— Хотел бы в кавалерию, — попросил я.
— У нас нет кавалерии, — ответили.
Решил поговорить с командующим фронтом генерал-лейтенантом А. И. Еременко. Я его знал, в тридцатых годах он командовал кавалерийским корпусом. Случай представился. Я так и начал:
— Товарищ командующий, обращаюсь к вам, как к бывшему кавалеристу. Надеюсь, вы поймете меня. Ведь из двенадцати лет, которые я посвятил Красной Армии, одиннадцать отданы кавалерии…
Андрей Иванович выслушал меня очень внимательно и сочувственно:
— Я понимаю вас, капитан. Понимаю, что значит кавалеристу без коня. Но должен огорчить — в отделе кадров правильно сказали: на нашем фронте конницы нет. Мой совет: соглашайтесь на стрелковую часть. Нам очень трудно, люди позарез нужны…
Нас, пятнадцать офицеров, направили в 154-ю стрелковую дивизию, входившую в состав 50-й армии. Дивизии ставили задачу — прикрывать отход армии, оборонять Брянск.
Меня назначили командиром первого батальона 510-го стрелкового полка, старшего лейтенанта В. А. Гусева — моим заместителем.
И оглядеться толком не удалось, даже со всеми командирами взводов не сумели познакомиться, как уже должны были вести батальон в бой. Да и не только в первом батальоне было так. Дивизию, и без того недоукомплектованную, еще не залечившую всех ран после жлобинских боев, подняли по тревоге и бросили против прорвавшихся гудериановских танков и мотопехоты.
6 октября немцы, хотя и понесли огромные потери, но заняли Брянск и Карачев. Войска Брянского фронта оказались рассеченными на две части, а пути их отхода — перехваченными.
Надвое была рассечена и 154-я стрелковая дивизия. В тяжелейшее положение попал наш полк. Немцы его отрезали не только от дивизии, но от его же тыловых подразделений.
Личного состава в полку осталось не больше трехсот человек. Лишились мы и 45-миллиметровых орудий и минометов, их передавили немецкие танки. Командование полка переформировало полк в два батальона, в них влили всех, кто был способен носить оружие. При штабе оставили лишь небольшую группу разведчиков.
Остро встал вопрос снабжения продуктами питания и боеприпасами, вещевого обеспечения. Командир полка принял решение создать специальную группу снабжения.
Меня вызвали в штаб полка. Была уже глубокая ночь, лил дождь. Я изрядно вымок. Но и в штабе не подсушился. Полк отступал, бойцы не то что землянки, окопы не успевали отрывать. И для штаба полка, расположившегося в густом сосновом лесу, наспех соорудили из сосновых веток вместительный шалаш.
Там и встретили меня командир полка майор А. Н. Гордиенко, его заместитель капитан В. М. Шугаев и комиссар старший политрук А. И. Долматов. В шалаше темно, только изредка Василий Минаевич Шугаев включал свой единственный на все командование полка ручной фонарик. Кто говорит, приходилось определять по голосам.
— Догадываешься, зачем пригласили?
Голос, что называется, без улыбки. Значит, командира полка. И хотя моим собеседникам не видно, я пожимаю плечами:
— Понятия не имею.
Майор Гордиенко продолжает.
— Придется тебе сдать батальон Гусеву, а самому переходить на должность заместителя командира полка по снабжению.
Это так неожиданно, что я растерялся. «Как же так, столько лет строевым командиром, и вдруг приниматься за снабжение…»
Но у начальства на все мои возражения были свои доводы. Вышел из штабного шалаша с тяжелым чувством.
С чего начинать?
В мой первый день в новой должности первой моей помощницей стала врач Анна Прокофьевна Зайцева. Молоденькая, лишь недавно окончила медицинский институт. Но за дни боев так закалила свою волю, что ни при каких обстоятельствах не терялась. С ней мы детально обсудили, где будем принимать раненых, как и куда потом эвакуировать, кто может быть санитаром. Ни медикаментов, ни медицинских инструментов у нее еще не было.
Помню, было это уже в Тульской области, отправились мы с Зайцевой в маленький городок Крапивна: там немцы разбомбили городскую больницу.
— Может, посчастливится что-нибудь откопать в развалинах, — мечтала врач.
Мне первому повезло. Из битого кирпича и стекла извлек докторскую трубку для прослушивания больных — стетоскоп. Поспешил к Анне Прокофьевне.
— Вот, возьмите, — и протянул ей свою находку.
Как она обрадовалась!
Разыскали мы в тот день самый различный медицинский инструмент.
— Ну, теперь заживем, — говорила довольная Анна Прокофьевна.
Вторым моим помощником стал Стефановский, командир взвода снабжения из первого батальона, которым мне так недолго пришлось командовать. Было Стефановскому лет двадцать пять. Был он на редкость неутомим и энергичен. Успевал работать буквально за всех начальников служб, положенных по штату: начпрода, начвещ, начартснабжения… В полку появились лошади, приличный по размерам обоз.
Майор Гордиенко не на шутку встревожился. Он собрал своих заместителей, а также начальника штаба и комиссара полка и произнес речь о том, как вредно обрастать тыловыми подразделениями:
— Нужно отказаться от всего, что мешает маневренности, что демаскирует полк. Я имею в виду лошадей. Это и большая мишень, и на лошадях не везде можно пройти. Предлагаю оставить у бойцов только винтовки и автоматы, обеспечить их в достаточном количестве патронами и гранатами.
Майор Гордиенко был пехотный командир, но его заместители и комиссар Долматов в прошлом все кавалеристы. Шугаев решительно встал на мою сторону. Его поддержали остальные. В конце концов командир полка вынужден был согласиться с нашими доводами. Жалеть ему об этом не пришлось.
В непрерывных боях постоянно таял людской состав, и в конце концов было принято решение посадить всех на коней. К Туле мы уже подходили без пеших.
7 декабря 1976 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и стойкость, проявленные защитниками Тулы при героической обороне города, сыгравшей важную роль в разгроме немецко-фашистских войск под Москвой в период Великой Отечественной войны, городу Туле присвоено почетное звание «Город-герой».
Как-то, уже много лет назад, получили мы с женой письмо из Тулы. Писали ребята из школы-интерната № 3. О том, что решили они собрать материал о нашей 154-й стрелковой дивизии и просят ветеранов дивизии поделиться воспоминаниями о днях героической обороны города осенью сорок первого года.
Школа-интернат № 3… До войны в ней было артиллерийское училище, во дворе его мы хоронили своих погибших боевых товарищей. Там потом располагалось Тульское суворовское училище и в нем (целых 10 лет!) учился наш Сергей — воспитанник полка, наш с Ниной Андреевной приемный сын.
Мы ответили на письмо ребят. Переписывались несколько лет. В переписку втянулись друзья, товарищи по оружию. Ребята приглашали приехать к ним, писали, что для них мы будем самыми дорогими гостями…
В октябре 1981 года, когда отмечалось 40-летие начала обороны Тулы, мы побывали в городе-герое.
Какие же молодцы наши юные друзья! Как бережно ухаживают за могилой под скромным обелиском. Здесь проводят свои линейки, принимают в пионеры и клянутся, что никогда не забудут, во имя чего в те грозные годы воевал советский солдат.
Нас пригласили в музей имени 154-й стрелковой дивизии. Волнуясь, входим. Со стендов глядят на нас наши товарищи… Молодые, красивые лица… Живые и мертвые… Наша военная молодость!..
29 октября 1941 года 154-я стрелковая дивизия прибыла в Тулу.
Тула… Прославленный город русских оружейников. Чего стоили одни названия улиц: Штыковая, Дульная, Курковая, Ствольная, Пороховая, Литейная, Арсенальная.
Городу было ох как трудно! Развивая наступление от Орла, враг намного превосходил советские войска в живой силе и технике. Но туляки не дрогнули.
Подготовка к активной обороне началась еще в первых числах октября. А 22-го по решению Государственного Комитета Обороны был создан Тульский городской комитет обороны под председательством первого секретаря обкома партии В. Г. Жаворонкова. На следующий день комитет принял постановление об ускорении строительства оборонительных сооружений вокруг города и в самом городе. На это мобилизовали все трудоспособное население.
Вторым решением было объединить истребительные батальоны и отряды народного ополчения в Тульский рабочий полк, который возглавил майор А. П. Горшков. Нашей дивизии, нисколько не отдохнувшей после арьергардных боев, пришлось, не задерживаясь на улицах, проследовать на южную окраину юрода, чтобы занять рубеж обороны от Орловского до Воронежского шоссе.
Значение обороны Тулы каждый из нас понимал — позади Москва. Мы обязаны оправдать возлагавшиеся на нас надежды Ставки, фронта, туляков.
