«Господин Воронцов! Я получил Ваше предупреждение…
В этой связи необходимо сказать, что позиция советского руководства, которой оно придерживается в последнее время в своих подходах к международным вопросам, и в особенности к афганской проблеме, вселила в нас веру, что новый режим в Советском Союзе изменился по сравнению со своими предшественниками, учитывает реальную ситуацию и хочет, чтобы проблема Афганистана решалась посредством переговоров. Мы также думали, что как минимум после десяти лет ужасов войны и убийств советские поняли психологию афганского народа и на опыте убедились, что этот народ невозможно силой и угрозами поставить на колени и заставить что-либо сделать. К сожалению, продолжается ненужное давление, которое вы оказываете для поддержки горстки наймитов, предающих самих себя, которым нет места в будущей судьбе страны. Жестокие и позорные действия, которые ваши люди осуществили на Саланаге, в Джабаль-Уссорадже и других районах в последние дни вашего пребывания в этой стране, уничтожили весь недавно появившийся оптимизм. Напротив, это заставляет нас верить, что вы хотите любым путем навязать нашему мусульманскому народу умирающий режим. Это невозможно и нелогично.
С уважением Ахмад Шах Масуд 7.11.1367 (26.01.1989) года».
Вооруженный конфликт на Саланге, конечно, не входил в наши планы. Его просто не удалось избежать. Советское военное командование, не желая кровопролития, до последнего момента надеялось на возможность заключения с Масудом соглашения, но прямо-таки патологическая ненависть к нему Наджибуллы и других представителей пуштунского руководства НДПА не дали этого сделать. В результате пострадали люди. Что же касается местного населения, то они, выходя из района боевых действий (по нашей просьбе), не принимали от нас никакой помощи, хотя все было для этого заранее организовано: развернуты палаточные городки, пункты обогрева, питания и медицинской помощи.
Сейчас модно осуждать решение о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 года как политическую ошибку. Но выводились войска уже в 1989 году, т. е. почти через десять лет, однако урок не пошел нашим политикам впрок. Приказы из Кремля по-прежнему отдавались без учета реальной обстановки… Но кто взял на себя ответственность за эти действия?.. «Демократ» Горбачев по своей природе этого сделать не мог.
Сразу же по окончании первого этапа вывода наших войск из Афганистана, согласно Женевским соглашениям, афганское руководство обратилось к советскому правительству с просьбой «прекратить вывод войск в связи с тем, что Пакистан и США не выполняют Женевских соглашений». Однако мы, т. е. советское военное командование в ДРА, настаивали на точном соблюдении установленного срока вывода 40-й армии.
Вот что я был вынужден официально докладывать шифротелеграммами министру обороны СССР:
«…4 сентября встретился в штабе Оперативной группы МО СССР с президентом ДРА по его настойчивой просьбе.
В ходе беседы Наджибулла сказал: «Враги распространяют слухи о том, что президент недооценивает помощь, оказываемую 40-й армией, и заявляет, что советские войска уклоняются от боевых действий и не оказывают действенной поддержки Вооруженным Силам Афганистана. Это неправда. Наоборот, руководство Афганистана прилагает сейчас настойчивые усилия, чтобы в ответ на нарушения Женевских соглашений США и Пакистаном приостановить вывод советских войск и тем самым создать условия для предотвращения ликвидации завоеваний Апрельской революции…»
…На наш взгляд, войска 40-й армии ни при каких обстоятельствах оставлять в Афганистане нельзя. Этот шаг ничего, кроме вреда, не принесет. Советскому Союзу будет нанесен труднопредсказуемый ущерб на международной арене. А советский народ будет возмущен таким решением. О чем я сообщил Наджибулле.
Варенников». 5.9.1988 г.
Кратко комментируя сказанное, надо отметить, что Наджибулла не верил в то, что я ему в течение последнего года внушал: «Вооруженные Силы Афганистана уже способны самостоятельно без 40-й армии защищать независимость своей страны». Он не верил в это, хотя это было именно так — время подтвердило: после выхода наших войск Вооруженные Силы Афганистана почти три года успешно решали задачу по защите своего государства. Он, Наджибулла, как и все руководство ДРА, привык за эти годы, что 40-я армия была в стране как бы щитом от всех бед. Привык к этому и боялся, что свои воины могут дрогнуть. Конечно, его опасения основания имели: предательство, коварство, измена — все это присутствовало. А с уходом советских войск эти негативы, конечно, должны были проявиться еще больше. Так и случилось. Даже министр обороны Шахнаваз Танай переметнулся на другую сторону (к Г. Хекматиару).
И Наджибулла понимал, что очень многое будет зависеть от того, какое решение приму лично я. Вот почему он зачастил с визитами ко мне в резиденцию. Однако я не был намерен менять своего мнения об обстановке и решения по выводу войск. Наоборот, я всячески внушал Наджибулле уверенность в том, что все будет в порядке и что армия, МГБ и МВД его страны оправдают надежды.
Но чем ближе подходил срок второго, завершающего этапа вывода наших войск, тем настойчивее были руководители Афганистана в намерении затормозить выход 40-й армии. Постоянно и все более решительно высказывались просьбы оставить часть советских войск в Афганистане. Такая позиция афганцев находила поддержку у определенной части советского руководства, которое стало колебаться. В их числе были Шеварднадзе и Крючков.
12 января в Кабул прибыла советская правительственная делегация во главе с Шеварднадзе. Он имел встречи и беседы: с Наджибуллой; Шарком — председателем правительства; Танаем — министром обороны, Якуби — министром госбезопасности; Ватанджаром — министром МВД; Вакилем — министром иностранных дел и другими. Все настаивали на оставлении части сил советских войск в Афганистане для обеспечения безопасности кабульского международного аэропорта и магистрали Кабул — Хайратон. Они прямо заявляли, что если этого сделано не будет, то оппозиция перережет все коммуникации и задушит Кабул голодом.
Вот некоторые фрагменты стенограммы продолжения этих бесед во время последнего приезда советской правительственной делегации:
Наджибулла. Афганская бригада в составе 900 человек и полк МГБ вряд ли способны должным образом противостоять мятежникам в зоне влияния Ахмад Шаха. В этой связи прошу советское руководство рассмотреть вопрос о возможности размещения на временной основе в районе Саланга советских воинских частей, функция которых заключалась бы только в охране дороги…
Мы также полагали бы желательным, чтобы на советских аэродромах в непосредственной близости от границы Афганистана на постоянном дежурстве находилось определенное количество авиасредств, которые можно было бы оперативно задействовать против мятежников в случае возникновения угрожающей ситуации в том или ином районе страны.
Шеварднадзе. Вопрос нанесения авиационных ударов с территории Советского Союза носит чрезвычайно деликатный характер. Мы понимаем, что вам будет трудно обойтись без поддержки советской авиации, но одно дело наносить удары в условиях присутствия советских войск, и другое — после их вывода… Такие меры могут неизбежно вызвать контршаги со стороны США и Пакистана, неблагоприятную международную реакцию…
Якуби (министр государственной безопасности РА. До тех пор, пока существует Ахмад Шах Масуд, трасса Кабул — Хайратон будет закрыта, а следовательно, сохранит остроту проблема доставки грузов и специмущества не только в столицу, но и в другие районы страны. От решения этого вопроса зависит, выстоит или падет нынешний режим…
А. Вакиль (министр иностранных дел РА). Необходимо, чтобы советская сторона с учетом положений Женевских соглашений продолжала, особенно после 15 февраля, оказание помощи нашим Вооруженным Силам путем нанесения ракетных и бомбоштурмовых ударов… Для нас жизненно важно сохранить контроль над аэродромами в Баграме и Кандагаре, а также над портом Хайратон. После завершения вывода советских войск Ахмад Шах Масуд, несомненно, попытается перекрыть дорогу через Саланг…
В этом же духе высказались и другие министры. Находясь под впечатлением этих встреч, Шеварднадзе 15 января провел в Кабуле совещание со всеми советскими представителями. Он заявил, что, по его мнению, для предотвращения блокады афганской столицы после ухода советских войск необходимо оставить (или направить позже) советскую охрану на столичном аэродроме и на дороге Кабул — Хайратон. В связи с этим он поручил находившимся в Кабуле в составе делегации сотрудникам МИД СССР подготовить записку в Комиссию Политбюро ЦК КПСС по Афганистану с обоснованием необходимости принятия этого предложения.
