Прервем здесь выкладки Штеменко и проанализируем сказанное. Прежде всего бросается в глаза то, что Штеменко демонстрирует невежество в элементарных вопросах оперативного искусства, чего не может быть у будущего начальника Генштаба. Штеменко здесь служил лишь своеобразным зеркалом-отражателем видения оперативных вопросов Сталиным. Целью боевых действий является уничтожение войск противника, как единственное условие захвата территории и ее закрепления за собой. Можно захватить сколь угодно большие территории и потерять их, если не уничтожены главные вооруженные силы противника. Что и произошло с вермахтом в 1941 и 1942 гг. Поэтому уничтожение живой силы и техники врага не есть потеря времени, а насущная задача армии и ее штабов, как центров по разработке соответствующих операций. Причем окружение и уничтожение войск противника выгодно именно при широком фронте, потому что в этих условиях намного сложнее создать прочную оборону на всем его протяжении, чем на узких участках. На широком фронте наступающим легче маневрировать именно в силу простора для маневра, а обороняющимся требуется больше времени для восстановления сплошного фронта. И наконец, остается только подивиться «недалекости» германского верховного командования, которое решилось в июне – июле 1941 г. провести крупномасштабную операцию на окружение в «лесисто-болотистой местности», не боясь, что противник сможет «подвести резервы и парировать удары».
Но, нельзя упрекать Штеменко в незнании азов оперативной науки, так как дальше он опровергает самого себя и демонстрирует полное понимание сути оперативных вопросов, как и полагается работнику Генштаба. Не понимал военной науки Верховный главнокомандующий, поэтому есть смысл усомниться в мемуарных утверждениях Жукова и Василевского, что Сталин к 1943 г. стал разбираться в оперативных вопросах, доказательством чему служат свидетельства самих участников событий, включая того же Жукова и Василевского.
Отметим, что Генштаб избегал даже слово «окружение», памятуя о негативном восприятии опыта борьбы с окруженной армией Паулюса Сталиным. Немецкие войска продемонстрировали там и в других местах (Демянск, Холм, Горшечное) высокую стойкость и боевую выучку в столь сложных условиях борьбы. Окруженные войска не сдавались, а вели энергичные бои, оттягивая на себя максимум возможного. Но, во-первых, неизвестно, сколько потребовалось сил и времени на то, чтобы просто отогнать 6-ю армию от Сталинграда. И удалось ли достичь такого военно-психологического и международного эффекта в ходе фронтального наступления? Во-вторых, С.М. Штеменко почему-то вспоминает операцию «Румянцев», которая была проведена в конечном счете как фронтальная операция, и совсем не упоминает о еще более тяжелых потерях и затратах времени в связи с операцией «Кутузов» (очищение орловского выступа).
Окружение образует бреши в обороне противника в десятки, а то и сотни километров. Конечно, чтобы ликвидировать окруженную группировку. порой требуется приостановить движение войск, но это не значит, что этим дается возможность подвезти резервы и парировать удары. Резервы на угрожаемые участки противник будет подтягивать в любом случае. Но при фронтальном характере боев его силы будут прибывать на четко обозначенную линию фронта, где находятся склады, связь, штабы, аэродромы. В условиях отсутствия сплошной линии обороны командиры хуже знают обстановку, в сложную проблему вырастает необходимость наладить взаимодействие с соседями и авиацией. Зимнее наступление Красной Армии в 1942–1943 гг. показало, что «котлы», в которых оказались части 6-й, 2-й немецких, 6-й итальянской и 2-й венгерской армий, ознаменовали слом всей стратегической обороны противника от Орла до Кавказа, и это привело к быстрому продвижению советских войск. Резервы, естественно, противником подтягивались, но какой ценой! Чтобы сократить линию фронта, пришлось оставить неприступный Ржевско-Вяземский выступ и не менее неприступный Демянский выступ, срезать которые Красной Армии не удавалось с начала зимы 1942 г. И наоборот, как только бои стали фронтальными – у Ростова, Харькова, Орла, – фронт быстро стабилизировался, и противник смог провести успешное контрнаступление.
Вернемся к Белорусской операции. Сходящие удары фронтов сулили возможность того, что часть сил немцев окажется под угрозой окружения. Не останавливать же из-за этого войска, в ожидании, пока противник покинет угрожаемые районы! В Генштабе всерьез задумались над этой проблемой и нашли выход.
«В данной конкретной обстановке прежние методы ликвидации противника мы считали неподходящими, – писал С.М.Штеменко. – Нужно было придумать что-то новое. Родилась, в частности, такая идея: нанеся поражение основной массе войск противника в тактической глубине его обороны мощным артиллерийским и авиационным ударом, отбросить их остатки с оборудованных позиций в леса и болота. Там они окажутся в менее благоприятных условиях: мы будем бить их с фронта, с флангов, с воздуха, а с тыла помогут партизаны. По результатам это было равнозначно окружению…» (2, кн. 2, с. 305–306). Учитывая нелюбовь Верховного к «котлам», Генштаб пошел на хитрость почти анекдотического характера. Вчитаемся еще раз в данный отрывок. Итак, новая (!) идея состояла в том, чтобы подавить тактическую оборону противника «мощным» ударом всех родов войск. Единственное замечание: данная идея перестала быть новой еще в годы Первой мировой войны. Дальше совсем смешно: предполагалось отбросить врага в «леса и болота», чтобы бить их с фронта (это непременное условие), с фланга (явная уступка очевидности) и с воздуха (пойди там разберись, где зад и где перед). А вот с тыла могли бить только партизаны (что с них возьмешь?), но не дай бог регулярные войска! И такой чепухой вынуждены были всерьез заниматься профессионалы высокой квалификации, дабы угодить гражданскому лицу, возомнившему себя полководцем!
Справедливости ради следует отметить, что хотя в подготовленных документах Генштаб старался избегать слово «окружение», у Сталина хватило здравого смысла не играть в прятки и назвать вещи своими именами. Опальное слово было восстановлено и вписано в окончательную редакцию директив (2, с. 306–307).
Характерен для рассматриваемой проблемы и «бобруйский эпизод». Подступы к Бобруйску были сильно укреплены, а местность благоприятствовала обороне. Фронтальный удар, таким образом, сулил много неприятностей. Стали искать выход. Было созвано совещание высшего командного состава 1-го Белорусского фронта с участием Г.К. Жукова. Проанализировав различные варианты, совещание признало, что наилучшим решением задачи будет все же окружение противника в районе Бобруйска. «Этот мучительный вопрос (!), – вспоминал Штеменко, – разрешился, можно считать, только 19 июня» (2, кн. 2, с. 317). К сожалению, вопрос об окружении оставался «мучительным» для Генштаба и Верховного главнокомандующего вплоть до конца войны.
Наступление в Белоруссии началось 23 июня 1944 г. Большие группировки войск противника оказались в «котлах». Как это повлияло на фактор времени и на расход живой силы и техники? Ответ находим у самого С.М. Штеменко: «В ходе операции наши войска создали три больших очага окружения – в районах Витебска, Бобруйска и Минска. Последний был особенно крупным. Тем не менее и он не приковал к себе на длительный срок значительных сил Советской Армии» (2, с. 327). А вот оценка Г.К. Жукова: «В Белорусской операции наиболее полно проявилось выработанное у советского командования всех степеней умение быстро окружать и уничтожать крупные группировки войск противника. Это искусство командования, мастерство и смелость привели к краху самой сильной немецкой группировки на берлинском направлении» (1, с. 577).
Наступление советских войск в Белоруссии развивалось стремительно. 3 июля был освобожден Минск. Глубина прорыва за десять дней боев достигла 250 км. В образовавшую брешь ринулись механизированные соединения. 8 июля советские войска заняли Барановичи, 13 июля – Вильнюс, 16 июля – Гродно… Группа армий «Центр» как оперативное целое развалилась. Во многом повторилась ситуация лета 1941 г., только для немецкой стороны. Потеря штабами связи со своими дивизиями, случаи паники, большое количество пленных (17 июля колонну в 57 тыс. человек провели по Садовому кольцу Москвы), брошенная техника, включая исправные танки. Одних плененных генералов набралось 22 штуки! Это было намного больше, чем плененных советских генералов в Белоруссии. Так что реванш Красной Армии был зубодробительно полным. Ученики, по завету Петра I, превзошли учителей.
Новым командующим группы армий «Центр» был назначен фельдмаршал Модель – «палочка-выручалочка» Гитлера в подобных критических ситуациях (он сыграл крупную роль в удержании линии фронта под Москвой зимой 1942 г.). С помощью переброшенных танковых и моторизованных дивизий с Украины и Румынии ему удалось восстановить целостность фронта и навязать наступающим фронтальные бои, в том числе не без помощи советского Верховного командования.
