Выслушав доклад Кемпке и убедившись, что группа беглецов (а значит, будущих свидетелей) достаточно многочисленна, Борман еще раз обдумал приготовления и счел их безукоризненными. Двойник соответствовал описаниям медицинской карты, включая такие особенности, как вмятина на надбровной дуге и сросшаяся после перелома ключица. Что ж, двойников готовили почти год, этот экземпляр — лучший. Для перестраховки оставили еще одного, а остальных устранили еще в феврале. Стоматологическая карта уничтожена. Ее пришлось ликвидировать, поскольку у основного двойника не хватало зуба на нижней челюсти, а не на верхней, мост же можно было ставить только один. Одновременно избавились от необходимости (сложная задача!) формировать тот же прикус — наиболее убедительный элемент стоматологической экспертизы (уж Мюллер-то в этих делах [469] был дока). По прошествии лет это несоответствие можно будет списать на забывчивость врачей, если они останутся живы и будут давать показания. Для дезинформации противника в бункере рейхсканцелярии оставили трупы двух лжефюреров: пока внимание победителей будет приковано к поиску истинных останков Гитлера, Борман получит дополнительно несколько относительно спокойных часов для собственного спасения.
План Бормана — Мюллера был выполнен точно: на Лертерском вокзале произошла смена Бормана на двойника, а на Инвалиденштрассе их встретил переодетый патруль. Только на самом деле в задачу патруля входило устранение Штумпфеггера и двойника в момент побега. Впрочем, одновременно раздались выстрелы и из разрушенного здания: для перестраховки в руинах засели два эсэсовца, которым поручалось завершить операцию по устранению свидетелей. Когда лжепатруль и группа беглецов покинули Инвалиденштрассе, эти двое раздели двойника, раздавили во рту каждого трупа ампулу с ядом и бросили невдалеке от тел подделку — записную книжку Бормана. Далее им оставалось в условленном месте устранить власовцев из лжепатруля...
Сам же рейхсляйтер покинул Лертерский вокзал в компании проводников Мюллера и беспрепятственно добрался до дома № 117 по улице Курфюрстендамм, в подвале которого прежде находилась телеграфная гестапо. В 1945 году часть помещения выгородили под общее бомбоубежище. Здесь Борман, Мюллер и помощник последнего Шольц поджидали новых проводников. Посланцы Алоиса Гудала не заставили себя долго ждать. Беглецов разделили — каждому был уготован свой маршрут.
Сначала Борман отправился на север Германии к адмиралу Деницу. Им удалось встретиться. Сообщив адмиралу в общих чертах суть поставленных целей и [470] сделанных приготовлений, рейхсляйтер убедил Деница бороться до конца и не спасаться бегством: пленение официального главы третьего рейха, назначенного самим фюрером, автоматически ослабит пресс спецслужб противника и облегчит подпольщикам борьбу за возрождение Германии. Получив согласие Деница, Борман пересек границу с Данией и несколько дней скрывался в эсэсовском госпитале, где, как стало впоследствии известно, прятались многие видные нацисты.
Далее путь Бормана лежал через Берхтесгаден. Верный обыкновению все доводить до конца, десять дней он провел в городе, скрываясь на квартире одного из своих бывших служащих и собирая отчеты наблюдателей, следивших за деятельностью противника поблизости от шахт, в которых была захоронена часть нацистского золота. Здесь его навестила Герда. Мартин наказал жене отправиться вместе с детьми в горы — люди Алоиса Гудала подготовили ей место начальницы одного из детских приютов, открытых под патронажем католической церкви.
Однако вскоре после окончания войны американцы нашли семью бывшего рейхсляйтера НСДАП: в местечке Грендерталь на австро-итальянской границе была обнаружена небольшая вилла, где размещался детский приют, которым руководила фрау Борман. Естественно, Герда заявила, что ничего не знает о судьбе своего мужа.
На самом же деле здесь проходил один из маршрутов епископа Гудала: в горах недалеко от виллы находилось тайное убежище, которое использовалось для временного пребывания беглецов эсэсовцев. Этим путем ушли в Италию Эйхман и Борман. Впрочем, у последнего еще хватало дел в Европе: следовало поторопиться с перемещением сокровищ из альпийских шахт. Признаки недавних строительных работ были достаточно заметны, ибо в спешке последних недель [471] войны не хватило времени замести все следы этих захоронений{64}. После короткого визита в Южную Америку летом 1945 года Борман возвращается в Европу, проделав оба вояжа на подводной лодке.
Два года Борман занимался «отмыванием» европейской части сокровищ и закладывал фундамент послевоенной Европы (точнее — фундамент нацизма в послевоенной Европе) в соответствии со своими планами. Большую часть времени он скрывался в лабиринтах монастырских погребов. Его связными и посредниками в налаживании связей со спецслужбами США служили избранные руководители католической церкви, в лоне которой все разведки постарались свить свои гнезда. Американская сторона выглядела наиболее привлекательным партнером, во-первых, потому, что третий рейх не осуществлял на территории США агрессивных военных действий и там объективно не существовало такого непримиримого отношения к нацистам, какое возникло в европейских странах, на себе испытавших «прелести» фашизма. Поэтому американцы могли быстрее пойти на полномасштабный сговор. Во-вторых, экономика этого государства не пострадала в последней войне и могла дать наибольшую отдачу от вложения в нее капиталов. Поэтому союз с американцами сулил быстрое и эффективное «отмывание» денег в ближайшие несколько лет. К моменту государственной реабилитации Германии Борман уже обладал бы всем спектром мощных финансовых рычагов. Упор на сотрудничество с американскими спецслужбами позволял также укрепить контакты с ведущими промышленно-финансовыми корпорациями США, способными уже [472] в ближайшем будущем — при условии достижения соответствующих договоренностей — активно и легально поддерживать в Европе линию Бормана.
Тем временем в Южной Америке подручные бывшего рейхсляйтера прибирали к рукам целые государства. Опираясь на поддержку вышколенных нацистами армий и отряды самих эсэсовцев, к власти пришли кровавые диктаторы, под крылом которых «бывшие» подняли голову и уже не скрывались. Все это происходило с ведома ЦРУ, имевшего в Латинской Америке мощную разведывательную сеть. Мировую прессу заполонили сообщения о многих гитлеровских приспешниках, заслуживших в Европе дурную славу убийц и приговоренных к высшей мере наказания, но процветавших теперь в странах Латинской Америки. Истинным «эльдорадо» стал для них Парагвай, где открыто функционировало около ста крупных фирм с немецким капиталом. Нацисты прибрали к рукам экспортные операции, сельскохозяйственные комплексы и банки, а также по поручению правителей курировали некоторые сделки с другими странами на государственном уровне. Диктатор Альфредо Стресснер заявил, что они — «элита парагвайской нации», и признал, что многие из них очутились в Парагвае лишь после войны.
Однако истинные главари привычнее и спокойнее чувствовали себя в тени. Они старательно подчищали свои следы как в прошлом, так и в настоящем. Несомненно, в свое время именно по инициативе Бормана была осуществлена операция «Зеленый склеп» — попытка обелить образ Гитлера. Кроме выпуска множества профашистских брошюрок, излагавших вымышленные подробности из личной жизни фюрера, был организован показ выдержанных в мечтательном, идиллическом стиле рисунков, якобы выполненных его рукой. Естественно, в исполнении подобных операций первую скрипку играл Мюллер — у Бормана [473] хватало задач политического и экономического характера. Рука «опытного мастера» проявилась и в истории с Ладиславом Фараго. Исследователь выяснил, что Борман поддерживал личное знакомство с президентом Аргентины Пероном. В 1948 году бывший рейхсляйтер получил в Ватикане паспорт на имя Элизера Гольдштейна и отправился в Южную Америку на итальянском пассажирском корабле «Джованни К». В порту Буэнос-Айреса его встретил тогдашний министр обороны Аргентины и лично отвез в подготовленные апартаменты — в дом № 130 по улице Калле Сайта в Сан-Мартино. Получив разрешение на постоянное жительство, Борман-Гольдштейн мог свободно передвигаться по стране. Бывший рейхсляйтер объединил вокруг себя нацистов, к 1952 году создавших мощную нацистскую организацию «Паук». После свержения режима Перона в 1955 году Борман перебрался в Чили — именно к этому периоду относятся и показания свидетелей, якобы видевших его на Тихоокеанском побережье Южной Америки и у западных отрогов Анд.
Очевидно, на каком-то этапе исследователь нащупал истинный след Бормана, коли «бывшим» пришлось разыграть тонкую многоходовую комбинацию. Как показали последующие проверки, с какого-то времени ему намеренно подсунули фальшивки и убедили, что в архивах полиции хранятся подлинные документы о Бормане. Фараго заявил о сенсационной находке: в архивах аргентинской полиции хранятся документы о сделке между Борманом и президентом Аргентины Пероном. Последний якобы обещал предоставить Борману убежище в Аргентине в обмен на кругленькую сумму. Проверка показала, что эти бумаги не стоили и ломаного гроша (возможно, в свое время Фараго показали подлинные документы, впоследствии изъятые из архива). Специалисты Мюллера добились цели: репутация исследователя [474] была окончательно подорвана, а его версия — дискредитирована.
