Впрочем, и серебро тоже. Но все равно: под тонкой невидимой или прозрачной пленкой плавно и тяжко перекатывалась масса серебра. И наш отважный, побитый ураганом и кое-где поломанный "Будапешт" легко и гладко скользил сквозь серебряные холмы, будто и качка пропала, и прекратилась грозная, противная вибрация корпуса.
Конечно, не исчезла качка, и корпус еще подрагивал, просто я ничего не замечал, а только смотрел вперед и еще вверх и вправо, дожидаясь нового просвета в тучах, нового потока лунного света. Одна мысль все-таки сидела в голове: как бы не забыть, как бы запомнить покрепче и подольше, сохранить в душе это чудо.
Я простоял так час или полтора, сменились штурмана на вахте, кто-то спросил: "Чего, не спится?" И я покинул мостик с горьким сожалением, потому что набежала широкая, беспросветная пелена туч, и пропали серебряные волны, а я пошел в свою каютку на той же палубе, только с правого борта, и лежал еще часа два без сна, поглядывая в окно, но там стояла та же беспросветность, и я наконец заснул, а под утро решил, что это мне приснилось и что я забуду все, как обычно забываешь сны. Надо было сразу сесть к столику и записать, попытаться изобразить редчайшую картину, но вот не записал, а потом, утром, все равно уже не получилось бы. Как, наверно, не получилось и сейчас, через восемнадцать лет.
Одно лишь твердо знаю: ничего более великолепного, более величественного после я не видел, да, вероятно, и не увижу никогда.
Хотя видел все же немало, и самые яркие впечатления связаны опять с морем, с водой, с волнами и ветром над ними. Однако здесь остановлюсь. Показалось, что невольно обижу своих сухопутных друзей: вроде бы их упрекаю, ибо они не пожелали связать судьбу с пароходами и теплоходами.
Увы, осевшие на твердой земле все равно могут обидеться. Потому как следующая глава посвящена тем, кто на морском судне - царь и бог...
"БРАТЬЯ-КАПИТАНЫ"
Больше тридцати лет назад прозвучала эта милая песенка Новеллы Матвеевой. Далее позволю себе малость изменить текст: вместо местоимения "мы"ставлю"вы". Потому как диплом не позволяет, он у меня лишь ШДП - штурман дальнего плавания.
А в той песне слова такие:
Вы капитаны, братья-капитаны,
Вы в океан дорогу протоптали,
Задорным килем море пропороли
И пропололи от подводных трав...
Новелла Матвеева сочиняла хорошие песни, романтические и простые. И пела их сама - тоненьким голоском.
Однако против только что приведенного куплета настоящие "братья-капитаны" выскажутся возмущенно: "Да не пололи мы дно морское задорным килем!" Ну, это поэтическая вольность. Зато финал той песни какой лихой:
Вы капитаны, братья-капитаны,
Вы в океан дорогу протоптали,
Но корабли, что следуют за вами,
Не встретят в море вашего следа.
Вам не пристало место или дата:
Вы просто были где-то и когда-то,
Но если вы от цели отступали,
Вы не были нигде и никогда.
Хотя и здесь строгий ценитель точности изображаемого поправит поэта ("Дата и место - основа судовождения!"), но вот мысль о том, что от цели капитану не положено отступать, очень верна.
Начиная свою педагогическую карьеру. я на уроках говорил молодым ребятам: "Профессия морского капитана - самая достойная мужчины. Потому что командир корабля - за все в ответе. И все должен знать".
Впервые на личном опыте суть капитанской профессии я начал понимать не в открытом море, не тогда, когда надо было определить, где ты находишься, и не в шторм, когда валяет и возносит твое судно, и даже не в ресторане, где на мои золотые нашивки почтительно и завистливо косились посетители. Понимание это пришло на первом году моего пребывания на флоте в штурманской должности, в порту Каменка.
Стояли мы на рейде реки, которая четыре раза в сутки меняла направление течения из-за приливов и отливов. На двух якорях стояли, да еще к нам в два слоя-яруса швартовались баржи и кунгасы. Поворот реки - дело серьезное, надо было вовремя, когда вода останавливалась, выбрать один якорь, оставив смычку второго, чтоб при этом цепи не запутать и на мель или на берег не вылезти. Руководил такой операцией обычно старпом или сам капитан.
Но в тот день - собственно, уже вечер, темнело - капитан и старпом были на берегу. Прибегает ко мне на вахту приемщик груза, местный житель, и говорит: "Близко стали, при смене воды на берег кормой навалит! Надо переходить на яму, вон туда!"
Невесело мне стало. Пошел ко второму, а он отвечает: "Твоя вахта - тебе и переходить!" То ли струхнул, то ли решил проверить меня в деле... Обиделся я и объявил ему: "Хорошо, назначаю аврал, иди на бак - на якоря! И слушай мои команды!"
Ну, пошли мы. Машину быстренько подготовили, якоря выбрали - оба, естественно. Тут у меня и затряслись коленки. Представил, как вся наша груда, мы и баржи, сносится течением и садится на мель или наваливается на берег. Помог Василий, так звали приемщика, он заведовал тамошним сельпо, видел немало переходов и перетяжек, толковые советы давал.
Выбрались мы на глубокое и широкое место, подальше от берега, развернулись на отливном течении, отдали якоря - сначала левый, потравив цепь до полутора смычек, потом правый, вышли на него. Стало мне спокойно и...гордо, пожалуй. Потому что, мандражируя в душе ужасно, не подавал вида, разве что опасался ставить телеграф на средний ход, все больше на малом и самом малом маневрировал...
Именно это - умение, нет, необходимость взять на себя груз ответственности и есть суть профессии капитана. Дается это за счет опыта. Однако, думаю, не все люди, получив даже десятилетний опыт, могут выполнять все, как надо, - четко, решительно, единственно верно.
Большинство решений, которые приходится принимать капитанам, единственные. И еще парадокс: наиболее сложные ситуации бывают не в открытом море, а когда берег близко, на реке, в канале, в порту. Швартоваться лихо и чисто не все капитаны умеют одинаково успешно...
Впрочем, пошли тут уже специальные тонкости. А о смысле тяжкой работы своей мне рассказал, точнее, написал капитан Алексей Алексеевич. Он тогда лежал в больнице с радикулитом, и я ему прислал анкету с несколькими вопросами о сущности этой профессии. Не только ему послал анкету, но ответил лишь он.
Первый вопрос был: нравится ли тебе твоя работа?
Ответ: И да, и нет. Я в жизни, кроме моря, не видел ничего. Никогда не работал на заводе или в управлении. Одно скажу: меня не прельщает необходимость вставать в одно и то же время, ехать в переполненном трамвае к определенному часу и подписывать одни и те же бумажки (его прельщала необходимость вставать в любое время суток или вообще не ложиться, а от бумажек спасенья нет и в океане!).
Продолжение ответа: Я втянулся в эту работу, она меня устраивает. Кроме того, я привык к удобствам морской жизни: никакого домашнего хозяйства, регулярность, размеренность на больших переходах, легко удовлетворяемое желание побыть одному. Что касается романтичности профессии, то определенно осталось только чувство небольшого любопытства: в этом порту я еще не бывал, неплохо посмотреть! Так что работа капитана - тоже ремесло. Мы когда-то изучали диалектику: жизнь возможна лишь в форме движения материи. Вот, пожалуй, эта сторона морской жизни привлекает меня больше всего. Находясь постоянно в движении, легче переносишь все тяготы. Что непривлекательно так это монотонность судовой жизни к концу рейса, когда экипаж морально устал, когда надоели все морды вокруг тебя. Еще неприятно уходить из порта в долгий рейс, если стоянка была короткой. Иной раз не успеваешь поговорить ни с кем из семьи...
Автор ответов на анкету проплавал еще пять лет, а потом занял красивый кабинет нового здания пароходства. Я думаю, его выдвинули на эту работу по желанию масс, потому что он был капитаном, близким к идеалу. Но, полагаю, быстро понял, что быть идеальным капитаном все-таки легче, чем таким же руководителем на берегу. Но уже в новой должности своей он написал мне, вернувшись к вопросу о сущности профессии капитана: "Все вперед и вперед вот главное!"
...Собрались как-то в Ленинграде писатели-маринисты поговорить о своих делах и планах, поискать подходящие проблемы. Я тоже выступил, так как меня срочно выдвинули главой маринистов эстонской делегации.
Выступил я рьяно против морской романтики. Сказал в преамбуле, что современный флот - прежде всего производство, весь уклад его жизни, организация и прочее направлены на выполнение производственных заданий, и романтике тут места нет. Не верю я в нее, мол. Еще вспомнил про НТР, которая тем более навек враждебна романтизму. Учел свой богатый опыт трудов на ниве морского образования и со всей ответственностью заявил, что мы обманываем молодых ребят, идущих на флот, когда обещаем им голубые просторы, парящих чаек и наполненную впечатлениями жизнь.Подводя итоги, резюмировал, что задача морской литературы - готовить людей к службе, к одиночеству, к ненормальной, в сущности, жизни.
