После второй смены в школе мы трое, как всегда, до темноты болтались по парку и соседним улицам. Смеялись, дурачились, и уже собирались расходиться по домам, задержавшись под фонарем у бокового выхода из парка на т-образном перекрестке тихих улиц. Наше веселье прервал необычный шум. По обеим сторонам темной улицы быстро приближались сразу две толпы. От них исходил гул как от роя пчел. Зрелище было необычным. На перекрестке обе толпы стали сливаться в одну, направляясь к нам. В свете фонаря, мы увидели человек шестьдесят подростков разного возраста. Злые, незнакомые лица уставились на нас, в руках какие-то палки, трубы, цепи. Они пришли из другого района. Становилось страшно…
Вдруг один выскочил из толпы и заорал, – Сашка! Это был мой одноклассник и давний приятель двоечник Колька, с которым мы не раз вместе делали уроки, пока родители не переехали на новую квартиру, и меня не перевели в другую школу. Колька прыгнул мне на шею и искренне радовался. Толпа обступила нас, наблюдая эту сцену.
– А мы идем парк бить, айда с нами! – предложил Колька. И громко крикнул толпе, – Это свои!
– Не могу, у нас завтра диктант, – сказал я.
– Ну ладно, – сказал Колька, – тогда мы пошли.
Толпа, обтекая нас, протиснулась через калитку парка и растворилась в темноте. Мы молча постояли еще пару минут, осознавая, что нас чудом не избили, и разошлись по домам. Назавтра мой авторитет в школе резко возрос, все знали, что я состою в банде. Хотя, ни Колька, ни тем более я, не были никакими бандитами. Правда, позже я узнал, что Колька таки загремел в тюрьму, но это была уже другая история.
Для нас, тех, кто жил возле парка, все, что там происходило, было так же важно, как родителям смотреть новости по телевизору. Культурные мероприятия, или колесо обозрения, нас не волновали, а вот события о которых не писали тогда в газетах, очень даже интересовали. Самые эмоциональные впечатления мы черпали из парка. Долго об этом рассказывали друг другу, даже если просто слышали сплетни. Иногда в парке было тихо, никто не воровал стаканы из автоматов с газированной водой, гуляли женщины с колясками, старушки сидели на лавочках. Правда, все они старались убраться до темноты. Но и вечером было тихо, людей почти не было.
И вдруг, откуда ни возьмись, ползли жуткие слухи. В реке выловили труп. Ужас какой, говорили старушки. Такой страшный, весь в татуировках. Вокруг того места, пожарные на лодке долго ощупывали баграми дно, собирая зевак на берегу.
Едва забыли это, в парке новое событие. Суворовцы пришли на каток и всех там избили. Суворовское училище было довольно далеко от парка, суворовцы были редкостью. Вообще, к суворовцам все относились хорошо, даже завидовали им. Считалось, что в суворовское училище так запросто не попадешь. Рассказывали, что какой-то суворовец пришел на каток вместе с девчонкой, там с кем-то поссорился, затем подрался, и в драке его убили, пырнув ножом. И за это суворовцы пришли всех бить.
На какой-то праздник, в парке появилось много дружинников в красных повязках. Говорили, что это комсомольцы пришли ловить стиляг. Стилягами были те, кто отращивал длинные волосы или одевал на себя что-то необычное. Какую-то яркую рубашку или штаны дудочкой, в смысле в облипку. Если дружинникам удавалось поймать стилягу, его могли тут же постричь наголо, а штаны порвать. Не все обитатели парка были с этим согласны. Стихийно возникали драки. Доставалось и тем и этим. Потом на парк напало общежитие строительного техникума. Говорили, что в драке участвовало около четырехсот человек. В общем, дрались регулярно, из-за девчонок, или просто так, по поводу и без повода. Драки были массовыми, а одиночные событием не считались. Разве что, кого-то убьют.
Милиция с уличным хулиганством не справлялась. Что могли сделать три милиционера, прибежавших по вызову, с толпой дерущихся. На них просто не обращали внимания. Да и милиционеры не спешили попадать под раздачу. Пока вызовут, пока прибегут… Но советская власть не сдалась. Появились милицейские батальоны, сформированные из числа солдат-срочников. Вчерашних хулиганов одели в милицейскую форму и наделили властью над другими хулиганами. Их вооружили резиновыми дубинками, и для быстрого реагирования посадили на мотоциклы с колясками. Если где-то возникала массовая драка, по милицейской рации раздавался клич, – наших бьют! И мотоциклы со всего города неслись в атаку. Надо признать, что массовые драки в городе почти прекратились.
Мы, человек двадцать завсегдатаев парка, как обычно валяли дурака, сидя вдоль освещенной аллеи на сдвинутых друг к другу скамейках. Внимание привлек тарахтящий милицейский мотоцикл, приближавшийся к нам по боковой пешеходной дорожке нахально ломая кусты. Выехав на аллею мотоцикл, набирая скорость, поехал прямо перед нами. На заднем высоком сидении, верхом сидела девчонка. Тонкая юбка на ветру, задралась, видны были светлые трусы. В темное время девчонки по парку обычно уже не ходили. Все было очень необычно, а девчонка казалась настоящей красавицей. Кто-то из наших восторженно свистнул вслед. Мотоцикл резко остановился, водитель заглушил мотор и неторопливо пошел к нам. Тот, что сидел в коляске, даже головы не повернул. Девчонка, поправила юбку и уселась поудобнее, как в кино, разглядывая нас сверху вниз.
– Кто свистел? – милиционер медленно хлопал резиновой дубинкой по ладони. Он был почти нашего возраста. Потом также хлопая, уже у нас перед носом, медленно пошел, нарочно задевая сапогами ноги сидящих.
– Ты свистел? Или ты? Вот я тебе сейчас свисну между глаз.
– Никто не свистел, Вам показалось, залебезил кто-то…
– Показалось? Вот я вам покажу…, он матерно выругался. Буду ехать назад, хоть одного здесь увижу, узнаете, что мне показалось.
Мотоцикл уехал. Как же так? – возмущалась элита парка. Их же всего двое? Давай подождем, да и надаем по рогам. Однако старшие из нас уже, наверное, опыт имели. Может, он своих уже зовет, в кутузку посадят, – мудро сказал один. – Тот, что в коляске сидел, рацию из рук не выпускал, – добавил другой. Оставаться никто не захотел.
Среди завсегдатаев парка актуальным всегда считалось то, кто кого может побить. По этому принципу строилась парковая иерархия, это обсуждали постоянно. При этом, драться было даже не обязательно. Дрались и так довольно часто, в основном для выяснения отношений, или чтобы душу отвести. Дрался и я, и не раз. Но парковая иерархия, это было другое. Выясняли, кто самый сильный, самый крутой, самый главный. Когда такой определялся, его называли – королем парка. Дружить с королем, быть его приближенным, было престижно. Мнение короля было важным. Вокруг короля всегда собиралась свита, поэтому чужие, случайно оказывавшиеся в парке, на конфликт не лезли. На этом, пожалуй, власть короля и заканчивалась. По крайне
