летает.
Майор Углов не спешил с выводами. Учеба идет нормально, но как лейтенант покажет себя в полетах на боевое применение?
Касатов стал замечать, что во всем копирует майора Углова: в манере разговаривать, в походке. Однажды, возвратившись на аэродром после полета парой, подошел к Углову. Ждал похвалы. Отчего же тот молчит?
— Я делал все, как вы.
— Ладно. Поговорим об этом на разборе полетов.
На разборе он не обращался специально к Касатову. Отметил, что действовал тот четко, энергично. А вдруг, обращаясь ко всем:
— Копировать командира, пусть он даже мастер боевого применения, — этого мало. Действовать четко, энергично — мало. Нужно работать грамотно. Ясно? Поясню. Завтра по программе два одинаковых упражнения на боевое маневрирование звеном. Их можно скопировать — ведь порядок выполнения фигур аналогичен. Однако ставлю задачу: на втором вылете идти на фигуры не только с повышенной интенсивностью, но работать так, чтобы на протяжении всего полета тактически грамотно сохранять огневое взаимодействие. Сейчас мы и разберем это в рабочих тетрадях и на доске…
Утром четверка перехватчиков ушла в небо. Майор Углов вводил на форсаже звено в боевой разворот. Большая стрелка стремительно круг за кругом отсекала тысячи метров. Углов с удовлетворением отмечал, что ведущий второй пары умно менял свое место в строю, учитывая положение солнца, высоту, предстоящий маневр. Все — во имя сохранения огневого взаимодействия.
Где-то через день он подошел к лейтенанту Касатову. Сказал, будто и не прерывался тот разговор на бетонке аэродрома:
— Я не против копирования. Я за осмысленное копирование. Через два дня начинаются летно-тактические учения. На боевое применение летите со мной. Готовьтесь.
Наконец-то!
* * *
В ходе летно-тактического учения эскадрилья получила задачу отыскать и подавить зенитную батарею в районе аэродрома «противника». Цель малоразмерная, замаскированная. К тому же искать ее приходилось в быстро накатывающихся сумерках. Дорога каждая секунда.
Словно вздыбился от грохота двигателей аэродром.
— Форсаж! Пошли!
Первой оторвалась от земли пара командира эскадрильи.
— Форсаж! Пошли!
В небо ушли вторая пара, третья…
Ведомым майора Углова — лейтенант Касатов.
До полигона летели в режиме радиомолчания. Высота — малая. В ней — внезапность. И ключ к проходу через противовоздушную оборону «противника» — тоже в ней. В таких условиях очень важно, чтобы ведомый без слов понимал ведущего, его замысел, тактику боя.
«Как же быстро в наших краях темнеет», — подумал Сергей, твердо удерживая свое место в строю.
В сумеречных тенях левее по курсу показался аэродром «противника». Углов резко ввел машину в разворот с набором высоты. Касатов понял этот маневр для обнаружения цели и тоже взял ручку резко влево на себя. Крыло к крылу.
Где цель? Предельная внимательность! На фоне пожухлых зарослей кустарника — еле различимые круги. «Пушки в обваловании! — догадался Сергей. — Почему молчит ведущий?»
— Цель вижу! — не выдержал он, доложил командиру. И сразу ответное:
— Атакуем!
«Значит, видел и Углов», — подумал Сергей.
Разгон. Плечи вдавила перегрузка. Прибор показал необходимую скорость. От ведущего — резкое:
— Маневр!
Вслед за Угловым Касатов повел машину с заходом на стрельбу. Вот она, точка ввода в пикирование! Цель настолько мала, что вкладывается в центральную марку прицела. Удержать! Вот она уже на установленной дальности.
— Огонь! — услышал он в ту же секунду команду Углова.
Сергей сделал все точно. А руки сами увели машину круто в высоту, вслед за ведущим.
— Повторный заход! — командовал Углов.
И снова две машины в пикировании. Две, как одна.
— Работу закончили. Уход!
На аэродроме он не спеша подошел к майору Углову. Внешне ничего не изменилось в Касатове. Поднял глаза, в которых обычный и вечный лейтенантский вопрос: «Ну как?», и вдруг неожиданно для себя, широко улыбнувшись, выдохнул:
— Хорошо работали!
Углов испытующе смотрел на Сергея. Вот сейчас скажет с ухмылкой: «Спасибо, лейтенант, за оценку». Касатов сжался, закусил губу. Услышал:
— Не просто хорошо, а отлично поработали! Замечаний нет. О деталях — на разборе.
Эх, узнала бы об этом Наташка!
* * *
Вторая эскадрилья набирала высоту. В летном становлении, в боевом совершенствовании. Все выше поднимался и Сергей.
Однажды, в перерыве между полетами, майор Углов подошел к летчикам:
— Ну, с кем будем соревноваться в новом учебном году? Кого назовем своим соперником? Как думаете?
— Первую! — даже привскочил лейтенант Малышев.
Грянул смех. Хохотали даже не над предложением. Смешно это — конопатый Ильюшка и — первая эскадрилья мастеров боевого применения. Даже Углов не сдержал улыбку. Переждав, когда все утихомирятся, спросил:
— Ну, а все-таки?
Ответил за всех капитан Новичков, спокойный, рассудительный:
— Мы так думаем, что снова третью.
— Оно, конечно, спокойнее, полегче! — съязвил Малышев, лицо которого все еще оставалось пунцовым.
— Зачем полегче? — укоризненно посмотрел на него Новичков. — Третья по-своему сильна, сплочена. Старый, испытанный соперник. Вот и продолжим наше соревнование.
— А вы как думаете, лейтенант Ясиновский? — спросил Углов.
— Думаю, с первой надо соревноваться. Так и Касатов считает.
Сергей сейчас был благодарен Виктору. Правильно. Самому ему еще рано такое заявлять, но думает он так, как Малышев и Ясиновский.
— Вот интересная ситуация, — заговорил заместитель командира эскадрильи по политчасти капитан Ситинцев. — Опытные офицеры за то, чтобы соперником назвать третью эскадрилью, молодежь наша — за первую. Что за вами, капитан Новичков, опыт или перестраховка.
— Вы сначала спросите, что за ними, за молодежью: реальные возможности или шапкозакидательство? — отпарировал Новичков.
— Ну что же, будем, товарищи, голосовать? — предложил майор Углов.
Все с каким-то удивлением посмотрели на него. Что сам-то думает? Почему не высказал свою точку зрения?
— А в общем, ладно, есть еще время подумать каждому, — поднялся Углов. — Давайте-ка лучше партию шахмат. Ну как, капитан Новичков?
Летчики окружили шахматистов, следя за игрой. Прошло лишь несколько минут, а Новичков удивленно поднял глаза:
— Вам же мат, командир!
— Еще партию? — предложил Углов. И видя, как напарник без особой охоты берется за шахматы, спросил:
— Что же так? Неинтересно? А ведь я теперь, как говорится вами же, испытанный соперник.
Смахнул фигуры. Сказал будто сам себе:
— Кому она интересна, победа над слабым?
Сложив фигуры, поднял голову:
— Так что же, товарищи, будем голосовать?
— А я лично за то, чтоб с первой, — почему-то обращаясь к замполиту, заговорил Новичков. — У меня сил хватит.
— И хватит на то, чтобы молодежи помочь? — спросил замполит.
— Конечно, не без этого.
Заговорили все разом. И про голосование забыли, так было все ясно. Углов не вмешивался, слушал. Кстати, это, как потом выяснилось, было первое и последнее его шахматное поражение здесь, в полку.
* * *
— Не сильно ли замахнулись? — спросил Ситинцев, ни к кому, собственно, не обращаясь. Сам себя спросил. В штабе эскадрильи их, офицеров, было четверо. Пожалуй, каждый думал так,
