Сергей Семенов - Подпасок

Федька совсем не думал, что ему придется в подпасках быть. Отец его надеялся вывести парня куда-нибудь получше: отдать в город и приучить к какому-нибудь мастерству. Но сначала Федька был мал для того, чтобы идти в город, а потом отец его заболел, и заболел не на шутку. Полтора года лежал Трофим больной, таял как свечка, и все ожидали, вот-вот мужик помрет, а он чахнул и чахнул и только перед пасхой в этом году отдал богу душу.

Катерина, мать Федьки, все время ухаживала за своим больным мужем. Хозяйство они забросили, так как некому было заниматься им, и жили только на то, что понемногу распродавали свое имущество. Сначала продали овец одну за другою, потом продали лошадь, и осталась у них одна корова. Всячески ухитрялась Катерина сберечь корову, да не уцелела и она: помер Трофим, и продали корову, чтобы похоронить его.

Похоронили Трофима, -- стала баба придумывать, что им делать, как быть? Видит Катерина, что не с чем за крестьянство приниматься: в закромах ни зернушка нет; только и хозяйства, что три курицы с петухом по двору ходят. Поплакала-поплакала баба, да и говорит сыну:

– - Федька, что же нам теперь делать-то? Лето подходит -- люди работать начнут, а нам за что приниматься?

Повесил голову парень, -- не знает, что сказать.

– - По-настоящему-то и нам бы нужно в ряд с людьми становиться. Тебе уж семнадцать годов, скоро жених, -- бобылем-то жить не очень складно.

– - Заводить надо, -- говорит Федька.

– - Знамо, надо, как свят бог! Да как начать-то?

– - Отпусти меня в город! Наймусь я там, куда ни на есть, выживу денег; вот на них и купим чего-нибудь.

Задумалась Катерина. Подумала-подумала и вздохнула.

– - Легко сказать: в город! -- сказала она. -- Обживешься ты там, друзей да приятелей заведешь, -- и про дом забудешь. Нет, родимый, нескладно это дело.

– - А что ж складнее-то выйдет?

– - Вот ономнясь говорил мне Василий Богров, -- он в Терехове в пастухи нанялся, -- отдай, говорит, ты мне своего малого в подпаски. Обещалась я ему подумать, да не знаю, как быть-то? Ты как скажешь?

– - Словно неохота бы в подпаски-то.

– - Э, родимый! Чего неохота-то? Все равно -- где ни жить, так жить. Хорош будешь -- и в подпасках хорошо будет; а плох -- так везде плохо. Все от себя! По крайности у меня на слуху будешь -- не будет так болеть мое сердце. Отпасешь лето, -- вот и корову купим. А я тут на поденщину ходить стану -- себя обработаю. Коли в зиму еще наняться, -- к весне, може, и лошадь заведем. Вот тебе и крестьяне.

Подумал Федька и сказал:

– - Что ж! Пожалуй, хошь и так -- все равно!

– - Знамо, так лучше. Знаешь пословицу: ближняя копейка дороже дальнего рубля! Жди там, когда из города-то что попадет! А тут-то уж верно.

Так и порешили Федьку в подпаски отдать. Пошла Катерина к Василью и сказала, что согласна отдать к нему малого. Обещал Василий на пасхе прийти за ним и уговориться.

Праздник встретила Катерина со слезами, с одним Федькой: вспомнила она прежнее житье-бытье и поплакала. Разговелись они как следует: нанесли им соседи молока, творогу, а кто и говядинки -- набралось всего на целую неделю.

Середь недели пришел к ним Василий и договорился взять Федьку за двадцать три рубля. Выговорила Катерина в задаток три рубля, а остальные наказала парню до осени не брать.

И стал Федька приготовляться к пастьбе: свил себе кнут, смастерил сумку кожаную, пояс с бляхами добыл -- стал настоящим пастухом.

С Егорьева дня и скотину выгнали. Начал Федька к своей должности приглядываться, и сначала не понравилась она ему.

Скотина, пока не обходилась, бегала по полю как угорелая; носятся за ней и пастухи весь день -- покоя не знают. Пригонят скотину, пойдет Федька ужинать, -- боится в чужих людях и есть-то досыта. Утром -- тоже, да с собой ничего не берет: привыкли бабы к напористым пастухам, -- иная и не догадается дать хлеба с собой, а спросить малый боялся; доводилось частенько и впроголодь быть. Потом дожди пошли: намочит пастухов, до костей пробьет, а обогреться негде, и дрожит он день целый.

Дальше -- больше; стало теплее; показалась травка, и скотина попокойнее стала. Начали бабы на полдни ходить, -- стали пастухам молока отливать и яиц носить. Голодать больше Федьке не приходилось.

И привык он к своей должности, не тяжела ему казалась она. В деревне его любили, потому он был не озорной, да и Василий его не обижал, слушался его Федька: куда ни пошлет, никогда не откажется.

Пригнал раз Федька вечером скотину домой, поужинал и пошел в сарай ночевать с Васильем. И говорит ему Василий:

– - Ну, Федька, завтра скотину разлучать не будем, погоним вместе, а то с коровами один не сладишь. Слепни, что ли, одолели, -- бегают как шальные.

– - Ну, что ж, -- говорит Федька, -- все равно!

Василий улегся на сене и вскоре захрапел. Лег и Федька, да не заснет никак: все мысли разные в голову лезут, не дают заснуть.

То вспоминается ему, как он маленький был, как рос, как с ребятишками баловался. То представляется ему отец больной, бедность, нищета… Потом стал думать Федька, как он отпасет лето, получит расчет и будет хозяйством обзаводиться.

"Купим, -- думается ему, -- корову, отелится она, принесет телочку. Телку продавать не будем, а будем растить: вырастет -- тоже корова будет. А зимой, может, наймусь куда, выживу рублей пятнадцать, да мать что-нибудь заработает, -- лошадку купим. И буду я крестьянином, буду сам хозяин, буду работать, пахать, сеять; лето дома, а зимой на стороне. Долго только еще до этого… Да и денег много надо, а у меня зажитых… Сколько у меня зажитых?.. Постой… сосчитаю. По Ильин день двенадцать рублей… в задаток взяли три рубля… Стало быть, девять уже зажил… Осень недалеко: пропасу, получу двадцать рублей, -- вот и корова…"

И представляется малому, что купили корову большую, пеструю, как у Петра Карягина, -- и радостно бьется сердце у Федьки, на душе весело… а сна все нет. Заснул он только перед рассветом.

Не проспал и часа парень, как стал будить его Василий:

– - Федька! а, Федька! Вставай, -- будет дрыхнуть-то!

Промычал что-то Федька, повернулся на другой бок и опять заснул. Осерчал Василий.

– - Вставай, леший! -- говорит. -- Выгонять пора! Поднялся Федька как шальной; остановился средь сарая и стал глаза протирать.

– - Вишь, разоспался как! Инда ошалел! Пойдем.

Побрел Федька за Васильем, почесывается, шатается и спотыкается на каждом шагу.

Выгнали скотину, размялся Федька маленько, и дрема прошла. Забрело стадо в барскую сечу, разбрелась скотина по кустам и припала к траве.

Пришло время, стал Василий собираться завтракать идти.

– - Ну, ты смотри тут, -- говорит, -- а я пойду.

– - Ладно, иди.

Ушел Василий, обошел Федька стадо кругом, видит -- скотина смирно ходит -- и сел он на кочку, под кустом. Только сел он, застелило ему глаза, заходили красные круги, стали веки слипаться, и голова на сторону погнулась. Надвинул Федька картуз на лоб, да и заснул.

Спит Федька и видится ему, что купили они с матерью корову на базаре и ведут ее домой. Идет Федька впереди, ведет корову на веревке, а мать ее сзади подгоняет. Подошли они уж и на свое поле, и деревня их видна… только чувствует он, что корова тянет веревку. Оглядывается Федька, а матери уж нет, а тереховские мужики окружили корову, и один уж за веревку схватился.

– - Что вы, православные! -- взмолился Федька. -- За что корову отымаете?

А староста и говорит будто:

– - Мы не себе, а нам барин велел.

– - Какой барин? -- спрашивает Федька.

– - Какой, какой! -- передразнивают мужики. -- А тебе что за дело? Отдавай корову.

Кто-то из них толкнул Федьку.

Проснулся парень -- стоит перед ним Василий и кричит:

– - Где у тебя скотина-то? Дьявол этакий? Проспал, анафемская твоя душа!

Вскочил Федька как ошпаренный.

– - Не выдрыхся за ночь-то, черт сопливый! Дорвался здесь спать, -- вот и возьми!

Оглянулся Федька кругом -- ни коров молодых нет, ни жеребят. Испугался парень, остолбенел даже.

– - Что уперся-то? Поди ищи! -- кричит Василий.

Вскинул Федька кнут на плечо и пошел по сече. Обошел он всю сечу, завернул в рожь, посмотрел в яровом -- нет нигде скотины. Вернулся он унылый к Василью.

– - Ну, что?

– - Нет нигде.

– - Где искал-то?

– - И по сече, и в яровом, -- нигде нет.

– - Ах ты, распроклятый! Что ты наделал-то? Теперь в такую кашу въедешь -- и не разделаешься. Смотри тут, -- я сам пойду.

И пошел Василий искать скотину.

Долго ходил Василий и вернулся уж после полден. Вернулся сердитый пуще прежнего.

– - Что, квашеная морда, нарвался? Скотина на барском дворе, из хлеба взяли.

Федька ничего не сказал.

– - Теперь отдувайся.

– - Как же быть-то? -- спросил Федька.

– - Старосту велел привесть, так не отпускает. Пойду за старостой. Смотри тут.