Сердце Демидина - Александр Велин

© Иллюстрации. Александра Фесюн, 2022

© Текст. Александр Велин, 2022

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Лель так и не смог преодолеть свое нежелание написать сказку. Он ещё много чего начинал и не завершал, но однажды всё-таки написал книгу о своей музе, настолько романтичную и глупую, что Наина Генриховна посмеялась бы над ней, если бы её прочитала.

Но был там один фрагмент, который мог бы показаться ей интересным. Лель постарался представить себе, какой была душа его музы до того, как она появилась на свет.

«Душа готовится к путешествию. Она счастлива, она знает, что всё окончится хорошо. “Я вернусь”, – говорит она. “Не забывай нас”, – говорят собирающие её в дорогу. “Не забуду”, – отвечает душа.

Их любовь согревает её, как плащ. “Я готова”, – говорит она. – “Я справлюсь”. – И делает шаг вниз, сквозь первый облачный слой.

…Туда, где свет пронизывает тёплое первозданное молоко, в котором она очутилась, океан, белую незапятнанную жизнь, вечную возможность рождения.

Её будущее цветение внизу только предчувствуется. Здесь так хорошо, так уютно. Душа празднует, соглашаясь на возможность телесного зрения, и впервые забывает о своих крыльях. Но ведь они всегда будут с ней, невидимые.

Теперь душа – младенец, уже девочка, уже человек, и ей хочется спать. Будущее рождение – тоже сон. Её веки закрыты, но сквозь них брезжит розовое. Она опять в океане, телесном. Прекрасный, как восход солнца, человеческий зародыш, дремлющий в утробе матери…»

Владимиру Понятых (1962 года рождения, русский, не привлекался, не имел, холост, аспирант) нравилось жить отдельно от родителей.

Детство у него было сложным. Мать почти ежедневно срывалась на крик и слёзы, а отец начинал горячиться, метаться по комнатам и собирать вещи, чтобы уйти. Он так и не ушёл никуда, и родители продолжали стариться вместе. Сил у них поубавилось, самолюбие поутихло, и оказалось, что они вполне подходят друг другу. Но на Вовкиной душе остался болезненный отпечаток, нечто вроде ожога.

С детства он приучился бояться женского крика. Если бы его попросили представить смерть в человеческом обличье, он, наверное, вообразил бы худую истерическую женщину с заплаканным лицом.

Из-за домашних скандалов он научился погружаться в себя, стал больше читать и полюбил серьёзную литературу, хотя таких писателей, как Достоевский и Чехов, читал неохотно. Особенно Чехова, герои которого – хорошие, между прочим, люди – терзали друг друга со свирепой обречённостью, словно гладиаторы.

У Вовы Понятых была небольшая тайна. Иногда по радио передавали арию, названия которой он никак не мог расслышать – то радио не вовремя выключали, то оно звучало издалека и слова ведущего невозможно было разобрать. Каждый раз эта ария потрясала его – чистый женский голос лился, казалось, из каких-то высших миров, наполняя душу надеждой и красотой.

В этой музыке была его родина, мир, в котором люди – или, может быть, ангелы – жили настоящей жизнью. Там не было места бессмысленным семейным драмам. Он представлял себе кроткий и любящий лик и удивительные, полные понимания и мудрости глаза. Эта мелодия постепенно стала для него талисманом – не то чтобы он всегда помнил о ней, скорее, она сама напоминала ему о себе и слышалась то из раскрытого окна дома, то из проезжающей мимо машины.

Когда он оканчивал школу, он мечтал о том, чтобы уехать учиться в Москву – прежде всего для того, чтобы жить подальше от родителей. И вдруг в его школе, как трое из ларца, появились трое коротко подстриженных мужчин в серых костюмах и под большим секретом сообщили ему и ещё двоим его одноклассникам, что они, если пожелают, могут попробовать сдать вступительные экзамены в Высшую Краснознамённую школу КГБ.

Оказывается, их уже негласно проверили на пригодность с точки зрения психологических качеств и родственных связей.

Работа в КГБ представлялась Вовке в самых романтических красках. Отец был за него горд и советовал поступать на отделение связи, так как считал, что будущее за техникой. Мать не хотела расставаться с сыном, она страдала и плакала, но в конце концов тоже согласилась. Вова сдавал экзамены с трудом, но всё-таки поступил – единственный из своей школы.

Учиться оказалось трудно. С теорией у него дела шли хорошо, но приходилось вызубривать технические параметры всяких приборов и радиостанций, чего Вовка терпеть не мог – его память не желала хранить сухую информацию – такую, например, как номера телефонов, адреса или даты. В конце концов он провалил экзамен и затем, после неудачной попытки пересдачи, его отчислили.

Тогда он поступил в университет, и снова началась учёба, уже не такая трудная, студенческие приключения и внештатная работа на КГБ.

Несмотря на некоторую разницу в возрасте и деньгах, Вовка охотно снисходил до того, чтобы пошляться и выпить с однокурсниками. Деньги он зарабатывал сам – его родители были пенсионерами, жили в Твери и помогать ему были не в состоянии, а зарабатывал он, выменивая у иностранцев за матрёшки джинсы и косметику.

В те времена за такой невинный бизнес можно было схлопотать большие неприятности, но Понятых всё сходило с рук, потому что он писал в КГБ отчёты о настроениях в студенческой среде.

Надо сказать, что вреда это никому не приносило, поскольку эти отчёты никто, кроме его начальника – старшего лейтенанта Конькова, не читал.

Однажды он ехал в переполненном автобусе на встречу с Коньковым. Автобус двигался медленно, и Вовка беспокоился, что опоздает. Здоровенная кондукторша возвышалась на своём сиденье и, оглядывая спрессованных пассажиров, командовала:

– Билетики не забываем показывать. Показываем билетики.

– Мужчина, ваш билетик! – обратилась она к невзрачному мужичонке, стоявшему рядом с Понятых.

Тот засунул руку в карман и вдруг залился краской.

– Ё-моё… – промямлил он.

– Би-ле-тик, – медленно повторила кондукторша, чувствуя жертву.

Мужичонка попробовал бочком протиснуться к выходу.

– Серёжа, не открывай дверь! – закричала кондукторша ужасным голосом.

Автобус подъехал к остановке и остановился, но водитель Серёжа двери не открывал.

– Был у меня билет, – обречённо бубнил мужичонка, хлопая себя по карманам. – Вот был же…

– Ищите, ищите, – ехидно сказала кондукторша. – Все пассажиры будут вас ждать. Или платите штраф.

– Что же это такое, товарищи! – возмутилась интеллигентного вида дама, прикрывая книгу, которую она только что читала. – Возможно ли, чтобы из-за