– Трудно добирались?
– Безобразно! – неожиданно резким голосом говорит командующий и указывает на меня. – Он же нас к немцам завёз!
Меня сразу бросает в жар: «Ну, всё!»
– Кто завёз – Федотов? – с хитровато-доверчивой улыбкой удивлённо переспрашивает Астапыч и категорически отрицательно мотает головой. – Не может быть!
– Как не может быть?! Было! – строго и неулыбчиво, по-прежнему сухо и с неприязнью продолжает командующий. – И еще ложно докладывал, что всё нормально. За один только обман он заслуживает наказания!
– Аллес нормалес! – понимающе восклицает Астапыч. – Всё нормально! – весело повторяет он. – Так он вас морально поддерживал,- поясняет Астапыч. – Это же его прямая обязанность! Разрешите доложить, товарищ генерал, что переправиться через Одер под таким обстрелом… ночью, в такую непогоду, да ещё при волне – это, извините, не в ширинке пятерней почесать! Вы и командир корпуса на плацдарме и, как я вижу, целы и невредимы. И не у немцев, а у меня в блиндаже. За одно это я должен объявить благодарность Федотову и экипажам.
Отец родной и благодетель! Ещё не было случая, чтобы Астапыч в трудную минуту отвернулся от подчинённого или бросил его в беде, как не раз с лёгкостью делали на моих глазах другие начальники. Пока есть Астапыч, и мы не пропадём…
– А ты, Быченков, за словом в карман не лазишь,- недовольно замечает командующий.
– Так разве в боевой обстановке есть время в карман лазить? – искренне удивляется Астапыч. – Берёшь, что наверху, на языке. А как иначе? Иначе враз слопают, с потрохами.
Командующий, уже раздетый адъютантом и успевший маленькой расческой потрогать усы и волосы на голове, делает ко мне несколько коротких шагов; подняв сухонький указательный палец, потрясает им в метре от моего лица и строго, наставительно говорит:
– И ещё хотел нас обмануть! Меня, старого солдата, думал надуть: пытался выдать фронтальный пулемётный огонь за фланкирование!{14} . Не думай, что тебя не поняли,- я тебя вижу насквозь и даже глубже! Генерала обмануть – паровоз надо съесть! – с возмущением восклицает он.
– Так точно! – вскинув руку к каске и вытягиваясь в струну, с готовностью подтверждаю я. – Виноват!
Паровоз я в своей жизни ещё не съел, и потому обмануть генерала, а тем более двух, оказался не в состоянии. Но после высказываний о том, что такое переправиться через Одер, и относительно благодарности я почувствовал, что ничто серьёзное мне не грозит, и своим «Виноват!» как бы признал, что действительно чуть не завёз двух генералов к немцам.
Из внутреннего кармана кителя командующий достаёт сложенный вдвое листок и протягивает его Астапычу.
– Поздравительная телеграмма командиру корпуса и тебе. Персональная.
– Ну, уважили! – не скрывая радости, улыбается Быченков.
Ещё бы не уважили! Из девяти дивизий нашей армии четыре форсировали Одер, но захватить плацдарм и, более того, в течение недели расширить его удалось только Астапычу. Группы захвата и передовые отряды трех других дивизий, в том числе и одной гвардейской, несмотря на отчаянное сопротивление, были сброшены немцами в Одер.
Между тем адъютант и ординарец Астапыча успели застелить стол белоснежной скатертью, расставили на ней стаканы в трофейных подстаканниках, тарелки с закусками. Мне здесь делать нечего, в мою сторону никто не смотрит, и, козырнув для порядка, я тихонько выхожу.
Ну, кажется, на сегодня всё!
Я, конечно, пустышка, сопляк и бездельник, и с мозгами у меня не густо, но я уже не первый год замужем и вмиг всё соображаю: Астапыч, конечно, знает о взятом и уже выпотрошенном немце и, выждав достаточно времени – после ужина, обсуждения обстановки и разговоров,- как бы невзначай предложит генералам самим опросить свеженького пленного, всего часа два назад находившегося там, в немецких боевых порядках. Вызовут переводчика, приведут пленного – вот вам, пожалуйста, товарищ генерал-полковник, во исполнение вашего приказания экспресс для Москвы, для генерала Оборенкова.
Документы апреля 1945 г. (действующая армия)
1. Приказано – изменить отношение к немцам
НКО СССР
Военный Совет
1 Белорусского фронта
Командирам соединений
и нач. политотделов
При этом объявляю директиву Ставки Верховного Главного Командования № 11072 от 20.4.45 г. с резолюцией Военного Совета фронта для руководства и точного исполнения.
«Ставка Верховного Главного Командования
ПРИКАЗЫВАЕТ:
1. Потребовать от войск изменить отношение к немцам, как к военнослужащим, так и к гражданскому населению, и обращаться с немцами лучше.
Жесткое обращение вызывает у них боязнь и заставляет упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен.
Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит ведение боевых действий, снизит упорство немцев в обороне.
2. В районах Германии создавать немецкую администрацию, в освобожденных городах назначать бургомистров. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.
3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и к панибратству с немцами.
И. СТАЛИН
АНТОНОВ»
Приказываю:
1. Директиву не позже 21.4.45 г. довести до каждого офицера и бойца действующих войск и учреждений фронта.
2. Особое внимание обратить на то, чтобы люди не ударились в другую крайность и не допускали бы фактов панибратства и любезничанья с немецкими военнопленными и гражданским населением.
3. Начальникам штабов вместе с начальниками политотделов с утра 23.4.45 г. произвести в частях проверку знаний указаний тов. Сталина всеми категориями военнослужащих.
Г. ЖУКОВ
ТЕЛЕГИН
МАЛИНИН
* * *
Шифротелеграмма
ШТ из 71 А
Подана 21 апреля 1945 г.
14 ч 10 мин
О/Важная
Начальникам политотделов корпусов
и дивизий
К 24-00 23.4.45 г. донесите о проведенной работе по директиве Ставки ВГК об изменении отношения к немцам и откликах личного состава на нее.
Нач. ПО{15} 71 армии
* * *
Начальнику политотдела 47 армии
полковнику тов. Калашник
Политдонесение
23 апреля 1945 г. по получении указаний Военного Совета армии в развитие приказа Ставки № 11072 от 20.4.45 г. для устранения произвола и самовольства в отношении к немцам мною проведено совещание начальников политотделов дивизии, на котором доведены указания Военного Совета армии.
1. О прекращении самовольного изъятия у немцев их личного имущества, скота и продовольствия.
2. О взятии под войсковую охрану всего имущества, продовольственных запасов в складах и магазинах, сборе брошенного скота и передаче их военным комендантам для использования на нужды войск и обеспечения продовольствием гражданского населения.
3. О решительной борьбе с незаконными самозаготовками продовольствия и строгом наказании занимающихся этим, а также дающих разрешения на незаконные заготовки.
4. Об организованном выселении немцев из зданий, предназначенных для размещения штабов и командования, изоляции остального населения от воинских подразделений в отдельные постройки и обеспечении отселяемых немцев имеющимися у них запасами продовольствия, личным имуществом и сохранении его в оставленных ими домах и квартирах.
5. Об организации сбора брошенного немцами имущества и выдаче его частям в качестве посылочного фонда только с разрешения Военного Совета армии и командиров корпусов.
6. Об оказании помощи в организации местных органов власти.
7. Об изъятии оружия у местного населения и т. д.
Нач. политотдела
125 стрелкового корпуса
полковник КОЛУНОВ
* * *
Политдонесение
О проведенной работе в частях и спецподразделениях 328 сквд по доведению и разъяснению личному составу приказа Ставки ВГК № 11072
23 апреля 1945 г.
Приказ получен в дивизии в ночь с 21 на 22 апреля 1945 года. Директива была размножена на печатной машинке и с работниками политического отдела была направлена во все подразделения дивизии и доведена до всего личного состава. Прямо на марше в каждой роте политработники и командиры рассказывали бойцам содержание директивы, разъясняли требования Ставки Верховного Главнокомандования об изменении отношения к немцам – как к военнопленным, так и к гражданскому населению.
