– Кому непосредственно вы подчиняетесь? Чин, фамилия?
– Я не стану отвечать на этот вопрос, – резко отреагировал оберштурмфюрер.
– Разве от того, что я буду знать чин и фамилию вашего непосредственного командира, что-либо на этом отрезке фронта изменится?
– А зачем вам знать его фамилию и чин, если вы – обычный армейский офицер? Какой вам прок от этого знания?
– Почему вы так уверены, что я – «обычный, армейский…»?
– Возможно, НКВД или военная контрразведка используют вас в качестве своего осведомителя, однако на самом деле вы всего лишь командир стационарной береговой батареи, расположенной к востоку от Одессы, на берегу залива. Правда, вас только недавно перебросили туда из Ленинграда, после окончания специальных командных курсов, и это заставляет задуматься над вашим реальным статусом…
– Вы о чем сейчас говорите, барон?! – почти ужаснулся комендант плацдарма.
– О вас, капитан, – въедливо улыбнулся пленный.
– Это я понял. Откуда у вас все эти сведения обо мне?
– Разве так важно, откуда? Главное, что вы не можете признать их неточными.
– Это не ответ, барон фон Фрайт. Насколько я знаю, ни один из тех людей, которым что-либо известно о моем прошлом и нынешнем армейском статусе, в плен к вам не попадал. Разве не так?
– Не попадал. Во всяком случае, я такого не встречал.
– Поэтому жду более обстоятельного ответа. И боже вас упаси заставлять меня выбивать этот ответ силой.
– «Выбивать силой»? – высокомерно ухмыльнулся барон, пожимая при этом плечами. – И этого говорит офицер офицеру? Вы меня разочаровываете, капитан.
Гродов выслушал оберштурмфюрера, поиграл желваками, давая понять, что крайне недоволен его ответом.
Судя по всему, барон даже не подозревал, что это сообщение способно так поразить капитана. Подперев руками подбородок, Гродов почти с минуту напряженно всматривался в лицо пленного. Когда тот попросил разрешения закурить и достал портсигар, Гродов молча подвинул к нему через стол изъятую у него старшим лейтенантом Владыкой зажигалку.
– Послушайте, оберштурмфюрер, это не допрос, а обычный разговор. Но мне крайне важно знать, откуда у вас эти сведения. Если для вас это принципиально, никто не узнает, что источник стал известен от вас. Хотя для вас это уже не должно иметь какого-либо значения.
– В каком смысле? – напрягся обер-лейтенант СС.
– В том, что ни командование, ни военно-полевой суд уже не смогут наказать вас за разглашение тайны.
– Хорошо, я укажу источник. Но взамен вы даете слово офицера, что не казните меня этой ночью, а доставите на свой плацдарм, чтобы оттуда переправить на восточный берег реки.
– Если вы не будете доставлять нам хлопот своим упрямством и попытками к бегству.
Неподалеку, на косе, вспыхнула перестрелка. Затем послышались взрывы гранат. Оба офицера прислушались. Уловив взгляд коменданта, который опасался, что какая-то из его групп напоролась на засаду, краснофлотец, маявшийся в домике в роли охранника, сказал, что он выяснит, что там происходит, и вышел.
– Упрямства не последует, – проворчал барон, когда стрельба затихла. – Вам, конечно же, известно имя старшего лейтенанта контрразведки Валерии Лозовской, которая совсем недавно была заслана к нам для ведения разведывательно-диверсионной работы.
Гродов отреагировал на это имя так, словно ему плеснули в лицо кипятком. Пленный обратил на это внимание и теперь хладнокровно добивал его:
– Вспоминайте, капитан, вспоминайте. Валерия Лозовская: симпатичная такая, обворожительная женщина, которая и в обыденно житейских делах и в постели…
– Вам не стоит описывать прелести баронессы Лозовской, – пробовал осадить его комендант плацдарма.
– Вот именно: баронессы. Причем весьма высокородной. В ваших устах, господин капитан, этот титул прозвучал как полноценный пароль, утверждающий: «Не сомневайтесь, эта женщина мне знакома».
– Если я правильно понимаю суть происходящего, ваша контрразведка сумела разоблачить эту советскую разведчицу, арестовать и основательно допросить?
– «Советскую разведчицу» баронессу Валерию?! – удивился теперь уже фон Фрайт. – Вы что, всерьез верите, что она является вашей разведчицей? – теперь уже настороженно уточнял он, выделяя слово «вашей».
– Что вас так удивило, оберштурмфюрер?
– Так вы что, в самом деле считаете баронессу Валерию своей, советской… разведчицей?! – пленный сначала несмело улыбнулся, затем как-то странновато хохотнул и наконец расхохотался так, что заставил Гродова на время забыть, что это эсэсовец у него на допросе, а не наоборот, и даже слегка покраснеть.
– Прекратите свое ржание, оберштурмфюрер, – мрачно потребовал капитан. А выждав, когда барон погасит на лице последние отблески улыбки, все с той же суровостью поинтересовался: – Что вас так рассмешило, пленный? Что именно вас так рассмешило? Мой вопрос значительно серьезнее, чем вам кажется.
– В таком случае и мой ответ покажется вам значительно серьезнее, чем можно было предположить. Она была заслана в вашу страну, умело подставилась вашей контрразведке и выполнила возложенное на нее задание.
Гродов с минуту гипнотизировал эсэсовца взглядом, затем нервно покачал головой:
– Такого не может быть.
– Это не аргумент, капитан. Недавно баронесса явилась к шефу СД в Румынии, заявив, что считает свое задание выполненным и временно, до прояснения ситуации на фронтах, в частности, до взятия германскими войсками Кишинева и Одессы, выходит из игры.
– И что, абвер позволил ей выйти из этой игры?
– Она оказалась под опекой СД, посягать на святое право верховенства которой абвер никогда не решался. И потом, высокие чины в СД пока что держат ее в резерве, поскольку, в связи с войной и стремительным продвижением наших войск к Москве сами пока что не знают, каким образом следует использовать агента подобного уровня, прошедшего такую основательную подготовку по обе стороны фронта.
– Не возражаю: затруднения неминуемо должны были возникнуть, – согласился Гродов.
Баронесса Валерия стала агентом сигуранцы еще со школьной скамьи. Прежде чем подставиться вашей контрразведке, эта наивная с виду девчушка успела пройти обучение в румынской разведшколе, которую, будучи студенткой, посещала под видом спортивной секции, а также курс индивидуальной подготовки у агента абвера в Кишиневе. Тогда же ее заслали в подпольную просоветскую организацию, которую не истребили только ради того, чтобы, после ухода румынских войск из Молдавии ваш НКВД клюнул на баронессу. Слишком уж она выделялась и родословной своей, и активностью подпольщицы. Не говоря уже о внешности, – лукаво добавил офицер СД. – По замыслу вашей контрразведки, она должна была войти в высший свет Румынии, а затем Австрии, Германии. Словом, ваша контрразведка видела в ней агента экстра-класса.
– Хотите сказать, что все то время, которое баронесса провела в Ленинграде, а затем в Одессе, она не теряла связи с абвером?
– Наоборот, с приближением войны эта связь становилась все более интенсивной. Другое дело, что в абвере, особенно в диверсионном отделе СД, баронессу тоже воспринимали как агента экстра-класса, поэтому никто не собирался тревожить ее по мелочам, а тем более – рисковать ею на каких-то заурядных операциях. О ее деятельности дважды докладывали самому шефу абвера адмиралу Канарису.
– И все же что-то в ведомстве адмирала Канариса пошло не по плану…
Оберштурмфюрер откинулся так, чтобы привалиться спиной к стене дома, и решительно покачал головой.
– Это в ведомстве Берии все пошло «не так, не по плану…». Валерия мило поддалась на вербовку, лихо переспала с шефом НКВД в Кишиневе и успешно прошла подготовку в советской разведшколе под Ленинградом. Ей это было нетрудно, поскольку и подготовка кое-какая имелась, а главное, баронесса принадлежит к тем редким, самосовершенствующимся женщинам, которых следует воспринимать как «романтиков от разведки».
– Эдакая румыно-германская Мата Хари? – кисло улыбнулся Гродов.
– Можно сказать и так.
Догадывался ли пленный офицер СД, как гадко было сейчас на душе у его «тюремщика»? Так гадко бывает только у человека, которому вдруг дали ясно понять, что он жестоко обманут и что ему цинично наплевали в душу. Причем сделал это человек, которым он в свое время так увлекался!
– И все же вы не ответили на мой вопрос: «Когда наметился облом в ее отношениях с «советами»?
– Первоначально ваша контрразведка готовила Валерию к работе за рубежом в штате одного из посольств или какого-либо торгового зарубежного представительства. Именно там она должна была подставиться германской или румынской разведке и превратиться в перебежчицу. Существовали также иные варианты сотрудничества. Но когда русской разведке стало ясно, что война неизбежна, у Москвы появились иные планы относительно баронессы. Точнее, там отказались от элитарного плана использования этой аристократки и низвели ее сначала до уровня радистки-инструктора на каких-то курсах; затем, уже в Одессе, решили использовать самым примитивным образом – переправив ее на румынский берег в качестве «дунайского резидента». Получилось так, что вне Союза выполнять задание абвера она не могла, а выполнять задание советской разведки на румынских берегах – не желала. Тем более что румынские войска действуют уже на территории Союза.
