Игорь Ефимов
Суд да дело
Роман
ИСК ПЕРВЫЙ
I-1. Босс Леонид
- Я ищу твое лицо в толпе, - сказала она. - Каждое утро, выходя из дома, я начинаю вглядываться в лица. Но тебя никогда нет. Ни на улице, ни в кафе, ни в автобусе. Почему? Как ты можешь так не быть? Порой я убить тебя готова за это. Тебя нет как-то назло, нарочно. Может быть, я когда-нибудь тебя убью.
Они стояли рядом. Смотрели сквозь стеклянную дверь. Веранда висела над рекой. Беззвучный буксир толкал красную баржу в щель между горами. Беззвучный поезд полз по дальнему берегу. Медленно, как столбик ртути в термометре.
- Я могу освободиться завтра в три, - сказал он. - Или даже в два.
Но она словно не слышала. Но шум вечеринки нарастал сзади, обволакивал, топил. Отражения гостей проплывали по стеклу. И отраженные льдинки в стаканах звенели, звенели на летних волнах реки. Но муж ее вынырнул из толпы, взял его за рукав, потянул.
- Кипер, на два слова. Ты должен меня просветить. Долли, сласть моя, это по делу. Не дуйся - мы недолго.
Они ушли вниз, в бильярдную. Они знали друг друга несколько лет. Они почти дружили. Они вовремя отшатнулись от индийской лампы, висевшей над лестницей. Уселись боком на край бильярда, лицом друг к другу.
- Это про твоего босса, - сказал муж. - Про мистера Леонида, черт бы его побрал. Как я не люблю его загадки! Подходит сейчас ко мне и говорит: "Так-так, Роберт, затеваем большую игру?" Я ничего не понимаю. Но на всякий случай леплю наугад, что да, мол, чего там, не по маленькой же играть всю жизнь. А он: "Ох вы игрочки, игруны лихие!.. А заиграться не боитесь? Вдруг фортуна задом станет? Хватит ли расплатиться?" И отходит. Я такие загадки не выношу. Не знаешь - о чем он?
Роберт взял желтый шар и пустил его по сукну. "Тук-тук-тук" - простучал шар по трем синим бортам. "Тук-тук-тук" - услышал Кипер у себя в висках. "Это "тук-тук-тук" будет все чаще и громче, - пригрозил ему недавно врач. - Потому что вы все с ума посходили с этими диетами. Вот я нажимаю вам на живот и могу прощупать позвонки. Кому это нужно? Устроили себе добровольный Освенцим".
Но врач ошибался. Потому что Кипер ничего не устраивал. Потому что он ел много. И с удовольствием. Просто в нем все быстро сгорало. Как в печке. Потому что он с юности был такой. Худой, длинный, горячий на ощупь. "Горячий, как кофейник", - говорила Долли.
- Босс любит туману напустить, - сказал горячий Кипер. - Позавчера смотрел ролик про молоко. Простенькая идея, не моя, заказчик так захотел, ну и Бог с ним: луг с цветами, корова пасется, потом - красавица крупным планом, комната уставлена пустыми горшками с землей. Она подносит к губам стакан молока. Выпивает. Камера отъезжает - и тут же все горшки прорастают цветущими кустами. Казалось бы - и говорить не о чем, да? Скажи "о'кей" и отправляй заказчику этот примитив, коли он сам попросил. Так нет же. Изобразил великое раздумье, как новый Сократ. "А запах? - говорит. - О запахе вы подумали?" И выходит из просмотровой. Мы до сих пор ломаем голову. Что он имел в виду? Чей запах? Цветов? Красавицы? Коровы? Вот тут и работай.
- Молоко - несложный товар, - сказал Роберт. - Его можно рекламировать и так, и эдак. Всякий может обойтись без молока. А ты попробуй обойтись без кровати. Хотя бы день. Ну, разве что бездомный бродяга сможет. Но даже он в холодный день побежит в ночлежку и завалится на кровать. Чьего производства?
- "Ах, фирма "Сладкий сон"! Мягки твои пружины! Тревожный мир забыт в объятиях перины", - пропел Кипер.
- А ты знаешь, какой шикарный заказ недавно получила корпорация "Сладкий сон"? Штат Иллинойс решил заменить двухъярусные кровати во всех своих тюрьмах. Потому что там один заключенный пырнул снизу другого ножом через матрас. Мы будем делать новую конструкцию, с бронированным дном. Объясни своему боссу, что с нами надо поприветливее. Что если он будет меня загадками донимать, кому-то другому достанется рекламировать двухъярусные нары с броней.
Роберт играл бильярдным шаром. Перекидывал его из ладони в ладонь. Катал по плотной ляжке. Палец врача не смог бы продавить его живот даже на дюйм. И никаким "тук-тук-тук" в его висках не было места. Потому что Роберт верил в переселение душ. В предыдущей жизни он был дюгонем - так объяснил ему малайский гуру. Это очень большое и доброе морское животное. Вроде моржа, но без клыков. Охота на них теперь запрещена. Их осталось совсем мало.
Роберт надеялся, что в будущей жизни ему достанется быть жирафом. Они тоже добрые, выше всех и никого не боятся. Совсем как он. Если у Роберта случалась неприятность или беда, он всегда знал причину. Любая беда была наказанием. За то, что в своей жизни сделал дюгонь. Может быть, он, при всей своей доброте, обидел кого-нибудь из сородичей. Или свою подругу. Или задавил по небрежности дюгоненка. Всякое бывает в подводной жизни.
- Хорошо, - сказал Кипер. - Если узнаiю, сразу же сообщу. Но поверь: я узнаiю последним. Думаешь, со мной кто-то считается? У босса важное совещание - меня там нет. Никогда. Я - на съемочной площадке. Меня слушается только камера. Нажимаю на кнопки - она послушно жужжит. Но все же при случае оброню намек. Скажу, что со "Сладкими снами" надо обращаться бережно. Надо стелить им помягче. Да он и сам понимает.
- То-то, что "понимает". Пригласил на вечеринку и тут же взял и все настроение испортил. Свинство такое. А с Долли о чем вы шептались?
Глядя на шар в руке Роберта, Кипер вдруг вспомнил документальный фильм. Который он видел недавно. В котором показывали новые виды доброго оружия. Которым можно победить противника, но нельзя убить. Нападающего грабителя заливали вяжущей пеной. Такую же пену выливали на улицу навстречу бурной демонстрации. В убегающего преступника стреляли сетью - она раскрывалась в полете и накрывала беглеца. А один изобретатель заметил, что сильно пущенный теннисный мяч может сбить человека с ног. И он соорудил пушку, стреляющую в нарушителя теннисными мячами. Но что будет, если в такую пушку вложить бильярдный шар?
- О детях, - сказал Кипер. - Ты же знаешь, она переживает за старшего. Почему-то решила, что у него те же проблемы, что были у меня лет в пятнадцать. Боится, что его тоже упекут в санаторий на лечение. Правда, что он залез на крышу школы? И ждал там инопланетных? Или кого?
- Это все из-за девицы его. Из-за этой официантки. Она ломается - он лезет на крышу. Наверное, был в прошлой жизни лососем. Которые тоже от секса с ума сходят. Только поглядеть на них! Плывут вверх по водопаду. Что "плывут" летят! Но лосося понять можно. Ведь у него это только один раз в жизни. А потом сразу смерть. Только представь себе, какой это должен быть оргазм, если ради него рвутся навстречу смерти. Я пытался нашему Грегори втолковать, что у людей не так. Что будут у него еще другие девчонки. И много. Не верит. Наследственность у него неважная. Не моя. Отец был калека - почти глухой.
Пущенный с силой шар начертил на синем сукне неправильный треугольник, залетел в толпу других шаров, затих, притаился.
Они пошли наверх.
Гости кружили в разговорном танце, искали партнеров, теряли, находили других. Босс Леонид стоял в дверях оранжереи, подманивал одиноких.
- А я вам говорю, что таких хризантем вы еще не видели. Японские! Разрешается нюхать, ахать и охать. Фотографироваться рядом. Выражать зависть и восторг. Нет, сколько стоили - не скажу. Но раз жена захотела японские, деться было некуда. Я же сам вечно твержу, что неисполнимых желаний не бывает. Есть, конечно, зануды, которые назло отравляют жизнь гнилыми несбыточными мечтами. Жуткие типы. А хорошее воспитание ведь в том и состоит, чтобы человек желал только выполнимого.
Бар был на другом конце зала. Далекое плавание. Чем дальше, тем лучше. Кипер чувствовал, что после разговора с ее мужем ему нужно остыть. Особенно щекам и шее. И спине. Можно доплыть, ухватить пригоршню льдинок из ведерка и сунуть себе за шиворот. Когда-то он снимал похожий ролик. Реклама горного курорта. Человек изнемогает от жары в городе. Исходит поiтом. Вдруг женская рука с небес протягивает ему сверкающие льдинки. Он благодарно хватает их, оттягивает ремень на брюках и сыпет льдинки под него. В просмотровом зале кто-то взвизгнул. Женская рука увела страдальца в прохладные горы. Но заказчик ролик не принял.
Мимо проплывали лица. Джерри из отдела автомобильной рекламы. Фотограф Багразян. Стайка молоденьких актрис. Он видел вчера их пробы - не взял. Непризнанный писатель Лорренбах, скрестил руки на груди, ждет часа возмездия. Незнакомая женщина - немолодая, печальная, одинокая, как необитаемый остров. И Долли он тоже увидел первый раз вот такой - одинокой в толпе. Почти два года назад. Она очень это умела - вдруг, ни с того ни с сего, остаться совсем одной. Даже с ним, с Кипером. Вдруг уплывала. Наверное, и сейчас - притаилась где-нибудь в углу. В такой давке сразу не разглядишь. Можно напороться в любую минуту. И тогда горячая волна зальет всю кожу. Не хватит льда в ведерке, не хватит в холодильнике.
