Когда группа Монке скрылась в темноте, сторож повернулся к напарнику и сказал:
— Сегодня у нас положительно день побед! Не правда ли, Росснер?
— Рано радоваться, господин Краузе, — ответил Росснер. — Я слышал случайно от этих неудачников, что вторую группу ведет обергруппенфюрер Раттенхубер. Он может оказаться решительнее, чем Монке!
Но группа Раттенхубера так и не появилась в тоннеле. Точно так же, как и третья группа, прошедшая мимо левого поворота на полпути от станции «Фридрихштрассе» и в итоге выбравшаяся на поверхность на станции «Штадтмитте». Но в третьей группе уже не было Бормана, чего никто не заметил, а кто если и заметил, то не придал значения, поскольку все были слишком озабочены личным спасением. Монке предполагал, что группы будут двигаться с интервалом не менее ста метров, но группы в процессе движения сближались на расстояние прямой видимости. Отставшие от одной группы примыкали к другой, а оторвавшиеся от своей догоняли идущую впереди и продолжали путь вместе с ней.
Борман и Штумпфеггер не пропустили левый поворот и вдвоем подошли к перегородке.
— Я начал бояться, что вы уже не придете, — с облегчением выдохнул Краузе, открывая перегородку. Стальные ворота откатились в сторону. За перегородкой стоял Шерг. Никакой взрывчатки, конечно, не было.
— Оставить перегородку открытой? — спросил Шерг у Краузе.
— Естественно! — ответил Краузе. — Она уже сыграла свою роль.
Через пару часов этим путем прошел оторвавшийся от своей группы и пробиравшийся в одиночку шарфюрер Миш. Никаких сторожей возле открытой настежь перегородки не было и в помине, и Миш не подозревал, с какими трудностями столкнулся на этом самом месте часом раньше Монке.
* * *
Борман и его спутники вылезли на поверхность в районе станции Лертер. Краузе сказал Штумпфеггеру:
— Здесь нам надо разделиться. Мы будем выходить по двое. Первыми пойдут Росснер и Шерг, затем вы и вот этот господин.
И он указал на унылого изможденного человека среднего роста в мешковато сидевшем мятом костюме.
— Последними пойдем я и рейхсляйтер Борман. Вопросы есть?
— А дальше? Что мы будем делать дальше? — спросил Штумпфеггер.
— Сдадимся в плен русским, — ехидно ответил Краузе. Он еще что-то хотел добавить, но его перебил Борман, раздраженно сказавший Штумпфеггеру:
— Людвиг, не валяйте дурака! Мы уже почти у цели!
Штумпфеггер замолчал и наблюдал, как Росснер и Шерг пересекают улицу, освещенную всполохами пожаров.
— Теперь ваша очередь, — сказал Краузе.
Штумпфеггер и его спутник осторожно продвигались к полуразрушенному дому, в котором скрылись гестаповцы.
— Вы работали в партийной канцелярии? — спросил Штумпфеггер. — Я вас не помню.
— Нет, я еще недавно сидел в концлагере, — ответил его спутник. — Меня привезли в какой-то дом с садом и прудом, а пару дней я провел в подвале. Я не берлинец и плохо ориентируюсь в городе.
— Хм… — призадумался Штумпфеггер. — Как вас зовут, дружище?
— Шафер, Макс Шафер, — последовал ответ. — А вас?
Неизвестно, ответил бы Штумпфеггер на вопрос или нет, но он все равно не успел бы это сделать: рядом простучала автоматная очередь, и Шафер упал на асфальт. Штумпфеггер с неожиданной прытью метнулся в сторону, но его долговязая фигура представляла собой отличную мишень, и следующая очередь настигла его.
Росснер бросил автомат и сказал:
— Ну что, пошли?
— Да, пора, — ответил Шерг.
— Как думаешь, у нас есть шанс добраться до Швейцарии? — озабоченно спросил Росснер.
— Сначала надо выбраться из Берлина, — процедил Шерг. — А потом добраться до Баварии. И найти в по: граничном городке СС-оберфюрера Герлиака. Ты его хорошо помнишь?
— Не очень. Его привез из Баварии Гейдрих, хотя сам Герлиак не баварец, это точно. Впрочем, в лицо я его помню.
— Ну, это самое главное.
И два гестаповца в штатском тенями заскользили по Инвалиденштрассе.
* * *
— Куда дальше? — спросил Борман.
— Дальше мы продолжим дорогу под землей, господин Шафер, — ответил Краузе. — Вы запомнили, что вы теперь господин Макс Шафер?
— Запомнил, запомнил! — раздраженно ответил Борман.
— Ну и хорошо! — удовлетворенно констатировал Краузе и крикнул:
— Хонеман!
Из-за поворота тоннеля показался свет фонарика и появился Хонеман.
— Куда дальше? — спросил Краузе.
— Вот сюда, — и Хонеман открыл решетку в узкий тоннель. — Через него мы попадем в старую канализационную систему под Моабитом. Дорога неблизкая, но более безопасный путь сейчас трудно найти.
— Мы всецело полагаемся на вас, Хонеман, — весело ответил Краузе.
Борман вздохнул: он не привык столько ходить пешком.
— Как жаль, черт возьми, что не удалось воспользоваться «Дегеном»! — раздосадованно воскликнул он.
— Еще бы! — согласился Краузе. — И мы никогда не узнаем, что там произошло.
— Интересно, Шонеберг успел ликвидировать Борга и объект вместе с самолетом? Если Борг, Шонеберг и «Деген» попадут в руки американцев или русских, это будет очень плохо, — продолжал переживать Борман.
— Господи, о чем вы думаете?! — вздохнул Краузе. — Да нам бы самим не попасть в руки к русским! А вы все еще озабочены секретами Третьего рейха. Позволю себе вам напомнить, что Третий рейх только что прекратил свое существование, — если вы этого еще не заметили.
Борман никак не отреагировал на ехидное замечание Краузе: сейчас не время тратить силы на словесные препирательства.
* * *
Борман переживал напрасно: Цольмер неуклонно продолжал следовать плану, от которого уже давно отказались сами авторы. Оно и понятно: его никто не мог предупредить об изменившихся обстоятельствах.
Цольмер собирался выступить на Фридрихсбрюк не позднее утра 1-го мая, но Шубах оказал ему неожиданное сопротивление. Он напомнил командиру боевой группы, что тот обещал получить разрешение штаба группы армий «Центр» на проведение локальной наступательной операции в районе Фридрихсбрюка.
— Раз противник появился в районе Фридрихсбрюка, и Рендулич, зная это, не принимает никаких мер, это означает только одно: он не в состоянии держать фронт. Американцы просто обойдут Линц главными силами и ударят из Австрии через Фридрихсбрюк на Будвайз. Дальше им открыта дорога на Прагу, и они практически молниеносно рассекут все находящиеся в Богемии и Моравии наши войска, после чего их будет несравненно легче уничтожить. Восточную группировку разгромят русские, а западную — американцы. Поэтому наша задача — держать дорогу Фридрихсбрюк — Будвайз любой ценой — имеет огромное значение для судьбы всей группы армий «Центр». Как только фельдмаршал Шёрнер узнает о том, что мы самовольно начали движение к Фридрихсбрюку, он немедленно объявит нас дезертирами со всеми вытекающими последствиями. Я лично, как начальник штаба боевой группы «Цольмер», не готов нести ответственность за столь рискованное решение.
Цольмера неприятно поразила логика Шубаха. Неужели Шёрнер может истолковать его движение на Фридрихсбрюк как оставление фронта и попытку самовольной сдачи в плен врагу?! Похоже, что так…
Цольмер раздраженно ударил кулаком по столу и приказал:
— Немедленно соедините меня со штабом Шёрнера.
Однако из штаба последовало недвусмысленное подтверждение прежнего приказа: держать дорогу Фридрихсбрюк—Будвайз любой ценой. Любое самовольное оставление позиций, — в том числе командировки в тыл без вызова из штаба группы армий, — будут расцениваться как попытки дезертирства с неизбежным расстрелом на месте.
Однако нелепо было бы думать, что после такого подзатыльника Цольмер приуныл и отказался от попыток выполнения «приказа фюрера». Господина Уныние Цольмер не знал: их никто не познакомил. И он не мог представить себе веских оснований для невыполнения приказа фюрера: даже смерть не может являться убедительной причиной.
— Скажите, Шубах, а какая позиция является более предпочтительной для обороны: наша нынешняя или в Фридрихсбрюке? — неожиданно спросил Цольмер.
— Разумеется, Фридрихбрюк более предпочтителен, — нехотя ответил Шубах и тут же напомнил:
— Но в Фридрихсбрюке находится батальон британских коммандос.
— Вот что, Шубах, вы подготовьте для штаба Шёрнера обоснование… исходя из предпочтительности позиции, — словно не слыша возражений, приказал Цольмер. — А там посмотрим.
Шубах пожал плечами. Его обоснование ничего не изменит. Но Шубах ошибался. На следующий день изменилось все.
Вечером того же дня гамбургское радио под величественные звуки 7-й симфонии Брукнера сообщило: «Наш вождь Адольф Гитлер, до последнего дыхания боровшийся с большевизмом, сегодня днем пал за Германию на своем боевом посту в рейхсканцелярии». Менее чем через час объявленный преемником фюрера адмирал Дёниц официально объявил о смерти Гитлера. Дежуривший в штабе у радиостанции шарфюрер Кунце прошептал: «Слава Богу!» — и поспешил на доклад к Шубаху.
