вновь будут испытывать деловые и сдержанно тёплые чувства друг к другу.
Когда Джулиан вернулся назад в Нью-Йорк, стало ещё проще, он вернулся немного другим, и уже не позволял себе быть навязчивым в обществе Райана. Это ему нравилось, так что он даже не успел заметить, как снова больше тому доверяет, выделяет, хвалит, делает комплименты и зовёт на ответственные мероприятия работать. И да, он даже спрашивал у него советы, чаще всего связанные с его позорным внедрением в мир технологий, и всё это всегда было конфиденциально, ни разу после этого повышения Джулиан не перешёл рамки дозволенного. Между ними неоднократно возникали ситуации, которые казались обоим очень интимными, и одно его слово, он знал это, и они снова окажутся в одной постели. На самом деле ему иногда этого хотелось, но собственные табу нарушать не хотелось. К тому же он помнил, как сам обвинял Джулиана в том, что тот пристаёт к нему, а в итоге всё окажется совсем наоборот, и разве это не слабость, закончив отношения, снова обращаться к ним хотя бы за такими услугами, как секс?
Бывало, он даже испытывал к Джулиану некие отцовские чувства, и даже давал советы по поводу его бойфренда (к которому он не ревновал, та жизнь Джулиана его никак не касалась), но скрывать он уже от себя перестал, что Джулиан для него до сих пор был особенным человеком. Да, их очень близкие пути разошлись, но оно и к лучшему, они бы вместе не ужились. Но нежность и трепет, что иногда накрывали его при виде вечно бегущего по срочным делам сияющего Джулиана, иногда переворачивали его внутренности наизнанку, насколько острой была потребность любить его платонически. Да и не только. Он сдерживал себя, а потом эти острые приступы тускнели, и снова актуален был деловой контакт. Но порой ему хотелось плюнуть на все свои принципы, на все свои ограничения, и просто забрать Джулиана к себе в качестве своей второй половинки. Но такие моменты были уже так редки, что, в конце концов, походили на фикцию малолетней принцессы. Его вполне устраивала его жизнь.
В эту пятницу Джулиан отпросился с работы, чтобы прихорошиться к выставке, он никогда не позволял себе выглядеть относительно хорошо. Слово "относительно" всегда было врагом в мире моды, тебя судили по внешности, умению держаться, и главное, по уверенности, как именно ты носил свои наряды (а то часто бывает наоборот, что не человек носит одежду, а одежда его). Чтобы оставить неизгладимое впечатление, хотя бы на один вечер, приходилось вкладывать в свой образ уйму сил, времени и денег, и хотя он привык к солидным мероприятиям, волнение выглядеть неопрятным и заурядным, заставляло его необоснованно нервничать.
Его бойфренд был дома, и Майкл просто хотел провести вечер с Джулианом, устав от танцевальной рутины за неделю (в кои-то веки вечер пятницы у него был свободным, но он сейчас репетировал над новой постановкой, так что вечера его выходных были не всегда забиты).
– Прости, – врал Джулиан, – но туда без проходок не попасть, к тому же я буду там работать.
Ему было немного стыдно за то, что он надеялся до сих пор (спустя столько лет), что Райан возьмёт его официально на выставку такого уровня, и что это будет их первый совместный выход в свет! И Майклу там точно в таком случае не место. Что будет дальше после этого первого совместного выхода, он и не думал, ему просто хотелось осуществить фантазии и раз в жизни прекратить думать обо всех своих ответственностях. Как назло Майкл был таким нежным и отзывчивым в последние дни, что его мечты пилили его совесть, но сейчас стоило выбросить всё лишнее из головы. Майкл хотел его проводить до музея, явно намекая, что если они приедут вместе, то как-нибудь лазейку найдут пройти вместе и на выставку.
– Нет, нет, дорогой, – поспешно объяснял ему Джулиан, – меня уже ждёт такси, там строгий дресс-код, куча злых охранников и реально проходки на вес золота, явно придётся обрабатывать клиента с завышенными потребностями и безграничными связями в мире моды, искусства или бизнеса!
Это было возможно, но повышенная нервозность показывала Майклу, что его суженый что-то недоговаривает, и это показалось странным, так как обычно Джулиан доверял ему всё самое сокровенное. И хотя порой ему хотелось заткнуть его и попросить не изливать ему столько лишнего говна, он ценил доверие Джулиана и сейчас почувствовал себя чужим. – Береги себя, – прошептал он, обнимая и целуя Джулиана в губы, – я буду скучать. Если тебе наскучит, сразу пиши, приеду за тобой молниеносно!
Джулиану стало ещё более неловко, и он даже задумался над тем, чтобы попытаться пройти на выставку вместе с бойфрендом, но нежный порыв Майкла сбил его едва оперившиеся мысли.
Майкл взял его за подбородок и повторил вновь. – Береги себя, сладкий, я люблю тебя. – Майкл практически никогда не кидался этими словами "я тебя люблю", и это с одной стороны умилило его и заставило его внутренних тараканов отплясывать канкан, но волна странного предзнаменования нахлынула на него почти с физической силой. Слова "береги себя" звучали как оберег, и он действительно нуждался в этих словах. Но что, собственно говоря, могло произойти на этой выставке? Райан признается ему в любви, они кинут своих бойфрендов и станут жить вместе? Бред. Даже если в своих фантазиях он и желал этого, в жизни он бы не позволил себе действовать на эмоциях. Возможно, Майкл уже телепатически понимал его, от того и нервничал и говорил эти слова, предчувствуя что его мысли витают далеко и не включают его, Майкла. Но не зря их чутьё указывало им на загадочную опасность, Джулиан после этой выставки никогда уже не был прежним.
Да, Джулиан подозревал, какого уровня люди посетят эту выставку, чувствуя себя незначительным и маленьким в компании таких гигантов, и это несмотря на то, что к 30 годам он уже сам имел весьма влиятельный круг общения, кишащий представителями шоу-бизнеса и прочей арт своры. У него не было чётких мыслей, работает ли он тут и как именно, Райан не дал ему никаких инструкций или хотя бы зацепок, так что он воистину ощущал себя не в своей тарелке. Но вся неуверенность исчезла, как только ему помахала знакомая и крепкая рука Райана, который вылезал из лакшери такси и направлялся к музейному входу. Он ощущал себя вновь зелёным и незрелым, ощущение новизны и жажда приключений обострились, и он
