До встречи в феврале - Эллисон Майклс

Берлингтон, Вермонт

– Куда вы меня отправляете?

– В Лос-Анджелес. – С энтузиазмом бросил Джим Макдугалл, словно за такое предложение я должен ноги ему целовать. – Ты позарез нужен в калифорнийском филиале.

Сложно представить, что такого могло случиться в головном офисе «Прайм-Тайм», чтобы я там понадобился «позарез». Массовые забастовки сотрудников нагрянули перед сезоном праздников? Вспышка смертельного вируса положила весь штат? Сильнейшее землетрясение смело с лица земли половину города? Я верил в свои силы и считал себя отличным рекламщиком, но всего лишь по меркам уютного Берлингтона, не глянцевого Лос-Анджелеса.

Стюарт Хантли великолепно справлялся со своей ролью зама и податливо закивал, подписываясь под каждым словом начальника.

– Зачем я им понадобился?

– Их директор по рекламе уходит в декрет. Выпросила у правления три месяца отпуска. Какое расточительство! – Закатил глаза Макдугалл. – Замену искали несколько недель, но так никого и не нашли.

Проработав бок о бок с Джимом Мадугаллом, королём рекламы в наших краях, уже восемь лет, я успел привыкнуть ко всем странностям и дикостям его натуры и был готов к любой выходке.

Кроме этой.

– Все нужны на своих местах. – Подытожил Джим, почёсывая квадратный подбородок.

– А я, значит, на своём месте не нужен? – Ядовито бросил я, не веря своим ушам.

– Нужен, Джейсон. Но в данный момент там ты нужен больше.

Его мясистая рука с розовыми пальцами так похожими на сосиски «Морнинг Стар», рекламу которых мы запустили буквально две недели назад, протянула мне белый конверт.

– Твой билет на самолёт. – Сказал он сквозь усы-щётку. Каждый раз, как он говорил, казалось, что кто-то подметает пол. – Вылет в восемь утра через три дня, так что у тебя полно времени, чтобы собрать вещи.

Я неохотно взял конверт, словно смертный приговор из рук судьи. Меня ждала трёхмесячная ссылка в городе, где я не был уже восемь лет, едва получил университетский диплом. Я ведь специально уехал оттуда назад в Берлингтон, чтобы быть поближе к семье, хотя перспектив и денег в Лос-Анджелесе куда как больше. Кто знает, быть может, останься я в Городе ангелов, уже бы дослужился до управляющего филиалом, женился на длинноногой актрисе из Голливуда и сколотил состояние размером с башню Биг-Бен. Но меня вполне устраивала спокойная жизнь здесь, в Вермонте, в своём уютном коттедже на окраине, обласканным родительской заботой и пахучей кожей новенького «порше».

– Я не стал просить Линду снять для тебя отель. Можешь выбрать любое жильё, компания всё оплатит. – Великодушно раздобрился Джим. – Только не наглей. Твоя продолжительная командировка не вписывалась в графу растрат, так что подыщи что-нибудь не больше ста пятидесяти за ночь. И так и быть, завтраки тоже за счёт компании. Небольшой бонус к твоим командировочным, которые ты получишь сегодня же вечером. Вопросы?

– Да…

– Отлично, задашь их своим новым коллегам в Лос-Анджелесе. – Джим махнул рукой, прогоняя меня, как противную мошку, что залетела в окно и бьётся о стекло, никак не попадая в форточку. – А теперь извини, нам со Стюартом надо пошептаться.

Вот так, за три минуты меня сняли со всех счетов и отослали на другой конец страны, как почтовую бандероль.

Любой каприз Джима Макдугалла выполнялся сиюминутно. Всегда находился козёл отпущения, который попадал под горячую руку. И бывало забавно наблюдать, если этим козлом оказывался новичок из отдела по работе с клиентами, который потел уже от того, что усы босса смотрели в его сторону. Восемь лет назад я был тем самым новичком и сам проходил через все круги ада под началом Джима Макдугалла. Но я-то думал, что эти времена давно в прошлом.

Неприятно сознавать, что на этот раз козлом отпущения сделали меня.

Лос-Анджелес, Калифорния

Чёрт бы тебя побрал, Гэбриэл Бертье! Тебя, твою галерею и твою новую музу, которая со своим языком управляется куда виртуознее, чем с кистью.

Револьверные двери выплюнули меня на вспотевшую улицу, словно мусоринку из зубов. Такой я себя и ощущала – колючим кусочком пожёванного салата, застрявшим не на своём месте.

Прохожие шарахнулись от моей ноши, как от револьвера, барабан которого набит под завязку. Хотя руки мои сжимали не железную рукоять, а деревянные рамы двух последних картин, что посчастливилось утащить с собой из «Арт Бертье». Боюсь, что мои пейзажи Плайя Дель Рей и Эль Пуэбло другим способом было не вернуть. Я трудилась над ними несколько месяцев! Мои первые стоящие работы после приезда в Город ангелов. Благодаря им Сид заметила меня и предложила выставляться в галерее Гэбриэла, после чего моя карьера, репутация и жизнь в целом взметнулись вверх. Пока всё не рухнуло на самое дно.

Каблуки в двенадцать сантиметров – убийственная обувка для того, чтобы перетащить на себе две громадины весом в семь килограмм каждая и запихнуть в такси, что уже поджидало у бордюра. Но кто ж знал, что сегодня меня ждёт побег и кража предметов искусства из картинной галереи? Если б вселенная подала мне хотя бы крошечный знак, я бы надела кроссовки и вызвала двух амбалов с бицепсами размером с колонны, что Гэбриэл первым делом возделал в своей галерее. Чёртов Гэбриэл! И его чёртова галерея!

Моё кряхтение и скрюченная походка сильно выбивались из помпезной роскоши Вениса, где обитали художники и городская богема. Кое-как я дотолкала полотна до канареечного цвета машинки, но водитель тут же выскочил и вскинул руки к небу.

– Вы что, собираетесь запихнуть это внутрь?

Я – художник, а не архитектор. Мои представления о формах и размерах – скорее плод воображения, чем наука, так что я и правда думала, что две картины длиной почти в полтора метра сойдут за двух попутчиков на заднем сидении среднестатистического такого такси. Они ведь доходили мне почти до макушки, если бы я сбросила свои «Лабутены» прямо на тротуаре Палмс-бульвар! А я и забыла предупредить об этом, когда заказывала «Убер». Видно, мужчина в шофёрской кепочке и льняных брюках подумал о том же, потому что замахал руками, от чего пальмы на его рубашке зашелестели, словно на ветру.

– Я вас не возьму!

– То есть как не возьмёте? – Обмякла я, стукнув уголками рам об асфальт.

– Куда я, по-вашему, должен впихнуть это?

Он излишне театрально указал на картины.

– Но вы не имеете права отказать мне! Эй, и хватит называть мои картины