот. В самом центре двигались самые большие, без сомнения, это были линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», а также крейсер «Принц Эйген». Их сопровождали эсминцы и торпедные катера. Корабли двигались со скоростью не менее 28 узлов.
Описываемые события происходили в самой узкой части Ла-Манша, в непосредственной близости от побережья Великобритании. Возможно, британский лев уснул? Или англичане сочли происходящее миражом? Немцы, конечно, не трусы, но кто поверит, что их небольшой флот посмеет прорываться через пролив при свете дня под носом у английских береговых батарей, мимо дюжины аэродромов и портов, через минные поля…
Люди на мысе Грис-Нез махали фуражками, словно находились на военном параде, но такого парада им никогда не приходилось видеть. Эскадра обогнула мыс и взяла курс на север. Самая узкая часть Ла-Манша уже осталась позади, а противник еще и пальцем не шевельнул.
За месяц до этого о планируемой дерзкой операции знали всего несколько человек. 12 января 1942 года из Берлина в Растенбург, расположенный в Восточной Пруссии, вышел специальный поезд, в котором было только два вагона. В купе, предназначенном для проведения совещания, гросс-адмирал Редер излагал свой план высшим офицерам ВМФ, которых он неожиданно вызвал в Берлин днем ранее.
– Все мы, безусловно, понимаем, что оставлять наши корабли в Бресте больше нельзя. За прошедшие восемь месяцев противник не прекращал наносить бомбовые удары. Уверен, так больше продолжаться не может. Ведь только за вчерашний день на гавань Бреста было совершено триста воздушных атак!
Отсутствие боевого опыта у экипажей сделало обычный маршрут прохода в Атлантику неприменимым. Кроме того, на выходе из гавани всегда дежурит разведывательный самолет союзников, готовый сообщить в адмиралтейство о любых перемещениях немецких кораблей.
Если мы выберем северный маршрут вокруг Шотландии, все путешествие будет проходить в пределах радиуса действия вражеской авиации; к тому же англичане смогут использовать свой значительно более мощный, чем у нас, боевой флот. Иными словами, риск огромный. Единственная альтернативная возможность – прорываться через Ла-Манш. В этом случае риск, я уверен, будет не меньше, но предприятие может оказаться успешным. Здесь сыграет свою роль эффект неожиданности, в результате чего противнику не хватит времени, чтобы предпринять ответные действия.
Много долгих часов продолжалось обсуждение возможных плюсов и минусов предстоящей операции. Такого рода прорыв в пределах видимости английских берегов обещал стать беспрецедентным событием, нарушающим все традиции использования крупных боевых кораблей в морской войне. Напоследок Редер посчитал необходимым напомнить собравшимся следующее:
– Помните, что окончательное решение примет фюрер. Поэтому, когда вы будете излагать ему свое мнение, не пытайтесь преуменьшить возможные опасности, но и не проявляйте излишний пессимизм. Только так мы можем внести свой вклад в дело спасения наших кораблей.
В четыре часа адмиралы предстали перед Гитлером в его «волчьем логове» возле Растенбурга. Начиная с декабря 1941 года фюрера не покидала мысль, что союзники могут высадиться в Норвегии, чтобы оттуда нести угрозу с севера, поэтому он предложил перевести три военных корабля из Бреста на север.
Теперь была рассмотрена возможность проведения этой операции. В обсуждении приняли участие Джешоннек и Галланд из люфтваффе. По общему мнению, шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят. Но Гитлер решил, что придется пойти на риск.
– Если корабли останутся в Бресте, – сказал он, – не приходится сомневаться, что рано или поздно враг выведет их из строя. Точно так же, когда человек болен раком, если его не оперировать, он в конце концов непременно умрет. Если же сделать операцию, он может быть спасен. Поэтому давайте оперировать!
Так было задумано мероприятие, которое позднее друзья и враги назвали выдающейся совместной операцией немецкого военно-морского флота и люфтваффе. Его успех полностью зависел от сохранения тайны. Вся необходимая под готовка должна была проводиться так, чтобы англичане ничего не заподозрили. Очень сложным оказалось замаскировать сбор целой флотилии минных тральщиков, которым предстояло очистить от мин дорогу для прохода кораблей. Она должна была протянуться от Бреста вдоль побережья Франции, Бельгии и Голландии до Гельголандской бухты.
Дорогу следовало подготовить в течение четырех недель. Ее длину разделили на несколько сотен участков, причем для каждого из них был изобретен правдоподобный повод, требующий немедленного траления мин. Появилось множество поддельных докладов всевозможной агентуры, содержащих информацию о новых вражеских минных полях, наличие которых требовалось срочно подтвердить. Предполагаемые минные поля постоянно меняли свое местоположение…
