как раз делал заметки для романа. Вот и настругал по-быстрому, денег заработал, отдал им. До сих пор товар беру.
– А кто они, ваши… друзья?
– Наркоши, как и я. Вообще они банками занимаются; просто знакомые появились, которые научили их ремеслу. Вот и подхватили это, закрутилося все, завертелося. Хорош товар, зря, кст, отказываешься.
Хассе затянулся и закатил глаза.
– О да-а…
Иосиф едва открыл рот, как из-за угла послышалось:
– Ну наконец-то, а то мы тебя по всей библиотеке ищем!
Он выключил магнитофон и обернулся. Голос принадлежал Жозефине, а рядом с ней стоял пошатывающийся Йозеф. Поэт поморщился: от арендодателя разило, в одной руке он держал бутылку виски. «Похоже, пара глоточков и пиво ранее сделали свое дело», – подумал Иосиф и отстранился от пьяных объятий.
– А это че? – сказал Ренау, поворачиваясь к Хассе.
Писатель улыбнулся и протянул наполовину сгоревшую самокрутку. Йозеф взял ее, повертел в руках и закурил, а затем взвыл, словно пес.
– Ух, вот так штучка!
– Фу, нельзя! – прошипел Иосиф, понимая, что дело зашло слишком далеко. – Пойдем домой.
– Что это? – шепнула Жозефина и показала на окурок.
– Марихуана.
Поэт тут же пожалел об ответе. Дама сердца ахнула, взяла его за воротник и как маленького ребенка потащила к машине, где ждал шофер. Иосиф посмотрел на смеющихся Йозефа и Хассе и подумал: «Ладно, пускай развлекаются. Не мое дело. Зато хоть что-то есть с интервью, а там уж посмотрим. Хассе даже не вспомнит о нашей встрече!»
…Жозефина отказалась от ужина, и в подъезде влюбленные расстались. Иосиф поднялся к себе, но едва успел раздеться, как зазвонил телефон.
– Алло, это я, Джута. Ну что, как все прошло?
Иосиф рассказал ей про интервью и напоследок спросил:
– Думаешь, стоит такое печатать?
Она фыркнула.
– Шутишь? Это же ведь здорово! Только поменяй имена – и все тут. Кстати, зачем я тебе звоню? Ах да. В общем, у меня есть знакомый, папин друг и главный редактор сатирической газеты «Знаменитости и прочие неприятности». Я могу туда отправить твою статью, только принеси ее мне уже в готовом и откорректированном виде, ладно? И моменты про то, что он был не в адекватном состоянии, убери.
Поэт просиял.
– Врешь, не может быть! Конечно, пришлю, спасибо. А если честно, то почему именно я?
– Ну как же? У нас была знаменитость, ты взял у нее интервью, а меня Ульрих попросил продвигать клуб, ведь в последнее время народу не прибавляется.
– Доходы мне причитаются?
– Да, конечно.
Иосиф согласился и повесил трубку. Он остался один, в тишине, а до сна, по режиму, еще полтора часа. «Ладно, – подумал поэт, – чем раньше начну, тем быстрее закончу».
12
На следующее утро Иосиф проснулся от боли в затекших руках. Один из черновиков прилип к его щеке и с неохотой отклеился, оставил после себя синее пятно. Ноги ослабли, Иосиф с трудом дополз от стола до кровати и несколько минут полежал под одеялом. Вскоре он вышел из комнаты, но не обнаружил Йозефа и впервые за два месяца провел завтрак не под шум радио, а в тишине и один.
Когда часы пробили двенадцать, поэт направился в клубную редакцию с черновиками. Джута встретила его с улыбкой и пожелала успехов, а он сразу сел за работу. Под конец дня статья была полностью отредактирована и перепечатана. Иосиф изменил фамилию писателя Хассе на Хаазе и вместо невнятной речи добавил красивые, свойственные писателю метафоры и эпитеты. Единственное, пришлось полностью менять концовку, и поэт нашел выход из положения. Дабы не говорить о Йозефе, он написал так: «Неожиданно к нам подкатила машина, черная “Ковалевская”, и оттуда показалась головка девушки, которая пропела: “Пупсик, ну ты скоро?” Тогда-то Хаазе извинился и ушел. Так и закончилось мое интервью.
Иосиф Яффе».
Статью повесили на стенд, а ее копию отправили в редакцию. Джута похвалила Иосифа за работу, и все разошлись. С нетерпением поэт добежал до дома, чтобы сообщить Йозефу радостную новость и, может быть, даже отметить. Такое счастье, когда добиваешься успехов, пусть и самых маленьких, в непривычном для тебя ремесле! Но на удивление Иосифа арендодателя дома не оказалось, ничего не говорило о его приходе. Спустя полчаса зазвонил телефон, арендатор взял трубку и услышал на другом конце провода грохот и едва слышное:
– Иосиф дома?
– У аппарата.
– А, это ты! Ну, привет, привет. Как ты?
– Нормально. Где ты?
– Скучаешь? Ну-ну, не плачь. Я, это, в понедельник не выйду.
– Почему?
– Ну, тут у этого Хассе… – Он захихикал, послышался женский смех. – Ну, весело у него. Девочек пригласил, а они тут своих подружек прихватили, те взяли вино, кто-то взял травку… Короче, вот. А ты чего, опубликовал статью?
– Да, уже висит. Копию отправили одним важным людям, ее скоро опубликуют в одном журнале.
– Молодчина! Ну, лады, мне тут дела надо делать… Давай, пока!
Не успел Иосиф и слово сказать, как Йозеф уже положил трубку. Поэт усмехнулся и направился к себе в комнату готовиться к учебе.
13
Первую половину понедельника Иосиф провел в институте и приехал домой. Никого не было; он спокойно поел, переоделся и отправился работать. Правда, по дороге поэт заглянул в почтовый ящик и увидел письмо от некоего А. Войновского, но он торопился, поэтому спрятал конверт в карман и решил потом уже, на работе вскрыть его. В магазине чуть ли не у самого порога Иосифа встретил администратор, тот подошел к нему и тихо заговорил:
– Тебя тут кое-кто хочет видеть. Пожалуйста, скажи им, чтобы они в следующий раз не приходили, а то половину клиентов распугали своим видом.
Он повел не успевшего опомниться поэта к полкам с тарелками. Там почти никого, кроме двух мужчин, прекрасно дополняющих друг друга. Слева стоял невысокий худой мужчина с горбатым носом и в очках, а справа – самый настоящий буйвол с жесткими кудрями и бородкой. Пыхтя сигарой, он взвешивал в огромной своей лапище тарелку с розочками. Из одежды на них расстегнутые пальто. Иосиф прищурился: какие-то предметы выпирали по бокам, вроде бы портупею с кобурой разглядеть можно… Он облизал пересохшие губы и под косые взгляды администратора подошел поближе.
– Здравствуйте.
Мужчины повернулись к нему, и Горбатый Нос озарился в улыбке.
– О, гуттен таг, как говорится. А мы уж заждались тебя. Нам нужно серьезно поговорить. – Он покосился на громилу. – Джо, завязывай, надо двигать.
Тот кивнул, поставил тарелку и поплелся к выходу. Горбатый Нос приобнял Иосифа за плечи и подтолкнул вперед. Поэт не отпирался. Все трое добрались в напряженном молчании до парковки и уселись в «Ковалевскую». Джо сел за руль, Горбатый Нос устроился возле Иосифа на заднем сидении, и машина плавно тронулась с места.
– Что вам от меня надо? Кто вы? – сказал Иосиф.
Джо усмехнулся и прогремел:
– Хе, «червяки»! Именно так ты же нас назвал.
– Что?
Горбатый Нос выхватил из портупеи пистолет.
– Только не
